– Не знаю, – проговорил Анэйэ и задумчиво тронул чёрную ветку голого куста, который тянулся своими когтями к нижним окнам чернокаменных палат. – Потому что давно не виделись. Потому что всё-таки он мой отец.
– И что это значит? – зевнул Эррамуэ.
– Это значит, что он лучший человек в мире, – сказал Анэйэ и обернулся, улыбнувшись следовавшему за ним мальчику. – Ладно, прекращай задавать глупые вопросы. Моя очередь. Угадай, куда мы идём?
– Куда тебе заблагорассудится, мой Тёмный брат.
Юный наследник фыркнул.
– Это понятно, а куда именно?
– Не стану отвечать, к чему мне играться в загадки?
– Ладно, – сдался Анэйэ. – Мы идём к твоему уродцу. Сегодня у меня хорошее настроение, и он услышит всё то, о чём я прочитал в книгах.
Он остановился, потому что его риндо задержался сзади.
– Благодарю моего царственного брата, – проговорил Эррамуэ спокойным и искренним голосом. – Хвала Тьме за щедрость моего повелителя. Пусть тысячи звёзд родятся в тот день, когда ты взойдёшь на престол.
Приятное чувство, с каким, вероятно, упивающийся собственным благородством владыка швыряет горсть монет в толпу нищих, захлестнуло Анэйэ с головой. Он слегка кивнул товарищу и сделал короткий знак рукой, призывая следовать дальше.
– В тот день, когда я взойду на престол, ты будешь стоять у подножия тронной лестницы и первый принесёшь мне присягу. А теперь меньше болтай и тщательнее придумывай оправдания, с которыми ты предстанешь перед своим отцом, если он обнаружит нас. Я знаю, что твоему отцу ты неинтересен двадцать девять дней из тридцати, однако нам нужно быть готовыми ко всему.
…
Авантюра с уродцем прошла успешно. Их не заметили – во дворце Дождя было много народу, Айери Лэйо вовсю готовился к прибытию своего повелителя и старался превратить этот процесс в мучение для всех своих подданных, уже не первый день организовывая какое-то беспорядочное движение вокруг и внутри своей резиденции. Эррамуэ окончательно усыпил бдительность отца, показавшись ему на глаза и приняв отведённую на тот день порцию равнодушных попрёков. Дальше дело продвигалось гладко. Анэйэ ждал у задних ворот, предназначенных для прислуги и расположенных ближе всего к роще Белосмерти, пока друг не откопал где-то своего младшего братца и не привёл к месту встречи.
Эррамуэ был сыном Айери Лэйо от его законной жены Юлани Рийленэ, дамы благородного происхождения с влиятельными родственниками, не последнее место занимавшими на счету у Тёмного повелителя. Уродец Эламоно был сыном Айери Лэйо от женщины, чьего имени не знал никто, включая самого Айери. Было бы не так всё плохо, будь эта женщина всего лишь низшей уррайо, которую имел возможность себе заполучить любой из знатных господ, того не стесняясь, – тогда бы их внебрачный сын мог рассчитывать на какое-то место у отцовского двора, даже унаследовать все полномочия в случае отсутствия других наследников мужского пола.
Но мать Эламоно была эвелламе.
Она попала в руки уррайо как трофей после схватки со Светлыми Небесами. Около десяти лет назад произошла эта кровавая битва, когда уррайо надоело терпеть своё положение, и они под предводительством Тёмного Повелителя разработали хитрый план, вынудив эвелламе сражаться на своей территории. Для Тьмы всё закончилось плохо… но одному из воинов уррайо удалось украсть у врагов молодую девушку, и она приглянулась Айери Лэйо. Девушка жила в плену год. Родив сына, она умерла через три месяца от истощения – на Тёмных Небесах не райские просторы, иные благородные господа здесь едят реже, чем последние слуги на соседних облаках. Да-да, даже когда ты демон во плоти, пища тебе необходима, чтобы жить, и, вопреки некоторым заблуждениям, недостаточно высосать чью-то жизнь и испить воды из лужи тени, чтобы насытиться. И животных, и растений на Тёмных облаках обитает куда меньше, чем на Светлых. Неблагоприятный климат и положение рабыни стали причиной преждевременной смерти юной девушки.
