Настолько сильный контраст между близнецами не мог не удивлять и одновременно восхищать Миату, которая не знала более других примеров рождения двойняшек у фейри. Это было крайней редкостью, а потому воспринималось эльфами, либо как чудо, либо, как в случае Нуалы и Нуады, проклятие, от которого не было спасения.
Пока же Миата шла рядом с принцессой, указывая ей путь, она не переставала изредка поглядывать на свою спутницу, скорее из любопытства, нежели по какой бы то ни было другой причине. Нуала же все то время, что они шли по длинным коридорам или каменным ступеням лестниц, не проговорила ни слова, только и оглядываясь по сторонам, будто бы пытаясь впитать в себя образы увиденного.
Когда же эльфийки проходили по главному коридору замка, где и находились отведенные для принцессы покои, слуги, которые заканчивали крепить к стенам длинные и массивные цветочные гирлянды, с нескрываемым любопытством и удивлением провожали их взглядами, что-то нашептывая друг другу, указывая пальцами в сторону Нуалы, которая, заметив это, потупила взгляд и ускорила шаг, желая побыстрее скрыться от испытующих взоров.
Миата же, для которой эта перемена в поведении фейри не осталась незамеченной, тоже убыстрила ходьбу. Через некоторое время они наконец дошли до светлых деревянных дверей, возле которых служанка остановилась, делая знак принцессе, что они пришли.
— Вот и Ваши покои, — довольно проговорила Миата, стараясь отвлечь Нуалу от мыслей о встреченных ими слугах. — Если Вы посмотрите туда, — эльфийка указала ладонью в сторону других дверей, — то увидите черные двери. За ними находятся покои короля Нуады.
— Что ты сказала? — громче, чем следовало бы, переспросила удивленная и обескураженная столь неожиданным заявлением Нуала. Она не хотела столь явно продемонстрировать свои эмоции перед малознакомой эльфийкой, однако ничего не смогла с собой поделать.
— Я сказала, что за той черной широкой дверью находятся покои короля, — удивляясь реакции принцессы, повторила сказанное Миата, замечая, как ее слова подействовали на Нуалу, которая непроизвольно стала поглаживать грудную клетку, словно пытаясь справиться с приступом тошноты; взгляд же фейри наполнился неподдельным страхом, что очень испугало служанку.
— Вам плохо, Миледи? — участливо спросила Миата, пытаясь придержать принцессу сзади, чтобы та не упала без сознания прямо на каменный пол.
— Все… Все хорошо, прошу, пройдем в комнату, — устало и тихо ответила Нуала, борясь с внезапным приступом необъяснимых страха и волнения, что в миг охватили все ее существо.
— Да, конечно, Миледи, — все так же придерживая принцессу сзади, сказала служанка, открывая дверь в просторную и светлую комнату.
Нуала не смогла не заметить, насколько сильно отличались ее нынешние покои от того темного «склепа», в котором она жила все эти месяцы. Широкая кровать, застеленная шелковыми молочного цвета простынею и одеялом, на которой аккуратно лежало несколько мягких светлых подушек с красивым вышитым узором, стояла слева от двери.
Недалеко от постели располагался большой, выполненный из белого дерева, шкаф, до отказа заставленный разными книгами. Справа же от двери, у противоположной от кровати стены стоял письменный стол, сделанный из того же материала, что и книжный шкаф, на нем лежала стопка чистых листов и баночка с чернилами. Рядом располагался высокий гардеробный шкаф, который, однако был уже, нежели книжный и высокое зеркало.
На каменном же полу была расстелена белая шкура какого-то крупного зверя. Нуала, смотря на убранство комнаты, не могла перестать удивляться столь сильному контрасту, именно поэтому она еще некоторое время просто стояла, скользя изумленным взглядом по предметам интерьера.
— Надеюсь, принцесса довольна, — радостно проговорила Миата, уже точно зная ответ на этот вопрос-утверждение.
— Да, конечно, — тихо, почти бесшумно, ответила Нуала, подходя к книжному шкафу и проводя пальцами по корешкам толстых сборников поэзии.
