— Он самый, — Михаил кивает.

— Ага, я уже понял, когда его правая рука меня до дома довёз.

— Значит, ты уже всё знаешь… Как понимаешь, нам заплатили за информацию о тебе.

— И вы положили всё, как на духу. Я бы тоже так сделал на твоём месте. Ничего личного, просто бизнес, — наполняю второй бокал и выпиваю залпом. — И ещё я уверен, что ты не пришёл бы ко мне домой, чтобы об этом рассказать.

— А ты, как всегда, читаешь людей, — Михаил смеётся и закусывает вино куриной грудкой.

— Его Святейшество Михаил почтил бы простолюдина вроде меня только в одном случае: если ему понадобилась бы помощь.

— Дело крайней важности. Заказчик платит пятьсот золотых, — сообщает он.

— О–о–о… и кого надо убить? Короля?

— Нет, убивать никого не нужно… — Михаил смотрит на своих подчинённых, и они тут же выходят на улицу. — В общем, ты же вхож во владения Майерсов, а поэтому только ты сможешь выполнить это задание по–тихому. Лишний шум ни нам, ни заказчику не нужен.

— Заинтриговал… — выпиваю третий бокал не закусывая.

— Нужно вытащить одного человека… В крайнем случае убить, но тогда награда будет в пять раз меньше.

— Вытащить? — хмурюсь я.

— Насколько нам известно, он сидит в темнице. Знаешь, где она находится?

— Эх, Михаил, Михаил… Дай угадаю, у заказчика фамилия Болтон?

— Чего? Как ты догадался? — он с нескрываемым подозрением смотрит на меня.

— Этот твой человек уже заговорил. Так что спасать его смысла нет.

— Заговорил?.. — шепчет Михаил. — Но как ты узнал?..

— Ты же меня знаешь, подслушаю то тут, то там, — вру, пожимая плечами. — Слуги у лорда болтливые, говорили про какой–то пиздец, который должен скоро начаться. А всё из–за этого пленника.

— Это плохо… Это очень плохо! — глаза Михаила не могут найти себе места и бегают из стороны в сторону.

— Ну да, деньги уплыли, но то ли ещё будет? — пытаюсь его подбодрить.

— Да при чём тут деньги… — он открывает новую бутылку и за один заход опустошает её. — Мне жопа…

— Постой, ты тоже в этом замешан? Серьёзно?.. — негодую я. — «Соль»? Ну ты даёшь…

— Да что я, знал бы ты, какие там деньги крутятся, поступил бы точно также на моём месте.

— Всё настолько плохо? — он кивает. — И что будешь делать?

— Ну а что я могу? Бежать или драться — других вариантов нет.

— Лучше уж свалить. Оно тебе надо? Оказаться между молотом и наковальней… Мне, кстати, вчера сон приснился, что я стал кузнецом и целыми днями долбил одну и ту же заготовку…

— Ладно, я пойду, — подвыпивший Михаил встаёт и направляется к выходу. — Спасибо, что предупредил, кореш… По гроб жизни буду обязан.

— Сочтёмся! — бросаю ему вслед.

Михаил уходит, а я остаюсь на кухне и открываю третью бутылку. Вот ведь новость, никогда бы не подумал, что он будет как–то связан с «солью». А ведь мне казалось, что Михаил на должности главы Братства так разжирел, а, оказывается, нет. Ну и дела…

На следующее утро, когда я выхожу из ванной комнаты и собираюсь позавтракать, замечаю, как Бен мнётся в коридоре и хочет что–то сказать. Прохожу мимо, делая вид, будто ничего не происходит. Но когда сажусь за стол и набираю полный рот жареной картохи, старик всё–таки решается заговорить:

— Господин Рей, разрешите мне сходить и посмотреть на казнь. Пока я подстригал лужайку, мне удалось узнать, что сегодня повесят торговцев «солью».

— Смотрю на вас и понимаю, что у тебя с наркотиками и их продавцами личные счёты? — спрашиваю я с набитым ртом.

— Моя дорогая жена скончалась… — ему очень трудно говорить на эту тему, а Лиза вот–вот заплачет.

— Без проблем. Можете сходить вдвоём, я не против. Но мне нужно, чтобы вы запомнили тех, кого будут казнить. Особенно меня интересует невысокий мужик лет сорока с короткой стрижкой и смуглой кожей. Приду в полдень на обед, и вы доложите, что удалось узнать.

— Конечно, господин Рей, обязательно!

