Как оказалось, это были жасминовое масло, цветочная вода и эфиры — все они издавали прекрасные и дурманящие ароматы, кружащие голову и приятно щекочущие нос.

Нуала блаженно прикрыла глаза, когда Миата вылила пару флаконов в воду, которая тут же приобрела яркий розовый цвет и чудесный запах весенних цветов, позволявшие расслабиться, отбросив смущение и неловкость. Принцесса ни о чем не могла думать: мысли путались, сливались, кружились, словно вихрь. Это было прекрасно и непередаваемо.

***

Нуада полулежал на своей постели, погруженный в мысли, которые вновь кружились вокруг образа сестры. Нуала… Это имя вызывало в его душе целую бурю эмоций и чувств, которым он не в силах был уже противиться, а если быть точнее, то и не хотел вовсе. Наконец он увидит ее, ощутит вновь тот ореол чистоты и нежности, что всегда был неотъемлемой частью его Нуалы.

Нуада даже не мог объяснить, как могла в нем, во взрослом, закаленном боями и потерями, воине и убийце, существовать такая болезненная привязанность к живому существу, а именно к собственной сестре. Это была не любовь, нет, любовь — ничто, по сравнению с тем, что питал эльф к Нуале.

Данное чувство нельзя было объяснить, так как оно не подчинялось ни одному закону, ведь сам закон презирали и не допускал его существования. Однако Нуаду никогда не останавливали запреты и нравственные условности, когда речь касалась личного и сокровенного, особенно когда речь шла о его сестре.

И теперь, уже в который раз, эльф возвращался мыслями к самой желанной и любимой фейри на свете, к той, кто составляла с ним единое нерушимое целое. Ничто не доставляло Нуаде такого наслаждения, как осознание того, что уже сегодня перед ним предстанет Нуала. Эльфийский король довольно и хищно улыбнулся, предвкушая эту встречу.

Селин, которая сидела на тахте, держа в руках небольшую книгу в коричневом переплете, внимательно следила за всеми движениями и эмоциями своего любовника. Она не знала, о чем он думал, что так радовало короля, однако всплывавшие в голове догадки заставляли эльфийку с силой сжимать книжную обложку.

Подозрения Селин не имели под собой никакого основания для столь лютых и жгучих ревности и ненависти, которые, подобно яду в ране, распространялись по телу с потоками горячей крови, притупляя разум и заставляя принимать безрассудные решения.

Эльфийка никогда и ни к кому не испытывала таких черных чувств, какие питала к сестре короля, ведь Селин всегда была уверена в своей красоте и безоговорочной власти над мужским полом. И лишь эта Нуала заставила наложницу короля спуститься с небес и понять истинную и горькую суть вещей: Нуада не любил ее, даже не испытывал малейшей симпатии.

Единственное, для чего она была нужна ему, так это для того, чтобы скрашивать его серые и унылые вечера и отвлекать от тяжелых мыслей. Зато свою сестру король боготворил, по крайней мере, парализованный ревностью разум именно так объяснял суть отношений между близнецами.

Селин передернуло, когда она вновь подумала о неправильности, аморальности и мерзости подобной связи. Ей хотелось кричать, в кровь изодрать костяшки пальцев ударами в стену, однако единственное, что она имела право делать, так это лживо и натужно улыбаться, пряча за маской равнодушия, целый шквал эмоций. И теперь она сидела, спокойная и изящная, однако внутри нее горел огонь, необузданный и смертельный.

— Когда Вы планируете начать приготовления, мой король? — сладко и лукаво спросила Селин, изящно опираясь на подлокотник, позволяя рукаву платья сползти ниже, оголяя плечо.

— Уже скоро, — скучающе ответил Нуада, недовольный тем, что его отвлекают от более приятных и интересных мыслей. — Я полагаю, что принц Акэл прибудет где-то к шести-семи часам: у меня еще будет время подготовить себя, а вот Вам, дорогая Селин, стоит начать приготовления раньше, чтобы успеть к самому торжеству, — не скрывая иронии в последних словах, проговорил Нуада, с хитрой усмешкой смотря на фейри. Эльфийка пропустила ироничный укол, решив сохранить невозмутимый вид.

