– Здравствуйте, – осознав, что уже прошло достаточно времени, а я все также стояла в дверях, поздоровалась я.

На меня со своего законного кресла директора смотрел пухлый мужчина с белобрысыми волосами или точнее с тем, что от них осталось. У него длинный подбородок и глубоко посаженные глаза, да и в целом выглядит он сам по себе смешливо. Только вот не стоит забывать, что внешность обманчива.

– Чем я могу быть полезным? – рукой пригласил присесть на стул директор Питерс.

– Я хотела поговорить о новых уроках, – по вине волнения во рту пересохло, пришлось смачивать слюной.

Мужчина хмыкнул, однако я не успела понять, что бы это могло значить. Он облокотился на спинку кожаного кресла и посмотрел на меня с насмешкой.

– Можно ли не посещать эти уроки? – сама не поняла зачем «стрельнула» откровением прямо в лоб.

Оторопев, я задержала дыхание и сжала пальцами подол кожаной куртки, молясь не быть исключённой, ведь от нашего директора, как мы уже поняли, можно ждать что угодно.

– Любопытно, – хохотнул Питерс, оперевшись локтями на поверхность стола, – и почему же?

– Эм, не знаю… Загруженность? Нежелание? Слабая моторика рук? – прикинула варианты я, вызвав очередной приступ смеха у директора.

– Исключено, мисс?..

– Додсон.

– …Додсон. Эти уроки также необходимы, как математика или история.

Ну и сравнение.

– Но можно хотя бы открыть кружки рукоделия? – директор Питерс не оценил мою альтернативу, одарив таким суровым взглядом, что я была готова откусить и проглотить собственный язык.

– Может, вы желаете занять мое кресло?

– Простите, – опустив со стыда голову в пол, произнесла я.

Уши загорели и будут зудеть весь день, если я прямо сейчас не приложу к ним что-нибудь холодное.

– Я ввёл эти уроки не со скуки, – решил пооткровенничать тот. Язык чесался спросить «разве?», но я вовремя остановила себя. – Мисс Додсон, как вы думаете, какая основная задача женщины?

На секунду задумавшись, я подбирала варианты и хотела было ответить, тем не менее отказалась от этой идеи, решив прикинуться дурочкой. Иногда это полезно делать.

Просто пожала плечами.

– Быть образцовой хозяйкой, женой, матерью, – подобно ученому жестикулировал он и строил важный вид, точно стараясь произвести впечатление великого мыслителя, – но современные женщины отличаются от тех, какими были ваша мама, бабушка или кто-либо.

Моя мама? Тут он глубоко ошибается, если думает, что моя мать образец целомудрия. Мне внезапно до чёртиков захотелось смеяться.

– Я убеждён, что такая мелочь, как шитьё и рукоделие, напомнит современным девушкам их истинное предназначение, – закончил реплику Питерс.

«Их истинное предназначение»? Питерс произнёс «истинное» в контексте «настоящее». Он что, хочет сказать, что женщины существует лишь для домашнего хозяйства? Эм, мне все меньше и меньше доставляет удовольствие болтать с этим стариканом.

– Но, в любом случае, можно было открыть кружки, а не вводить новые занятия. Мы, получается, будем заканчивать учебный день в пять часов вечера… К тому же, все сейчас сосредоточены на основных уроках, через год выпускные экзамены. Пожалуйста, передумайте…

– Вряд ли рукоделие будет отнимать все ваши силы, – едко подметил директор.

Боже, как мне захотелось схватить статуэтку слоника с его стола и бросить ему в лоб. Он нарочно испытывает мою нервную систему?

– Что насчёт мальчиков? Почему бы и парням не подтянуть знания, к примеру, в сантехнике? – прощай, Агата.

После такого вряд ли я буду числиться в Форде. Во всяком случае, я убеждена в несправедливости данной ситуации.

– К чему это? Парни – гордость нашей школы, они добиваются успехов в спорте. Им не стоит отвлекаться. Их главная задача – отстаивать честь Форда. Что думаете, мисс Додсон?

– Думаю, что у каждого человека есть право выбора, – отчеканила я. – Несправедливо, что вы заставляете девушек посещать занятия рукоделия, а мужскую половину школы освобождаете от этой участи, оправдывая свои действия баскетболом. Семьдесят процентов учеников не играют в спортивные игры, зато я знаю многих девушек, которые помимо школы записаны, – я нарочито зажимала пальцы, уверенно держась и не дрожа голосом, – на фигурное катание, танцы, художественные училища, подработки, волонтёрство. Почему для одних привилегии существуют, а для остальных – нет? Это похоже на дискриминацию.

