Он отходит от окна. Не раздеваясь и не стягивая плед, падает в кровать. Сегодняшний день был долгим. А предстоящая ночь будет ещё дольше. Все ночи до пятницы будут длинными, душными и страшными.

***

«Деньги крупными купюрами разложишь по трём чёрным пакетам. Пакеты выкинешь в урны на улице Саджик-ро 161, 163. Заметим слежку, видео будет в интернете».

Когда приходит очередная смс и очередной скриншот (видео они больше не шлют) с очередного незнакомого номера, полуобморочный Джин решает попросить денег у Юны. У неё должны быть, девушка живет на широкую ногу, ни в чём себе не отказывая. Он слышал, что ей на булавки подкидывает бабка из Ульсана, та у бабули всегда была любимицей. Может, Юна без вопросов займет, а Джин заработает и отдаст или вообще продаст квартиру. Как он будет объясняться с дедом и Намджуном, — подумает потом.

До пятницы остается два дня, и надо что-то решать, тем более шантажисты о нём не забывают — каждый день шлют смс и фотографии, которые одуревший от ужаса Джин снова удаляет. Он просто попросит деньги у Юны, не объясняя, зачем ему столько. Вряд ли девушке будет интересно, в какую жопу вляпался Джин, и вряд ли она ощутит дискомфорт, отдав ненадолго незначительную для неё сумму*.

Джин ловит её после ужина на выходе из столовой.

— Я могу с тобой поговорить?

Она удивленно оглядывается, поднимает аккуратные бровки, заметив Джина.

— Хм-м… Давай попробуем, — усмехается она непонятно чему, останавливается, складывая руки на груди.

Сокджин, наверное, одну из величайших загадок разгадает, когда поймет, почему Юна вечно насмехается.

— Не здесь… — он водит головой в поисках места, где они могут без помех поговорить. Замечает, что Чонгук проходит мимо и замедляется, увидев их двоих под дверью.

Ну уж нет, такие свидетели им точно не нужны. Джин натягивает на губы вежливую улыбку «мы просто разговариваем» и рукой показывает на соседнюю гостиную. Комната всегда пустует, семейство ею никогда не пользуются. Теплые дружные посиделки тут не в почете, поэтому в общие комнаты заходят только те, кто следит за порядком. И нет, это не выглядит подозрительным, что двое членов семьи вдруг решили её посетить.

Чонгук останавливается, гневно бычит голову, и под его нахмуренным взглядом Сокджин отчаянно краснеет. Паника пополам со смущением мочит чёлку испариной. Тот все дни почти не замечал Джина, и теперь его злой интерес и утешает, и напрягает. Но только не сейчас, не надо думать о нём сейчас. Не тогда, когда жизнь подложила очередную свинью.

Женская ручка неожиданно обнимает его за талию, притискивает ближе и уводит из-под обстрела ревнивых глаз.

— Оппа, пойдём! Расскажешь всё, что у тебя происходит. Иди, Чонгук, дальше, что встал… — женский томный смешок стреляет прицельно — щёлкает Чонгука по носу, и тот неожиданно отступает. Лицо его разглаживается до равнодушия, юноша молча пожимает плечами и уходит.

— Всё такой же жадина… — Юна со странным восторгом смотрит ему вслед, а потом нехотя отпускает Джина. Но расслабляться рано, девушка принимается настойчиво теснить его к двери гостиной.

— Вы что, так и не поговорили? Долго будешь тянуть? Тебе не кажется, что ты задолжал ему разговор? — наскакивает она на него, частит россыпью вопросов.

— Какой разговор? О наследстве? — пятится парень вглубь комнаты.

— А что, есть ещё что обсудить? — преследует его Юна. Прищур её глаз, как никогда, напоминает чонгуков.

— Нам не о чем разговаривать, — твердо говорит парень и указывает девушке на диваны.

— Нельзя быть таким наивным, Сокджинни-оппа… — дует губы та и, наконец, присаживается.

Джин не наивный. Он знает, что задолжал Чонгуку много разговоров, и разговор о наследстве — не первый на повестке их разборок. Но как к тому подходить, если Чонгук две недели игнорирует Джина, а когда обращает внимает, то смотрит холодно и враждебно? И есть подозрение, что злится тот отнюдь не из-за наследства. Но Сокджин не готов обсуждать случившееся в клубе, не готов извиняться. У него нет оправданий для своего поведения, нет слов, чтобы объяснить причины. Как тогда вести разговор? Поэтому включать дурачка — лучшее, что делает Джин, когда речь заходит о Чонгуке. Он поднаторел в этом за долгие годы, поэтому всегда молчит, прикидываясь глухим, слепым и тупым.