— А что же Ваша сестра, мой король… Я полагаю, что она уже с утра готовится к предстоящему торжеству, — на этих словах Нуада с подозрением покосился в сторону наложницы. — Думаю, служанкам стоит хорошо постараться, все же приезжает принц… Вдруг он обратит свой взор на столь очаровательное создание, как Ваша сестра.

— Откуда тебе знать, какова моя сестра и что она из себя представляет? — не скрывая недовольства и подозрения в голосе, спросил Нуада, обратив все свое внимание на Селин, которая, услышав подобный вопрос, лишь лукаво улыбнулась, обнажив ряд белоснежных зубов.

— Слухи и предположения… Ими полнится вся Земля. Прислуга никогда не упускает возможности обсудить интересующие их вещи, — делая невинный вид, ответила Селин.

— Слухи, значит? И какие же, например? — лениво откидываясь на спинку кровати, с недоброй ухмылкой спросил Нуада.

— Разные слухи. Поверьте, мой король, ничего серьезного и интересного, — пытаясь спровоцировать короля на большие эмоции, скучающе ответила эльфийка, лениво перелистывая страницы книги.

— Все, что касается моей сестры, для меня серьезно и интересно, уж поверь мне, — тоном, требующим ответа, произнес Нуада, чуть подаваясь вперед. Эти слова, словно пощечина, ударили Селин, заставив подавить волну возмущения и гнева.

— Говорят, что Ваша сестра — чудесное создание, и всегда им была. Некоторые описывали ее, как честную, благородную и чистую эльфийку, которой не чужды сострадание, любовь и уважение к представителям всех рас на Земле, даже к людям, так ненавистным и Вам, и мне, — спокойно и равнодушно ответила Селин, внутренне довольствуясь своей прекрасной игрой.

— Никогда не слышал более точного описания Нуалы… Надеюсь, недолгое заточение нисколько ее не изменило, — негромко проговорил Нуада, обдумывая слова наложницы и внутренне соглашаясь с ними.

— Что ж, я рада, что Вам так понравились эти слухи… Надеюсь, мне представится возможность лично познакомиться с принцессой, чтобы убедиться в их правдивости, — ответила Селин, кладя книгу на тахту.

Король не услышал ее слов, или же просто не пожелал что-либо говорить. Эльфийка, заметив, что ее общество вновь наскучило любовнику, поспешила встать, чтобы покинуть его покои, начав приготовления к вечернему празднику.

— Позвольте мне покинуть Вас, мой король, чтобы подготовиться к сегодняшнему торжеству, — спокойно проговорила фейри, гордо подняв голову, открывая вид на красивую и длинную шею и ключицы.

— Конечно, иди. Не смею задерживать, — непроизвольно сделав взмах рукой, ответил Нуада, которого в последнее время совсем не радовало общество наложницы.

Селин, услышав столь скупой ответ, слегка наклонила голову и поспешила удалиться. Она не желала более быть посмешищем в глазах короля, очарованной дурочкой, искавшей внимания своего любовника. Селин не хотела унижаться до такого.

Нуада же даже не заметил, когда эльфийка покинула его покои, громко закрыв за собой дверь. Оторвался король от своих мыслей только тогда, когда раздался слабый, но настойчивый стук, заставивший его резко встать с постели, стерев с лица глупую счастливую ухмылку.

— Войдите, — выразительно и громко проговорил Нуада, вновь надев маску холодного и гордого воина и короля.

Через несколько секунд в комнату вошел очень старый и худой тролль, держа в руках плоскую, средних размеров мраморную шкатулку. Он уважительно поклонился эльфу, и, лукаво поблескивая темными глазами, протянул ему принесенную вещь.

— Надеюсь, что это именно то, что Вы хотели видеть, — довольство и нетерпимость в голосе тролля трудно было не заметить. Нуада же, открыв шкатулку, не смог скрыть восхищенного взгляда янтарных глаз.

— Что ж, это именно то, что нужно. Я очень доволен Вами, мастер, — зачарованно произнес Нуада, устремив восторженный взгляд теперь уже на вошедшего тролля, который, изобразив театральное смущение, поклонился.

— Благодарю Вас, король, для меня Ваш восторг выше любых наград, — улыбаясь, сказал старый мастер. Нуада же в ответ уважительно склонил голову, аккуратно закрывая мраморную шкатулку и проводя по ней ладонью.