Настоящий ужас начинается, когда я нахожу еще одну комнату, на этот раз с огромным водоемом, и я начинаю паниковать, что нашла пресловутый пруд, потому что не уверена, что смогу сейчас сражаться с морским существом.

Однако у меня есть только один путь, и это дверной проем, вырезанный с другой стороны.

Я ни за что не пойду вплавь, даже если бы меня не предупредили, потому что вода воняет, а я не хочу сейчас блевать. С одной стороны есть камни и валуны, по которым я могла бы перебраться, но мои желеобразные руки ненавидят этот вариант, поэтому я на секунду обхожу кромку воды, как будто могу создать прочный мост, используя только свое отчаяние.

Не повезло.

Приходится карабкаться по скалам. Мелкие камни впиваются мне в ступни, а большие валуны немного сдвигаются под весом моего тела, что одновременно и обидно, и тревожно. Я вскарабкиваюсь на самую высокую точку, а затем беру секунду, чтобы отдышаться и попытаться вернуть силу в руки. Теперь я понимаю, как сильно помогли мне эти тренировки, потому что я шестимесячной давности была бы обмотана лианами.

С этой точки обзора мне сразу видно, как близко я нахожусь к центру, и, черт возьми, близко. Я запоминаю путь и благодарю Бога за то, что забралась на эту дурацкую штуку, потому что есть три комнаты, которых я могу избежать, если сделаю все правильно.

Я не вижу Гейба, но в одной из комнат чертовски огромный снежный барс борется с… ладно, это так мерзко, что мне не хочется этого даже говорить, но в одной из комнат чума крыс, и я вдруг понимаю откуда все эти крики, потому что нет. Нет, я лучше столкнусь с тихой и отсутствующей прудовой сукой, чем с миллионом больных и отвратительных крыс, спасибо.

По моей коже ползут мурашки, словно я могу потерять сознание и умереть, поэтому я решаю, что пора убираться отсюда и молиться, чтобы стены не двинулись на меня, потому что, черт возьми, хоть раз мне нужна удача!

Как только я начинаю сползать по другой стороне скалы, я сталкиваюсь лицом к лицу с этой прудовой сукой, и мне так хочется стереть ее из памяти, потому что твою мать, кошмар, она отвратительна.

Это существо когда-то было человеком, я думаю. Ее кожа посерела и сползла с костей черепа, волос почти не осталось, только маленькие пучки, торчащие вверх небольшими участками. Ее зубы сломаны и остроконечны, она смотрит на меня молочно-белыми глазами, ее челюсть хлопает, как будто она задыхается, и я официально никогда больше не усну, потому что эта сука определенно будет преследовать меня.

Ее рука обхватывает мою лодыжку, грязная прудовая вода капает с ее кошмарного тела на голую кожу моей ноги, и все, что о чем я могу думать, это о том, что могу подцепить от нее какого-нибудь плотоядного паразита.

Я выключаю ту часть своего мозга, которая сходит с ума, и включаю режим выживания, хватаясь за края скалы, а затем замахиваясь свободной ногой вверх, чтобы нанести хороший удар, сначала по ее плечу. Когда это не помогает, я бью ногой в лицо, ее зубы режут пятку моей ноги, но с булькающим криком ее рука ослабевает настолько, что я могу вывернуть ногу.

Я скатываюсь вниз по скале, сдирая кожу на бедрах и обдирая руки, но отчаянные времена и все такое. Когда я приземляюсь на дно, разбив задницу и выбив из себя дух, я бегу прочь так быстро, как только позволяет мне мое разбитое тело. Даже когда я переступаю порог комнаты и выхожу обратно в коридор, я продолжаю ползти, и булькающие звуки прудовой суки отражаются от кирпичных стен.

Я ухожу из этого проклятого класса.

На руках и коленях я огибаю два поворота, прежде чем, наконец, переставляю свою гордость и с трудом поднимаюсь на ноги. Нос заложен, глаза щиплет, в груди клокочет при каждом вдохе, но я жива.

Мне понадобится целитель, как только я выберусь отсюда, и я голыми руками переломаю Норта пополам, если он попытается помешать мне получить доступ к нему.

К счастью, к счастью, стены остаются на месте, и я добираюсь до центра этого чертова лабиринта. Мое тело рушится на землю в тяжелом, трясущемся беспорядке.

