Ошибкой было думать, что Тэхёна можно сбить с прицела всем известным фактом. Он отбирает у Джина замученную банку, ладонью смахивает россыпь капель и продолжает:
— Поэтому ты в университет пришёл больной и с засосами? Заметь, я две недели тебя о них не спрашивал.
— Я оценил, — выдыхает Джин, снова переводит взгляд на друга. Тот смотрит мягко, ни в чем не обвиняя. — Не мучай меня, Тэхён, — сдаётся он, опуская голову. — Случилось, да. Случилось. И когда-нибудь я всё тебе расскажу.
Тишина, словно купол, накрывает их в шумном, говорливом коридоре. А потом Тэхён её разбивает — поправляет лямки рюкзака, хлопает Джина по плечу и весело восклицает:
— Ну что, экзамен сдан, хён! И чего это мы торчим в университете? Пошли отметим это дело, я угощаю!
***
Какой красивый район, в котором расположен их дом-айсберг. Богатые и знаменитые живут лучшей жизнью, ведь они могут съехать из бетонных джунглей огромных многоэтажек и поселиться тут, на холме, в окружении зелени, цветов и ярких красок. Нет, Сокджин не завидует, но сегодня он может оценить несомненный плюс больших денег в кармане. Их холм летом бесподобен. Чистота, не единой бумажки не встретишь, ухожено. Пушистые кустарники тут подстригают, а пушистые кроны деревьев не трогают. Цветочные клумбы круглятся и прихотливо извиваются на всем протяжении дорог и тропинок. Буйное великолепие, залитое ярким солнцем, слепит глаза.
Джин идет по тротуару в сторону дома, дышит полной грудью. Тень от деревьев создаёт защиту от солнца и дарит прохладу. А как пахнет — нет смога, пыли, запахов автомобильных выхлопов. Он пинает кедой камушек. Хочется раскинуть руки в сторону и побежать, изображая из себя самолетик. Как в детстве, когда бабуля водила его в один единственный парк в их городишке и потом не поспевала за Джином по его тенистым дорожкам.
В кой-то веки он чувствует себя спокойно и умиротворенно. Разговор с Тэхёном вогнал его в смущение, но и облегчил душевные муки. На душе точно стало легче. Джин вдруг задумывается, а почему он всё это держит в себе? Неужели нет ни одного человека, с кем он может поделиться переживаниями? Не всеми, конечно. Есть вещи, которые он никому и никогда не расскажет, ни под страхом смертной казни, ни на смертном одре. Но хоть часть, чтобы отпустить мысли на волю, освободиться. Наверно, он бы смог рассказать Тэхёну. Хоть тот и натуральный натурал, он бы понял, да?
Телефон в кармане звякает новым оповещением, Джин лениво его достаёт. Это, наверное, опять Тэхён прислал очередной мем или дурацкий стикер. Но там другое.
Видеофайл от неизвестного номера, и всем известно, что такие сообщения нельзя открывать. Но день такой жаркий и ленивый, а Джин такой расслабленный и довольный — дурные мысли вообще не лезут в голову. Он на автомате тычет в него пальцем, и файл быстро загружается.
А там комнатка, похожая на кладовку. Сокджин такие облезлые стены и дешёвую мебель в детстве перевидал немало. И узкая спина женщины в одной кофте, которую подкидывают на чьих-то коленях. Длинные волосы полощутся по спине, пустые бутылки по полу и столик с белыми дорожками. Джин смотрит с нарастающим ужасом. На последних кадрах появляется подпись:
«Если к концу недели не найдёшь пятьдесят миллионов вон, видео матери нового наследника Чонов будет во всех СМИ».
Джин сглатывает кислую слюну, в глазах становится темно.
Комментарий к 4 глава, 1 часть.
*Чонгук учится хорошо.
Визуализация:
https://vk.com/wall-190948520_85
========== 4 глава, 2 часть. ==========
Видео Джин удаляет, неизвестного абонента блокирует. В полнейшем беспамятстве, спрятавшись в туалете. Как будто в собственной комнате кто-то запалит, подглядит за кусочком его мерзкого детства.
Джина почти накрывает истерика, когда трясущиеся пальцы промахиваются по выпадающему меню и нажимают кнопку «воспроизвести». Он чуть не грохает телефон об кафель в попытке не дать запуститься файлу. Ловит над самым полом и думает: да пусть бы разбился. Что угодно, только не видеть снова жуткие кадры.