Только одна мысль мучает его: почему всех интересует, говорят ли они с Чонгуком?

Он трёт лицо ладонями, смотрит на Юну сквозь пальцы. Та неожиданно благодушная и улыбчивая, аккуратно расправляет юбку по дивану.

— О чём ты хотел со мной поговорить?

— Мне нужны деньги… — без лишних экивоков вываливает Джин насущное.

— Много?

— Пятьдесят миллионов. Я скоро отдам.

— Ого…

Юна задумчиво щёлкает пальцами по губам, с долей сомнения оглядывает Джина, севшего напротив. Как будто он последний человек, от кого можно услышать подобное. Так и есть, он мало кому приносит проблем. Он, но не его прошлое. Его прошлое ещё с ним и все ещё причиняет хлопоты.

Они молчат. Юна задумчиво разглядывает собственные ногти, красными едкими вспышками мелькающие под электрическим белым светом. Джин смотрит в окно. Здесь совсем другой вид, не на сад — на невысокий забор. С этой стороны дома ему нечасто приходится бывать. А за забором уличный шум: шорох шин, гудки клаксонов, неспешные разговоры гуляющих. Вечерняя прохлада выгнала людей из душных домов, и теперь они прогуливаются по улицам, наслаждаясь погодой.

Джин тоже хочет туда. Пройтись бы до круглосуточного магазинчика, запарить там рамён. Вынести его на уличный столик и с удовольствием съесть, горячим и перчёным. Он бы без ругани запарил и вторую пачку, если бы первую у него отобрали со словами «хён делает самый вкусный рамён». Тысячу таких заварил, если бы не…

— Ну так что? — встряхивается Джин, отогнав от себя болезненные воспоминания.

Юна опускает руки, многозначительно смотрит, словно всё время не молчала, а ждала подробностей. А потом всё-таки уточняет:

— У тебя проблемы? Чонгук об этом знает?

Удивительно видеть её серьёзной и странно слышать своё имя после смешливых «оппа». Ещё удивительнее, что опять Чонгук всплывает в их разговоре.

Джин дёргает плечом и нервно тарабанит пальцами по кожаному подлокотнику.

— У меня нет никаких проблем, мне просто нужны деньги, — врёт он и видит по скептической усмешке, что весьма неубедительно. — Не морочь мне голову, скажи дашь или нет, — сникает он окончательно.

— У меня нет таких свободных денег, Джин, извини, — встаёт Юна. — Странно, что ты думаешь, будто я могу распоряжаться ими без ведома Намджуна или семьи. Ведь я, как и ты, — усмехается она, отряхивая юбку от невидимых складок. — Вроде есть, но всё вложено, сохранено, работает на благо будущего. Если тебе реально нужна помощь, обратись к Чонгуку. Я серьёзно, Джин. Обратись к Чонгуку. В конце концов, у кого есть деньги, так это у него.

Юна настойчиво повторяет это несколько раз, а потом уходит — оставляет Джина разбитым и без малейшей надежды. Он не знает, что двигало Юной, когда она предлагала подобное, но этот вариант тоже не подходит. Вообще не подходит. Никогда не подходил.

Это как упасть на дно, скатиться в придорожную канаву и там остаться — после всего случившегося, после долгих лет странных отношений, обид и недомолвок — пойти к Чонгуку за помощью. Это будет полнейшее дно. И Джин знает, кто его там подберёт.

Он отметает юнино предложение и обещает себе никогда о нём не заикаться. Но на следующий день, после работы его встречают трое.

Комментарий к 4 глава, 2 часть.

* 50 миллионов вон - около 2х миллионов рублей.

Авторская группа:

https://vk.com/club190948520

Уютный домик, где я пишу. Фики, которых нет на Фикбуке, ранняя выкладка глав:

https://vk.com/rtk_dnp

Являюсь админом Творческого объединения @Fest_fanfic_BTS в Инстаграме. Командой авторов и дизайнеров проводим тематические фесты, игры, викторины - поднимаем настроение читателям и дарим вдохновение авторам! Присоединяйтесь и пишите, читайте вместе с нами!