— Конечно, Селин, не смею тебя более задерживать, — изобразив заинтересованность и понимание, негромко ответил эльф, опустив голову в галантном поклоне.

Селин, вновь с ненавистью и злобой посмотрев в сторону сестры короля, развернулась и медленным и твердым шагом прошла по каменному полу к высоким массивным дверям. Фейри более не желала мириться с ничтожностью и жалкостью своего положения, которое с каждым днем все более и более усугублялось, заставляя любовницу короля внутренне кричать, не сдерживая накопившихся эмоций и чувств.

Селин осточертела и принцесса, которая, даже не принимая добровольного участия в играх собственного брата, уничтожала ее, делая фейри в глазах Нуады пустым и нестоящим внимания местом.

Она не понимала, зачем эльф продолжает мучить ее своими отчужденностью и холодностью, если его сердце уже давно принадлежит другой. Все эти мысли больно и неприятно душили Селин, вынуждая тыльной стороной ладони смахивать непрошенные и жалкие слезы, слезы поражения и обиды.

Нуала же, вновь на недолгое время забыв о собственных тяжелых и крамольных мыслях, что бились в голове и гудели, подобно пчелиному улью, кружилась в легком и беспечном танце.

Касания принца более не вызывали стеснения и дискомфорта, а его общество теперь приносило настоящую радость и спокойствие, чувство надежности и тепла. Акэл прижимал к себе фигуру фейри, ощущая неприкрытую и искреннюю радость от того, что танцует именно с ней, с Нуалой.

Каждое их движение содержало в себе изящность и плавность, спокойствие и грацию: не было ничего лишнего, ничего резкого или заранее обдуманного. Нуала кружилась в танце с эльфом легко и непринужденно, чувствуя на себе восхищенные взгляды собравшихся, которые принуждали принцессу мягко и радостно улыбаться, смотря своими большими красивыми глазами на собственного партнера, что не сводил восхищенного и довольного взора с фейри.

— Я уже думал, что более никогда не смогу станцевать на настоящем балу, — тихо, с доброй и искренней улыбкой проговорил Акэл, делая круг и сильнее прижимая к себе принцессу, чувствуя мягкость и тепло тела под ладонью.

— Я тоже, — тихо и задумчиво проговорила Нуала, на секунду подумав о том, что, не получи ее брат все части золотой короны, волшебные создания так и прозябали бы всю оставшуюся вечность в ямах и подземельях, не имея права даже на самые малые удовольствия. Однако фейри тут же поспешила отогнать столь неправильную и негодную мысль, внутренне возмущаясь тому, как вообще ей в голову могло придти подобное.

— Надеюсь, что я танцую не слишком дурно? — иронично спросил Акэл, прекрасно зная ответ на свой вопрос.

— Вы же знаете, что танцуете бесподобно, — не в силах сдерживать улыбки, ответила Нуала, когда они, немного отдалившись друг от друга, взялись за руки, ускоряя шаг, делая движения похожими на скольжение по зеркальной глади воды. — Или же Вам просто хотелось услышать эту истину из моих уст?

— Вы меня разоблачили, Нуала, — по-мальчишески улыбаясь, проговорил Акэл. — Однако, в свою очередь, поспешу тоже сделать комплимент вашей грации и пластике. Вы — самая изящная фейри, которую мне доводилось когда-либо встречать.

— И как же много Вы встречали в своей жизни эльфиеек, что делаете подобные заявления? — с интересом спросила Нуала, чувствуя уверенность и некоторую раскованность в обществе эльфийского принца.

Фейри не смогла не допустить мысли о том, насколько же отличается ее поведение в обществе брата, рядом с которым она ощущала себя загнанной в ловушку добычей, чье сердце бьется с невероятной силой, и в компании простого и искреннего Акэла.

— Понимаете, Нуала, я прожил довольно долгую, даже по меркам бессмертных существ, жизнь, поэтому на моем пути часто встречались молодые и интересные особы, однако ни одна из них ни в чем не могла сравниться с сестрой моего очень хорошего знакомого, с которым у нас завязалась дружба еще в юности, — на этих словах Нуала смущенно опустила взгляд, чувствуя, как приятное тепло обволакивает все ее тело. — И, конечно же, я не могу вспомнить, чтобы хоть одна из фейри танцевала подобно Вам.

