Думается лениво, мысли в голове Джина неторопливо сменяют одна другую — плавный ход машины убаюкивает. Как вдруг автомобиль тормозит, резко вильнув на дороге. Истошно визжат шины.
Джина впечатывает в подголовник, заносит вбок и тотчас отбрасывает назад. Сбоку испуганно кричит Юна. Машина останавливается, перегородив движение в обоих направлениях. Попутные машины объезжают её, раздраженно сигналя клаксонами.
Первую минуту адреналин глушит ощущения, живы, здоровы и ладно. А потом ушибленное об дверцу тело наливается болью. Будет синяк — Джин, скривившись, крутит плечом.
— Что случилось? — спрашивает он, когда тело перестает гудеть, нагибается к переднему сиденью. Пара мгновений тратится на разглядывание модно выстриженной макушки Намджуна, пока тот вновь трогается и подруливает к тротуару.
— Все целы? — у секретаря даже затылок напряженный. Он не отвечает на вопрос и не оглядывается, но по тону понятно, что хваленое хладнокровие покинуло и его.
— Какого чёрта, а? Секретарь Ким, вы что творите? — вопит Юна, лицо которой прочертила красная губная помада.
— Простите, госпожа Им… — в зеркале заднего вида видно, как секретарь утомлённо потирает переносицу.
Машина стоит на крайней полосе, мигая аварийными сигналами. Деликатное пиликанье разносится по салону. Джина терзает вопрос «почему?» — ведь они опоздают на занятия. Он открывает рот, чтобы спросить и вдруг обращает внимание на девушку. Та, бурча себе под нос, безуспешно размазывает яркую полосу по лицу.
«Бедняга», — хмыкает Сокджин в кулак, но по-джентльменски протягивает пачку салфеток из кармашка переднего сидения. Юна стреляет злым взглядом, но жест оценивает — раздражённо выхватывает пачку.
А мимо её окна шмыгает подозрительно знакомая фигура. Рука в лёгком пиджаке дёргает переднюю дверь, и на сиденье скользит довольный Чонгук. Вопрос, почему машина стоит, снимается как дурацкий, понимает, взволновавшись, Сокджин.
— Чонгук-щи. Зачем кинулись под колеса? Я мог вас задеть! — выговаривает Чонгуку секретарь, и голос его откровенно негодующий, профиль хмур и суров.
Но тот только машет рукой, беззаботно улыбаясь.
— Чонгучина сраная! Надо было по тебе проехаться. Какого чёрта тебе сюда приспичило? — никак не успокоится Юна. Шипит, глядя в дамское зеркальце, и буквально скоблит салфеткой по лицу. — А-а, никогда не буду краситься устойчивой помадой!..
Джин тоже хочет знать, что здесь делает Чонгук. Тот почти два года ездит сам, получив права сразу после совершеннолетия, и, то и дело, меняет одну крутую тачку на другую — благо в гараже их с десяток. Похмелье никогда не мешало ему садиться за руль, отчего дед ужасно переживал, но Чонгук всегда отмахивался равнодушными отговорками. Высокомерный парень давно сам по себе — оторван от няньки-секретаря и водителей. Ему нет смысла падать под колеса. Поэтому Джин, затаившись на заднем сиденье, не дышит — ждёт объяснений.
Чонгук, что удивительно, их даёт.
— Нечего понтоваться перед «Сокджинни-оппой». Пристёгиваться надо, — хмыкает он и пристёгивается сам, пока секретарь выезжает обратно на проезжую часть. Щёлкнув замком, он поднимает взгляд и нечитаемо разглядывает Джина. А потом продолжает: — Я так взволнован и потрясён сегодняшним утром, не могу рулить, руки трясутся. Пришлось перехватить вас…
— Ну и вызвал бы такси!..
Родственная перепалка глохнет на подступах к ушам. Гадливость и злость шлёпают Джина воображаемой пощечиной. Опять вспоминаются мальчишеская фигура и длинные ноги сегодняшней девушки. Мерзость — таскать домой таких, свинство — иметь их у родни под носом, а потом хвастаться. Джина это бесит до глубины души, просто неистово. И нет, он не ханжа. Просто офонаревший наглый Чонгук его приводит в ярость.
— Что, так понравилась? — бросает он, не сдержавшись. Джин сам не знает, зачем спросил, ответ ему точно не понравится. Но промолчать не получается. — Офигенно было, да?
Ещё и свидетелей полно. Намджун как всегда молчит, но точно слушает — вон, вихры на затылке опять застывают. Да и Юна, которую перебили, вдруг покладисто замолкает.