Чертов центр этого тупого, убийственного, мудацкого лабиринта.

Я даже не успеваю почувствовать гордость за себя, порадоваться тому, что прошла его сама, ни разу не воспользовавшись своим даром, потому что обнаруживаю Зоуи и Брентона, пробегающих через дверной проем в другом конце комнаты, их глаза на секунду задерживаются на флаге, прежде чем они замечают меня здесь.

Зоуи ухмыляется, направляясь ко мне, ее майка обтягивает грудь и насквозь промокла от всего, с чем ей пришлось столкнуться в лабиринте, но в целом она выглядит в миллион раз лучше, чем я. С чем бы она ни столкнулась, Брентон принял на себя всю основную тяжесть. Он сильно пострадал, как и я, но все еще стоит на ногах.

Мои глаза метнулись к флагу в нескольких футах от него, но с «ходячим хлороформом» здесь, у меня нет шансов получить его.

Я ненавижу эту суку.

Я чувствую, как ее дар овладевает мной, как его яд касается моей кожи и течет по моим венам. Мое тело уже настолько привыкло к этому обычному пятничному происшествию, что я не удивляюсь, когда из моего носа начинает капать кровь, и рот также наполняется ею.

Это чертовски раздражает.

Я плюю в нее, моя кровь ярко-красная на ее щеке, и ее визг — это гребаная музыка для моих ушей. — Ты абсолютная пизда, и когда-нибудь пожалеешь об этом дерьме. Я терпеливая, могу и подождать.

Она ухмыляется мне. — Как будто я испугаюсь какую-то бездарную отверженную. Спокойной ночи, сучка.

А потом она вырубает меня на хрен.

Глава 14

— Не могу поверить, что Зоуи скорее вырубит тебя, чем получит пропуск по ТП. Это самый трудный предмет в Дрейвене, все знают, что этим нельзя разбрасываться!

Я насмехаюсь и прижимаю лед к виску чуть сильнее, но это бесполезно, ничто не поможет остановить стук там.

Как только я очнулась, окровавленная и раненная, на полу в главном зале тренировочного центра, то подошла к своей сумке, чтобы написать Сейдж и отменить наши планы на вечер, потому что никак не могла заниматься и есть пиццу на полу своей дерьмовой комнаты в общежитии в том состоянии, в котором сейчас нахожусь.

Она тут же притащила свою задницу, чтобы проверить меня, захватив с собой Феликса, потому что он целитель. Видимо, моего поврежденного состояния достаточно, чтобы она добровольно позвала его.

Я попыталась извиниться перед ним, но он пожал плечами и начал обрабатывать все многочисленные раны на моем теле. Здесь есть и другие целители, но я пострадала больше всех, спасибо, черт возьми, Вивиан. Гейб находится в дальней части, удерживая одного из своих друзей, пока целитель вправляет ему кость в ноге, и за все это время он только раз посмотрел в мою сторону. Я не удивлена и не разочарована, это просто еще один удар по заднице.

— Зоуи сумасшедшая стерва, и Сейдж, я сделаю для тебя буквально все, что угодно, если ты подожжешь ее для меня. Твой залог, деньги на побег, давай начнем новую жизнь где-нибудь далеко отсюда, где Вивиан никогда больше не сможет найти меня и заставить снова оказаться в одной комнате с этой прудовой сукой.

Сейдж секунду смотрит на меня в ужасе, а Феликс морщится. — Ты выступала против нее, да? Она здесь вроде как городская легенда.

Я снова насмехаюсь, оглядывая других студентов, пока он вправляет мне плечо, потому что, очевидно, я вывихнула его, когда потеряла сознание, и все эти ушибы в течение дня, наконец, просто вылезли в конце концов.

Мне захочется умереть, когда он, наконец, вправит его обратно.

— Ублюдочная, членососущая, пизданутая тварь, я честно вырежу кожу с этого жалкого…

— Господи Иисусе, ну и ротик у тебя для такой крохи.

Я поднимаю глаза на Вивиана, который теперь стоит надо мной, нахмурившись, и бросаю на него ответный взгляд. — Мы не друзья, и я отменяю свое предложение передать твоим учителям-врагам бумаги на несколько дней.

Феликс фыркает на меня, подавляя кашель при виде сурового выражения лица Вивиана, когда тот проверяет его работу.