— Перестаньте мне льстить, Милорд. Вы же знаете, что преувеличение — одна из форм лжи, — серьезно ответила Нуала, однако с ее лица не сходила довольная и легкая улыбка.

— Никогда не замечал за собой этого страшного греха, — изобразив удивление и непонимание, проговорил Акэл, кружа принцессу вокруг себя, заставляя ее багровую юбку походить на яркий цветок, что вращается на водной глади при порывах ветра.

— Мы очень часто не замечаем собственных грехов, зато хорошо видим преступления и ошибки других, — часто дыша, ответила Нуала, чувствуя, как ее щеки пылают.

— Что ж, это вполне разумная мысль, — согласно кивая, проговорил Акэл и, немного подумав, добавил. — Нуала, давайте уже переступим через все эти церемонности и официальности и перейдем на «ты». Мы знакомы уже очень давно, поэтому нет нужды в том, чтобы притворяться чужаками.

— Конечно, Милор… Акэл, — запнувшись, ответила Нуала, радуясь предложению эльфа. — Прости, боюсь, мне необходимо достаточно времени, чтобы привыкнуть.

— Ничего страшного, мне и самому всегда необходимо немало времени, чтобы к чему-то привыкнуть, — снисходительно улыбаясь, проговорил Акэл, когда уже второй танец завершился и музыканты закончили играть. Нуала же в ответ благодарно и признательно посмотрела на принца, впервые за торжество ощущая такую легкость и беспечность.

— Вы позволите отобрать у Вас мою сестру на следующий танец, — раздался рядом до боли знакомый, полный твердости и решительности, голос, и Нуала, на секунды прикрыв глаза, стараясь справиться с подступившей волной страха и волнения, медленно обернулась в сторону брата, который выразительно и внимательно смотрел на нее, не позволяя себя даже моргнуть.

Фейри заметила, как сжимались в мертвой хватке его ладони, как играли желваки на скулах, как меж белых бровей пролегла складка: Нуада был очень зол, однако Нуала никак не могла понять причину этой злобы, внутренне надеясь на то, что все это — лишь иллюзия, созданная ее больным воображением.

— Конечно, друг мой, — все еще пребывая в отличном расположении духа, проговорил Акэл, посмотрев на Нуалу, которая стояла, потупив смущенный и напуганный взгляд в каменный пол.

— Благодарю, — сладко-притворным голосом ответил Нуада, протягивая сестре свою, облаченную в черную кожу, ладонь, которую та приняла, дрожа всем телом от новых прикосновений брата.

Когда же вновь начала играть музыка, король положил на талию Нуалы ладонь, прижимая сестру к своему стройному и сильному телу, второй же крепко и ощутимо сжал другую, вынуждая тело фейри пропустить волнительную и дурманящую дрожь.

Принцесса на секунду посмотрела в сторону, где недавно стоял Акэл, однако увидела лишь его удаляющуюся фигуру, проходящую мимо большого количества пар, что плотно стояли друг к другу, ожидая начала танца.

Сердце Нуалы сильно забилось в грудной клетке: постепенное осознание происходящего заставляло ее дрожать всем телом, ощущая на своем горле невидимые щупальца, душившие и мешавшие нормально дышать, заставлявшие совершать глубоки и частые вдохи-выдохи.

Нуада же, сильнее прижав к себе хрупкую и статную фигуру сестры, повел ее в танце уверенными и отточенными движениями, словно эльф был всю свою сознательную жизнь вовсе не жестоким и беспощадным воином, а миролюбивым и праздным юношей, любившим балы и различного рода увеселения.

— Я вижу, ты боишься меня, — тихо, почти шепотом, пробирающим до костей, проговорил Нуада, наклоняясь к лицу принцессы, вынуждая ее отворачиваться, пряча смущенный и напуганный взгляд от его выразительных и ледяных янтарных глаз. — Странное дело: буквально минуту назад ты улыбалась, вся светилась от радости, когда с тобой танцевал принц Акэл, теперь же ты вся дрожишь, прячешь свой взор, лишь бы не смотреть мне в лицо…

— Что же такое, милая сестрица? Мое общество тягостно тебе или же противно? — не переставая смотреть прямо в лицо Нуалы, спросил Нуада, и в его голосе читались злость и недовольство.