— Понравилось, хён, еще как понравилось. Офигенно — не то слово. Это было охуенно, и я ещё так хочу. И не только так… По-всякому хочу… — перестаёт улыбаться Чонгук, но в глазах тлеет ирония, и тушится под прикрытыми веками что-то хищное, пугающее Джина своей неотвратимостью.
— Отвернись, шея заболит… — идёт он на попятный, опускает взгляд на собственные колени. Что толку в ругани, Чонгука в прямом столкновении ему никогда не победить.
Но когда малец сдаётся, если выпадает шанс схлестнуться напрямую?
— Переживаешь обо мне?
— Вот ещё. Девок иметь не сможешь…
— Я их не шеей имею. А ты не завидуй. У самого же сегодня свидание, — усмехается Чонгук, выделяя гадкой интонацией заветное слово. — Завали её и потрахайся.
— Пошёл ты. Мои планы на вечер тебя не касаются… — вконец оскорбляется Джин и отворачивается к окну. Машина, словно чувствуя его настроение, взрыкивает мотором и ускоряется — шахматит по полосам.
Нельзя так о Чонхе. Невиннее и милее девушки он ещё не встречал. Её даже целовать страшно и неловко. Она ходит в книжный магазин, где работает Джин, и часами пропадает между стеллажей, теряется в тысяче обложек. Однажды он чуть не запер её на ночь, хорошо, что решил пройтись по рядам. Нашёл девушку на полу, среди горы книг классиков прошлого века, и с тех пор они не могут друг от друга оторваться. Ведь у них столько общего: одинаковый вкус, сотни прочитанных произведений, музеи и музыка. Они одинаково любят детей. У них даже одна форма очков, криво сидящих на ровных носах. А сегодня им предстоит сходить на первое свидание! Джин, наконец-то, решился её пригласить, и был так счастлив, когда та, смущённо опустив взгляд, сказала «согласна, оппа». Он вдруг уверовал, что теперь-то у него всё получится. Чонха не похожа на университетских вертихвосток, которые скрывались после первых свиданий. Кто-то приземленный, вроде Чонгука или Юны сказал бы, что, девушка хитрая и наглая — трётся в магазине, читает книги не покупая. Но сам Джин не придаёт этому значения, возможно, у неё попросту нет денег. Для него их наличие или отсутствие никогда не было проблемой или помехой. В конце концов, он сам сейчас неплохо зарабатывает и готов помочь материально. Поэтому ничто не способно приглушить тот трепет, который он испытывает, думая о ней.
Никто и ничто.
Мысли о свидании успокаивают, примиряют с действительностью. Джин рассеянно рассматривает машины в потоке скоростной трассы.
— Так что, не завалишь? — слышит он до изжоги раздражающий голос.
Маленькая поправка — почти никто.
Джин, сцепив зубы, опять поворачивается к Чонгуку — зарубаются друг с другом злыми взглядами. Тот, упрямый говнюк, так и смотрит. Одно радует, недолго осталось терпеть. Скоро они приедут в университет, и там Чонгук отвалит, окружённый крутыми друзьями и модными подружками.
А пока малец не отступается — горячо блестит глазами на Джина, продолжает паясничать, толкая его на дно давнего страха:
— А, может, она тебя завалит? Я бы на её месте так и сделал. Только у неё нет члена, она тебя не отлюбит. А у меня есть, я смогу. Выбери меня, тебе понравится. Всем сладким цыпам нравится, и тебе зайдет, обещаю.
Очередные пубертатные шутки — когда Чонгук из них вырастет? Джин по ним ещё не соскучился. Он старательно давит в себе отголоски испуга и крутит пальцем у виска. Судя по тому, как смотрит на Чона секретарь, ему хочется сделать то же самое.
Сбоку весело прыскает Юна, как будто Чонгук рассказал анекдот:
— Смешно, ведь ты не на её месте. Сокджину нравятся девушки.
— Только Сокджин не нравится им, — в тон ей отвечает брат. Паскудная улыбка растягивает его губы.
— Мечтай, — вполголоса фыркает Юна, но Джин слышит. Как и Чонгук. Улыбка стекает с его лица размытыми красками, выдох рвётся сквозь гневно сжатые зубы.
— Ты!.. Тебя спрашивали?
— Всё обсудили? Теперь оба отстаньте от меня! — взвивается Сокджин, доведенный до ручки очередными дебильными тёрками по его поводу. — А ты почему ещё не отвернулся? — рычит он на Чонгука.
