— Вот так, почти получилось. Ты умничка… Так люблю тебя, так горжусь своим мальчиком. Моя детка… Ты ведь моя детка? Хороший, замечательный, самый красивый. Единственный. Ты мой, Господи, ты мой… — лихорадочный шёпот разлетается по комнате — смущает откровенностью и помогает не забыться, не выключиться из реальности. Нет призраков прошлого в комнате, только он и Чонгук — слышны только их стоны и дыхание.

Джин окончательно выдыхает, расслабляет тело. Член скользит в него до упора. Чонгук замирает, даёт привыкнуть к чувству заполненности, а потом на пробу толкается. Толчок слабый, неглубокий, но вышибает дыхалку. А следующий сильнее. Джин ахает, встречая слабую волну удовольствия, растекающуюся от паха. Удары бёдер всё чаще, напористее, и наслаждение с терпкими нотками боли сжигает его изнутри.

— Хочу почувствовать тебя всем телом, хочу, чтобы ты был подо мной. Ты ведь разрешишь? Так сладко касаться тебя везде… — раздаётся внезапное. Чонгук осоловевший, потерянный в собственной страсти — неожиданно выпрямляет ноги, укладывается сверху и полновесными рывками нащупывает вход в тело.

Белый свет меркнет в глазах. Сокджин задыхается. Накатившая паника взрывает голову миллионом искр. Тело такое большое, тяжёлое. Давит его к кровати, пытается проломиться внутрь, почти рвёт нежное, хрупкое. Мужчина такой сильный. Дышит в лицо, воняет перегаром, химией, потом. Дёргается в конвульсиях между детских ног. Джин не хочет! Кричит! Почти сходит с ума! Он не хочет, НЕ ХОЧЕ-Е-Е…

— Джин! Джин! Хён! Посмотри на меня! Это я! Только я здесь, я с тобой! Люблю тебя! Хочу быть с тобой! Боготворю тебя, ты самый лучший, самый-самый! Никогда не наврежу, пальцем не трону! Пожалуйста, смотри на меня! — сквозь гул крови в ушах до него доносятся громкие крики, но Джин бьётся под телом, пытается его сбросить и освободиться.

Животное чувство страха прилипает намертво, зубы стучат, как на холоде. Это невозможно, не должно было случиться. Как он тут оказался, всё давно закончилось! Слёзы копятся в углах глаз, но он же мужчина, пусть и маленький. Не сдастся, не будет плакать, не покажет слабости…

Крики смолкают. Тихий шёпот клубится, кажется, в самой голове:

— Хён, это Чонгук. Джин, это Чонгук, Чонгук! Я дурак, поторопился… Я не хотел, прости! Всё хорошо, ну же, расслабься, я тебе помогу. Мне больно, мне сейчас тоже больно, ты сжимаешь тисками. Я не могу помочь, пока ты держишь так крепко…

Мерный голос говорит о боли, увещевает, успокаивающе шепчет. Его тихий речитатив толкает из страшного дна на поверхность.

— Чонгук? — Джин затихает, разлепляет мокрые ресницы.

Чонгук — бледное лицо с отпечатком страдания — над ним сверху, на вытянутых руках.

— Джин… — выдыхает тот, вглядывается в него встревоженно и испуганно. — Чёрт, я такой дурак! Я не должен был ложиться сверху. Читал, изучал и всё равно испортил. Давай-ка, я встану… — плоть внутри приходит в движение, её тянут наружу.

— Нет! Не надо! — Джин обхватывает его за спину, прижимает к себе, грудь к груди, прячет в красных волосах заплаканное лицо. — Не выходи! Не оставляй меня, ты обещал! Лучше поцелуй!

— Ты уверен? — Чонгук отстраняется, но Джин цепляется за него, судорожно гладит по широкой спине, по бугрящимся мышцам, слепо тычется губами в подбородок, в нос, в гладкие щёки. Слышит в голосе улыбку, когда Чонгук продолжает: — Ты мне чуть член не оторвал. Вот этот… — мягко вталкивается обратно. — Удивительно, что он ещё стоит, я чуть не сдох от ужаса…

— Это я чуть не сдох от ужаса, — бухтит Джин и переводит дыхание. Кажется, отпустило.

— Больше не буду.

Смотреть на Чонгука волнительно. А трогать, знакомиться наощупь, узнавать руками — оказывается, волшебно. Он заново проводит по твёрдому телу, спускается к чужой пояснице, к крепкой круглой заднице. Она под ладонями мерно покачивается — член заново прокладывает путь между ног.