Смартфон словно жжется, оставляет ожоги на ладонях, как печёная картошка. Джин, вернувшись в комнату, первым делом швыряет его в ящик прикроватного столика. Но даже оттуда телефон не дает покоя. Парень мечется по комнате, по возвышенности, по лестнице, как тигр в клетке. И отовсюду натыкается взглядом на чёртов столик, будто комната сжалась до размеров коробки — куда ни наступи, споткнешься об эту сраную тумбочку.
Джин отвлекается как может, окунается в бессмысленную, но бурную деятельность. Собирает учебники в стопки, лихорадочно перебирает шкаф на предмет ненужной, заношенной одежды, даже кидается тереть салфетками несуществующую пыль по поверхностям. Но не отвлечься, не забыть — взгляд так и тянется к ящику, словно там тикает бомба с часовым механизмом. Рвануть рванет, а когда? В конце недели? А если раньше?
Так и свихнуться недолго. Джин, не доубиравшись, швыряет салфетки на пол и падает за компьютер. Стол расположен удачно — пьедестал с кроватью и тумбочками ровно за спиной. Серфинг по соцсетям отвлекает на пару минут, но потом Джин замечает, что Чонгук опять выложил фото с новой девчонкой. Злобный щелчок мышки закрывает браузер — там тоже нет спокойствия и умиротворения.
Музыка его не отвлекает, фильм тоже. Разрекламированный боевик проносится набором бессмысленных кадров. И только в груди надсадно свербит, размолачивает ребра буром — что делать? Как выбраться из жопы? Куда бежать? Можно, конечно, сказать, что это шутка и забить, но…
Кто знает, что происходило в их квартирках и домишках, пока Джин шлялся по улицам или прятался за закрытыми дверями своего чулана? Что могло прийти в голову очумевшим от алкоголя и наркотиков мужикам рядом с доступным женским телом? Джина передёргивает ужасом и мерзостью, стоит только об этом подумать. Всё могло быть. Там всё, что угодно могло происходить. И поэтому…
— Мне нужны деньги… — Джин хватается за голову, которая скоро лопнет от думок, особенно одной, оформившейся ясно и безнадежно. — Мне до пятницы где-то надо найти пятьдесят миллионов вон.
Он оглядывается, очумелым взглядом обводит убранство своей комнаты. Будто ищет, где тут завалялась огромная сумма, в какой книжке спрятана заначка. И обречённо понимает — бестолку оглядываться. У него нет таких денег. Точнее, есть. Вложены в квартиру, в вексели, в собственное обучение. А это, считай, что нет. Мимо секретаря такую сумму денег не протащить, обязательно возникнут вопросы. А объяснять… Джина снова передёргивает колкой дрожью. Ни за что. Никому и никогда он не расскажет, как жил, и пофиг, что въедливый Намджун, возможно, догадывается. Да и старый господин что-то, да знает. Но смутные молчаливые подозрения — это одно, а самолично рассказать — совсем другое. А ведь придётся и показать.
— Да ни в жизни! — Джин судорожно стискивает челюсти. — А вдруг им придет в голову закономерное? Мол, неадекватные взрослые и юный мальчик в одной квартире — что там могло происходить? Догадаются и будут смотреть, неискренне жалеть и думать, что зря они с таким проблемным воспитанником связались. И тогда я умру от позора.
— Никто мне не поможет, — слова, вырвавшиеся в тишине комнаты, звучат тихо и печально. — Я всегда один в огромном белом доме, так и живу с чужими мне людьми.
Внутри клокочет и завязывается узлами. Ужас поднимает волосы дыбом, шевелит их на затылке. Джин запускает пальцы в спутанные лохмы, соскакивает из-за компа и опять мечется по комнате.
Шелест штор от сквозняка привлекает его рассеянное внимание. Он замирает около окна. А там вечер — сгущает чёрные краски, прячет в тени цветущий яркий сад. Мрачно и тихо за окном, ровно под его хмурое настроение.
— Это дед со своей идиотской идеей! Не было бы дурацкого завещания, никто бы и не знал, кто я такой, никто бы не копался в прошлом! — вполголоса стонет Джин, мазнув взглядом по тёмным окнам напротив. — А теперь, смотрите-ка! Дутый наследник с абстрактным наследством, и сколько проблем! Не только у меня, и у семейства Чон тоже, стоит только этой грязи выплыть…