— Вот и отлично, — со спокойной душой доедаю завтрак и топаю в академию.

Вчера я думал, как лучше поступить, и единственным верным решением оказалось ожидание. А уже сегодня оно принесло плоды: того узника наверняка казнят и сделают это прилюдно, зачитав обвинение. Будет очень интересно узнать, решится ли Милиан сыграть в открытую, обвинив Болтонов, или всё–таки выберет более хитрую стратегию.

Хорошо, что есть слуги, которые могут сделать за тебя большую часть скучной работы. Мне вот оно нафиг не упало, тащиться через полгорода, потом стоять на жаре, чтобы посмотреть, как повесят пару человек. Но для простолюдинов подобное зрелище — это как поход в кинотеатр. Как–то раз я спросил у одной из доярок, зачем она туда ходит, и её ответ меня поразил: «Приятно осознавать, что у кого–то жизнь хуже, чем у тебя».

Добираюсь до академии и смотрю расписание. Сегодня мне поставили второкурсников, а затем второгодников того же курса.

Первых я долго гоняю по теории, а в последний час вывожу на полигон и проверяю их навыки. От первогодок они отличаются несильно, процентов так на тридцать. Но если выставить и тех и других в формате стенка на стенку, то опыт победит без шансов. К сожалению или к счастью, в этом классе нет тех особ, которые представляют для меня особый интерес.

А вот что меня радует, так это моя репутация, которая бежит вперёд паровоза. Уже никто из студентов не пытается строить из себя крутого и лезть в бутылку. Какой–никакой авторитет у меня имеется. Нашлись даже индивиды, которые просились в мою команду — как ни крути, но даже участие в турнире — это сравни бронзе на Олимпийских играх, поэтому хотят почти все, у кого есть хоть какие–то амбиции.

Звонит звонок — он же колокол, и я иду в аудиторию, в которой организована столовая. Там я поочерёдно нахожу всех своих гладиаторов и сообщаю, что первая тренировка пройдёт завтра в полдень. Со всеми разговор проходит гладко, если не считать Елену, которая спит и видит, как бы покормить меня с рук. Вот ведь прилипала…

Еда в академии неплохая, но она не сравнится с той, которую готовит Лиза. Эта молчаливая дама вообще настоящее сокровище, даже без преувеличений! Поэтому я, конечно же, иду домой, и не только чтобы узнать новости, но и насладиться вкуснейшими и в то же время простыми блюдами.

Бен и Лиза точно к моему приходу накрывают стол: сегодня в меню фаршированные перцы, пирожки с печенью и свежевыжатый апельсиновый сок. Ну и печеньки, без них никуда! Если честно, мне даже кажется, что эти сладкие проказницы вызывают зависимость…

Я налегаю на первое и спрашиваю Бена:

— Ну как? Тот человек, про которого я говорил, оказался на виселице?

— Был один похожий… Но он сильно обгорел, поэтому я не уверен… — сомневается Бен.

— Он самый. И в чём его обвинили? Можешь рассказать подробнее?

— В организации притона и продаже крупных партий наркотиков.

— Больше ничего не было сказано?

— Нет.

— Благодарю, — улыбаюсь я и уплетаю свежеприготовленные блюда.

— Господин Рей, разрешите поинтересоваться, — робко начинает Бен. — Откуда вы узнали, что именно его повесят?

— Меньше знаешь, крепче спишь, — отрезаю я, а потом замечаю на лице слуги ненависть. — Если ты думаешь, что я как–то причастен к торговле «солью», то сильно ошибаешься. Если бы я реально барыжил, то не купил бы эту рухлядь за три копейки. Тогда моё место было бы на побережье.

Бен поджимает губы и молчаливо соглашается с моими доводами. Похоже, он всё ещё сомневается, но мне лень его переубеждать, да и зачем?

В принципе, Михаил был прав, и я вряд ли бы отказался от больших денег, ведь моральных принципов касательно торговли смертью у меня нет. Я считаю так: если ты подсел и помер, то сам и виноват. Естественный отбор, который стирает с этой земли слабых духом и телом, а оставляет в живых только сильных — таких, как я.

А вот ситуация с Майерсами и Болтонами сейчас очень интересная и напряжённая. Лорд Милиан специально выставил того беднягу напоказ, чтобы дать понять Жерару, что ему известно о причастности последнего. Ход конём, конечно, интересный, но я бы эту лошадку приберёг на его месте. Хотя с другой стороны, мне неизвестны все переменные этого уравнения.