Плавные движения зажигают отголоски былого удовольствия. Сокджин ищет чужие губы и толкается сам навстречу. Щедро распахивается, принимая всё глубже и глубже, терпеливо сносит мужской вес. Он справился. Он не один, он больше не боится. Тела бьются друг об друга, сталкиваются — вышибают фейерверки в голове. Липнут потные, но это не важно, не страшно, приятно — главное, Джин крепко держится за Чонгука, будет держаться всю ночь и ни за что не отпустит.

Тело рассыпается на кусочки, вспыхивает и собирается новое — любимое, лелеемое. Джин ловит собою оргазм Чонгука, без конца его целует, не может оторваться — губы, скулы, закрытые глаза, широкие брови. У них так мало времени, оно отщёлкивается в голове. Поэтому быстрее, больше — получить то, чем с избытком делятся. Любовью. Заботой. Счастьем. Вниманием.

Он укладывает Чонгука на спину и ложится сверху, лаская куда попало. Сам гладит и сам спускается губами по животу.

Чонгуку ночью больше не будет больно.

***

Утро красит шторы в сизый цвет.

Джин так и не заснул: пригрелся под горячим боком, накрытый тяжёлой рукой. Сон — слишком большая роскошь для него, время почти истекло.

Он медленно выбирается из кровати — утомленный, упахавшийся Чонгук даже не шевелится. Джин долго смотрит на него. Он всем телом чувствует тяжёлую работу того — его любили всю ночь, без устали, без передыху, не обращая внимание на ворчание.

Ворчание было нарочитым — ему было мало Чонгука, всегда будет мало. Даже сейчас он хочет — трясется, когда вспоминает.

Уже тоскует…

Ураган поднимал на небо и топил в волнах наслаждения, укрывал собою от невзгод и страхов. Они трепетно и жадно познавали друг друга, получали свой, общий опыт. Вместе искали волшебное место внутри Джина и вместе умирали, когда нашли. Они были вместе…

Сокджин, морщась, бродит из комнаты в комнату, собирает вещи. Натягивает на себя чужое, а своё оставляет. Намёком.

Телевизор так и остался включённым, горит последним кадром фильма. Джин отворачивается от него, находит свой телефон на диване, вызывает такси. Тупое равнодушие холодит мысли, не даёт задуматься о том, что будет, когда Чонгук проснётся.

Опять будет… больно?

Напоследок оглядывается, запоминает. Откладывает в памяти обстановку, ночь, себя в ней, спальню со спящим Чонгуком. В коридоре хватает сумку и выходит наружу. Электронный замок с деликатным щелчком закрывает дверь.

Комментарий к 4 глава, 12 часть.

Авторская группа:

https://vk.com/club190948520

Уютный домик, где я пишу. Фики, которых нет на Фикбуке, ранняя выкладка глав:

https://vk.com/rtk_dnp

Являюсь админом Творческого объединения @Fest_fanfic_BTS в Инстаграме. Командой авторов и дизайнеров проводим тематические фесты, игры, викторины - поднимаем настроение читателям и дарим вдохновение авторам! Присоединяйтесь и пишите, читайте вместе с нами!

https://www.instagram.com/fest_fanfic_bts/

Люблю не только писать, но и читать, поэтому в составе админов веду в VK сообщество рекомендаций фанфиков Quality➤Fanfiction➤BTS➤Фанфик. Ищете интересный фанфик? Перечитали популярное? Любите редкие пейринги? Тогда приглашаю Вас в наше сообщество: https://vk.com/qfbts_ff

========== 5 глава, 1 часть. ==========

Сегодня Тэхён взял клятвенное обещание с Джина не быть противным сухарем и выбраться, наконец, поесть и выпить — отпраздновать окончание учебного семестра. Джин отлынивает три недели. Отговаривается то отпуском, который, мол, взял для переезда на квартиру, то тяжёлой работой без Хосок-хённима, отпустившего с условием, что после он сам уедет на моря, а Джин останется за главного.

Сокджин врёт. Незачем Тэхёну знать, что жилье обставлено давно, а обжить его мелочевкой — дело нескольких дней. Работы в магазине мало. Летом народ предпочитает гулять, встречаться на улицах, любоваться друг на друга, одетых по минимуму. Кто будет слоняться по тихим рядам книжных стеллажей?

Только Джин и слоняется. Тратит свободное время на ревизию полок, отвлекается, если находит любопытное. Садится читать прямо там, на полу, между рядами. Глушит мозги разнообразной информацией. Лишь бы не думать. Лишь бы не ждать…