— Что ж, это просто замечательно, а теперь позвольте мне все Вам объяснить, — театрально разведя руки в стороны, с улыбкой проговорила Миата.
— Завтра этот дворец своим присутствием почтит эльфийский принц Акэл, — начала Миата, однако, заметив непонимание и удивление в янтарных глазах принцессы, поспешила пояснить. — Принц Акэл пожелал посетить замок нашего короля в праздник Звездного света, который состоится завтра вечером. Ваш брат согласился принять принца, и приказал мне все разъяснить Вам и подготовить Вас к предстоящему празднеству. Король хотел бы, чтобы Вы присутствовали вместе со всеми другими волшебными существами на столь значимом для всех празднике, — радостно проговорила служанка, находясь в предвкушении от предстоящего торжества.
— День Звездного света не праздновали уже много сотен лет… И король решил возродить давно забытую традицию? Как же это похоже на Нуаду, — мысли о брате вновь отдались неприятной болью в области сердца, которую Нуала решила проигнорировать. Неожиданная и странная новость о торжестве, которое должно было состояться уже завтра, удивила принцессу, вытеснив собой все другие мысли, тревожившие ее весь день.
— Я не могу об этом судить, однако точно могу сказать, что Вам следует хорошо подготовиться к завтрашнему дню, — словно наставление, проговорила Миата. — Завтра утром Вам принесут праздничное платье и все необходимое для того, чтобы Вы выглядели достойно представительницы королевского рода.
— Очень сомневаюсь, что я все еще являюсь таковой, — грустно и задумчиво произнесла Нуала.
— Есть то, что нельзя отнять, несмотря ни на что. И благородное происхождение является как раз-таки примером благодати, которая может снизойти на любого. И хоть Вы оденьтесь в рубища, Ваше высокое положение и королевские манеры дадут о себе знать, не сегодня, так завтра. Потому что это благородную кровь нельзя отнять, — серьезно ответила Миата, удивив своими мыслями Нуалу, которая никак не ожидала услышать подобные слова от служанки.
— Красиво сказано, — легко улыбаясь, ответила Нуала. — Не думала, что ты философ…
— Вы обо мне еще много всего не знаете, — растянув свои тонкие губы в широкой улыбке, сказала Миата. — Надеюсь, что смогу узнать Вас лучше, Миледи.
— Почему ты так относишься ко мне? — спросила Нуала, не в силах более держать этот вопрос в себе. — Почему не презираешь меня, как многие другие фейри?
— Наверное, потому, что Вас не за что презирать, — коротко и серьезно ответила служанка, и взгляд ее зеленых глаз из радостного стал задумчивым.
— Разве? Многие считают меня предательницей, которая готова была обменять свободу волшебных существ на жизни людей. Это ли не предательство?
— Не могу судить, Миледи, однако, как бы не считали другие, я не верю, что Ваш поступок можно расценивать как предательство или измену. Вы не изменили себе и своим принципам, а это самое главное, — Миата понимала, что просто обязана была сказать эти слова принцессе, поэтому не могла и не хотела более держать их в себе.
— Ты правда так считаешь? Ты думаешь, что я не изменила себе? О, как же ты, Миата, ошибаешься. Я предала все то, во что верила. Во мне не осталось ничего от меня прежней, — сдерживая горькие слезы, тихо проговорила Нуала.
Ей не хотелось открывать душу первому же встречному, не хотелось вновь показывать свою слабость, однако светловолосая и зеленоглазая служанка почему-то внушала принцессе необъяснимое доверие. И Нуала, не имевшая возможности никому высказаться все эти месяцы, более не могла держать в себе накопившиеся слова, которые тяжелым грузом лежали на ее душе.
— Я так не думаю, принцесса. По крайней мере, я не совсем с Вами согласна. Вы поступили так, как считали нужным, и никто не имеет права осуждать Вас, тем более, я… Лично меня Вы не предали, — ободряюще произнесла Миата, желая успокоить принцессу.
— Что ж, ты одна из немногих, кто так считает, — слабо улыбаясь, ответила Нуала, обнимая себя за плечи, стараясь создать невидимую опору.
