— Да понял, понял, не волнуйся, — Чонгук тут же решает, что спросит у мамы, сколько пар таких штанов она купила, вдруг и брату это обтягивающее счастье прилетело, чем не повод постебать еще более серьезного Джонхёна. — Отец, мне пора возвращаться в университет…

Встречи с отцом в отеле, где тот остановился, радовали своей частотой соскучившегося по семье Гука, но, если честно, он замотался, разрываясь между учебой, тренировками по тхэквондо, поездками к отцу и факультативами. И пару занятий по любимой экономике с любимым президентом пришлось пропустить. Все, что остается Гуку — раз в день в столовой пожирать взглядом обедающего сонбэ. И ловить, подхватывать, забирать себе ответные пристальные взгляды. Что там опять коротнуло, в этой упрямой, беспокойной голове, раз старший так хмуро, мрачно смотрит на Чонгука.

Сокджин вернул себе натуральный цвет волос, и Гук в очередной раз температурит всей этой безответной влюбленностью, потому что, ну просто кожа еще нежнее, губы еще розовее, глаза еще ярче. Чума, а не Ким Сокджин. Диво дивное, чудо чудное.

Брюнетистая дива сидит за столом в окружении девчонок, сладко, медово улыбается, громко хохочет. Наверно, сыпет своими дурацкими шутками. Это только для Гука вся хмурость и суровость в исполнении старшего. Он мрачно размышляет, надо ли радоваться, что смотрит или начать переживать, что так угрюмо?

И только внимательный Чонгук замечает, как Сокджин «незаметно» трет затылок, странно держит голову, назад и чуть вбок, и настроение окончательно съезжает вниз, пересчитывая шкалу на минус.

Грустное течение мыслей прерывают шорохи и шёпот с сидений напротив. За столом рядом с Чимином обнаруживается Намджун. Да это просто то, что надо для обозленного, мрачного Гука. Чертова красная тряпка перед носом.

«Вот мы с тобой и столкнулись», — Чонгук прищуривает глаза.

— Ну привет, Джуни-сонбэнним…

Намджун тоже не расположен шутить.

— Привет, малыш Гуки-чи…

Чимин только переводит испуганные, сразу круглые глазенки с одного альфа-самца на другого. Воздух искрит, распадается на атомы между двумя крепкими, рослыми парнями, решившими помериться размерами.

А Чонгук и вовсе готов убивать.

— Скажи-ка, сонбэнним, запомнил ли ты, наконец, имя моего хёна? Или мне опять придется утешать в объятьях обиженного, расстроенного Чимина? — он вообще не собирается церемониться с этим здоровым парнем. Раздражение, глухое расстройство и невозможность разобраться с Намджуном еще и из-за Сокджина заливают глаза Гука необоснованной злобой, которая заметает всех без разбора.

— Чонгуки! — возмущенный, взволнованный возглас Чимина привлекает внимание сидящих по соседству студентов и президента с компанией.

— Это вообще не твое дело. И, если я еще раз увижу, как ты тянешь руки утешать Чимина, вырву их с корнем… — Намджун тоже низко стартует, через стол хватает Чонгука за майку и выволакивает его в проход между столами.

— Намджун! — еще более возмущенный и взволнованный вскрик летит теперь в сторону старшего, но куда там. Истоки конфликта вторичны, когда есть повод помериться силами.

Сильный черт. Откуда только, очередной заучка же. И смотри-ка, припалила его, значит, картина обнимающихся друзей на лавке в палаточном лагере. Ревнивый, сильный, здоровый чёрт. Но не ему тягаться с Чонгуком.

Защитным приемом тхэквондо — резким движением сгиба локтя Чонгук сбивает с себя хватку старшего, скручивает его, заводит локти за спину, нагибая вперед головой.

— Как раз таки мое дело… — Чонгук держит Намджуна крепко, говорит тихо. Профессиональному спортсмену, двенадцать лет занимающемуся одним из видов боевых искусств нет смысла кричать. И так все понятно. — Парни приходят и уходят, а друзья остаются навсегда. И только они утешают, когда кое-кто проебывается со свистом.

Джин даже привстает, правильно оценив масштаб надвигающейся катастрофы. Сильному, только потому что крупному Намджуну без вариантов не выстоять, если Чонгук пойдет в разнос. Но Гук только отпихивает от себя Намджуна, бросает последний взгляд на президента, кивает Чимину, обалдевшему от развернувшейся драмы, где он стал главным действующим лицом и бодрым шагом сваливает из столовой.