– Вы употребляете громкие выражения, – предупредительно посмотрел на меня мужчина и глубоко вздохнул, – я подумаю над вашими словами, это вас успокоит?

«Вот же урод», – вот зато что подумала я. Он гребаный урод. От него за километр патриархатом несёт. В каком, блин, веке он застрял?

Когда я вышла из кабинета, то меня сразу накрыло ощущение, будто я выгорела. Весь адреналин испарился, ему на смену пришла усталость.

Кэндис, ожидавшая в уголке в компании ребят, встрепенулась и указала подбородком в мою сторону.

– Как все прошло? – схватила обеими руками за плечи.

– Ты знала, что наша главная женская задача – готовить, стирать и шить… А, ещё убирать и воспитывать детей? – спросила я с каплей иронии.

– Что?

– Это мне Питерс сказал. Сказал, что мы не должны забывать своё реальное предназначение. Поэтому у нас теперь в расписании шитьё и рукоделие.

Шиммер помрачнела. Она косо взглянула на дверь за моей спиной и тихо ругнулась.

– Ему пора выбраться из своего шестнадцатого века, – боднула меня Кэндис.

– А я думаю, что директор Питерс классный мужик, – вставил слово Макс.

– Он зуб на меня точит после того, как я его во дворе подрезал, так что никакой он не классный, – поправил шевелюру на макушке Брайан.

Эти мальчики… Они словно не понимают, что здесь происходит. Причём здесь машина? И в каком месте Питерс классный? Он только что почти открыто мне заявил, что мужской пол ставит выше женского. Своим гребаным рукоделием старик будто хочет сказать: «Кем бы вы ни были, где бы ни учились – вы в конце концов рождены для домашнего хозяйства». Жестко. Давно пора было понять, что директор тот ещё сукин сын, ведь именно он закрыл глаза на историю с Бьянкой. Он позволил всем обращаться с ней, как с виновницей, он спокойно выпустил отличником Чака из школы. Вот ещё один звоночек. Казалось бы, обычные уроки, но везде присутствует скрытый подтекст, и директор Питерс прозрачно на это намекнул. Однако мне его правила не подходят.

***

Суббота наступила быстро. Быстрее, чем хотелось бы, но время всегда утекает сквозь пальцы с неуловимой скоростью, нам этого не изменить. Не успеешь моргнуть, как завтра ты вновь встречаешь Новый год.

Прекрасно зная свои неисправимые привычки, я начала собираться на праздник за два часа до приезда Брайана. Увы, краситься я не умею, а раньше меня спасала в экстренных ситуациях Бьянка, но её рядом больше нет, поэтому вся надежда лишь на девушку в зеркале. Подобрав подходящий наряд, я заколола пряди волос симпатичной невидимкой и утешительно улыбнулась, глубоко вздохнув. Это просто вечеринка, все будет здорово.

– Пап, я побежала, – на ходу надевая ботинки, предупредила я старика.

Тот, сидевший на диване, лениво повернул голову сперва в мой бок, потом на настенные часы.

– Не дольше десяти, Эгги, – наставил отец.

Ну, естественно.

– Даже Золушке дали время до полуночи.

– Золушка пахала все триста шестьдесят пять дней в году, она заслужила прерогативу. К тому же, ты живёшь не в сказке.

– В сказке, пап, но братьев Гримм. Пока! – крикнула я и захлопнула дверь, побежав к ожидавшему в машине бойфренду.

Мойс открыл мне дверцу изнутри и приветливо улыбнулся, оглядывая с макушки головы до носков ботинок. По мимике лица непросто угадать его чувства. А где «классно выглядишь»? Или хотя бы «привет»?

– Поехали? – прервала тишину, пристегнувшись.

– Угу.

Дом кузена Брайана находился в южной части города. Двор украшен гирляндами, однако из-за мерзлого воздуха гости в основном держались в помещении. На крыльце нас встретили курильщики. Они втягивали в себя никотин, здоровались свободной рукой с Брайаном и обменивались дурацкими шутками из разряда «ещё не сдох, Мойс?». Начнём с того почему он вообще должен сдыхать? Или это такая фигура речи, типа «как дела?».