Жизнь, которую пленная эвелламе успела произвести на тьму, была ущербной во многих смыслах. Мальчик пошёл в мать внешностью – его локоны были чисто-белыми, как благословение снежное. У почти поголовно черноволосых уррайо считается странным, если не позорным иметь волосы цветом светлее беззвёздной и безлунной ночи. Анэйэ сам немного стеснялся того, что был тёмно-русым, что уж там говорить про этого альбиноса. Айери Лэйо только посмеялся над своим отродьем, в выживании которого не был заинтересован нисколько, – места на Тёмных Небесах не так и много, чтобы ещё кормить уродца-полукровку. Мальчику оставили жизнь исключительно для того, чтобы он развлекал истинного наследника дворца, ведь отец этим заниматься не намеревался, а Юлани Рийленэ также скоропостижно скончалась от светлой хвори спустя несколько месяцев после рождения сына. Эррамуэ и Эламоно жили в одном дворце, но отношение к ним кардинально различалось, и мальчики очень скоро это заметили. Когда им исполнилось по десять лет, Эррамуэ стал риндо Анэйэ и всё больше времени проводил вне дома, обучаясь вместе с наследником Тёмных Небес, а Эламоно вовсе выселили во двор к слугам из низших уррайо. Но только братья по-прежнему были привязаны друг к другу, несмотря на разное положение в обществе, и Эррамуэ очень хотел, чтобы Эламоно так же, как и он, постигал науку и совершенствовал свои таланты по древним книгам и урокам айэ. Пусть статус внебрачного сына от светлой женщины не позволял маленькому полукровке наравне с другими господскими сыновьями обучаться искусствам уррайо, но старший брат на протяжении нескольких лет находил способы передавать полученные знания младшему, не подвергаясь брани со стороны отца, а Анэйэ часто помогал ему в этом, так же делясь вновь приобретёнными навыками и сведениями из прочитанных книг, и даже порой умудрялся находить в этом для себя удовольствие.
До самого Эламоно Анэйэ дела особого не было, уродец был молчалив и забит, как хромой шакал среди львов, почти никогда ничего не говорил. Но Эррамуэ питал к нему совершенно странную с точки зрения наследника привязанность. Ради друга можно было несколько раз в месяц и потратить час-другой на никому не сдавшегося полукровку.
Они позанимались в заброшенной беседке на задворках дворца, куда никто давно уже не ходил за неимением повода и общей неприязнью уррайо к праздному времяпрепровождению вроде бессмысленного сидения на лавочке среди снегов и гирлянд из усыпавших карнизы синичек. Холодная тишь рощи Белосмерти не таила опасности, деревья скрывали мальчиков от чужих глаз. Анэйэ пересказал уродцу прочитанное сегодня в книге, тот сидел и вдумчиво слушал, а потом, сбивчиво поблагодарив, убежал вприпрыжку к дворцу, как будто опасаясь за свою жизнь.
– Отец считает, что мой кровный брат не заслуживает знать всего этого только потому, что родился от Светлой женщины, – отстранённо проговорил Эррамуэ. – Я надеюсь, когда-нибудь у Эламоно будет возможность показать себя и свои возможности так, чтобы ни у кого больше не возникало сомнений: он настоящий уррайо, как ты и я.
– Он никогда не будет настоящим, потому что его кровь не чиста, – заметил Анэйэ, опёршись щекой на ладонь и вырисовывая пальцем на снежке, припорошившим стол беседки, слово «Кошмар».
– Быть может, – согласился Эррамуэ. – Но в душе он такой же, как мы.
– В душе он ещё страннее, чем снаружи, – с уверенностью проговорил наследник. – Ни один уррако не стал бы вести себя так, как он. Так крадётся по стенкам, как будто вор. Сидит за столом, как будто его кто-то пнёт через миг.
– Ни с одним уррайо себя не вели так, как с ним, – голос Эррамуэ был холоден. – Не говори о том, о чём не знаешь и чего не видел, мой царственный брат.
– А ты не отдавай мне приказы, мой недостойный брат, – ответил Анэйэ строго, но ни капли не обиделся. Он стёр «Кошмар» рукавом, выпрямился, бросил взгляд туда, где сидел Эррамуэ, и улыбнулся. – Что ж, время у нас ещё есть. Чем нам заняться, как считаешь?
– Быть может, вы займётесь изобретением оправданий? Почему вы среди ночи здесь, далеко за пределами дворца?