В коридоре его со всего маху тормозит рука в розовом рукаве, схватившая Гука за локоть.

«Эти заучки сегодня решили меня добить, блядь».

========== 19 ==========

Честно сказать, Гук сейчас не готов стать объектом пристального внимания Сокджина в шумном коридоре факультета. Недавнее столкновение кипятит кровь, гулко гоняет ее по венам. Пульс долбится под кожей, заставляя сжимать кулаки, сцеплять зубы. Тонкий налет цивилизации вот-вот слетит с него под порывами гнева, а кто-то, конкретно сейчас собирается испытывать судьбу. Гук в эти минуты — огнедышащий дракон, а Сокджин — принцесса на заклание. Закинуть на плечо эту заморочистую, розовую принцессу, утащить в пещеру и съесть.

Но пока только Гука тащат за локоть в пещеру, замаскированную под кабинет студенческого совета, где решаются важные вопросы жизнедеятельности студенческой молодежи. Несколько столов, окно, прикрытое тонкой шторой, стены, увешанные какими-то дипломами, плакатами — тихая, полутемная комната на тенистой стороне здания.

Притащили и внимательно, угрюмо рассматривают, пока Гук пытается отдышать злость, глядя по сторонам. Нет сейчас у него настроения разгадывать шарады, подкидываемые старшим, ему бы сейчас набивной мешок и до изнеможения отрабатывать технику ударов ногами. Или руками. Не важно.

— Что тебе надо, Сокджин… — Чонгук душно выдыхает, ощупывает ворот майки, кажется, она жалобно трещала под напором смуглых рук. — Я сейчас опоздаю на занятия.

— У тебя окантовка футболки на вороте оторвалась… — старший пристально, не моргая следит за движениями сильных рук по ткани, — вот тут…

Джин неожиданно близко. Смуглый палец трогает будто вырезанную скульптором ключицу, вызывающе торчащую из прорехи майки.

Ебаный Намджун. Минус любимая черная майка. Чонгук прикрывает глаза, лохматит пушистые волосы, раздумывая как сейчас поступить. Идти в общагу переодеваться? Так, бомжом походить?

— Я верну тебе твою майку… Она в кабинете лежит… Все забываю отдать…

Колкий, ломкий голос Сокджина привлекает внимание Чонгука, притупляя злость, заставляет прислушиваться к долгим паузам между словами старшекурсника. Что за грустные, смурные нотки в бархатных переливах любимого голоса?

Президент протягивает сложенную, но явно ношеную майку.

Его походная майка. Ничего себе. Гук держит в руках свою майку, пахнущую Сокджином. Чонгук чистоплотный и брезгливый, но сейчас нежные оттенки чайной розы скромно намекают, что скоро этот запах будет цвести на собственной коже. Есть от чего начать терять голову.

Занятия забыты.

— Спасибо…

Чонгук тянет через голову рваную футболку, открывая вид на широкий торс, плоский, крепкий живот. Тонкая, едва заметная полоска волос сбегает от пупка под пояс джинсов. Выпуклые линии груди, маленькие пунцовые полукружья сосков, развернутые гладкие плечи — бронзовая, жаркая красота без стеснения обнажается перед застывшим старшим.

— Почему Намджун подсел к вам? — взгляд Сокджина скользит по кабинету, от запертой двери, по стенам и окну, в безнадежных попытках найти интереснее разворачивающегося перед ним действа.

Чонгук даже не успевает надеть майку, выхватив ментальную оплеуху Намджуном от старшего. Ебаный Намджун. Да почему опять Намджун? Сегодня у Чонгука что, праздник — день Намджуна? Один сплошной Намджун, а уж имя здорового Кима, срывающееся с сочных губ сонбэ вообще бесит его до пятен перед глазами.

— Почему тебя это так интересует, Сокджинни-хён? Не досчитался сегодня в столовой Намджуна в толпе поклонников? — все майки откинуты, и целые, и рваные, смятые новым порывом злости.

Цвет розы в одно мгновение слетает с лица Сокджина, заливаясь в обмен мертвенной бледностью. В глазах Чонгука сейчас целая вселенная гнева, но старший не смотрит, вперив взгляд куда-то далеко за спину младшему.