— Я могу подумать? — дёргает плечом Джин в попытках отпихнуться от пристального внимания, дать себе время на размышление. Но ему не дают и этой малости.

— Сокджин-щи, времени почти не осталось, завтра последний день подачи документов. Подписываете договор, и я сразу начинаю процедуру поступления в университеты. Потом выберете, где останетесь.

Голова клонится под тяжестью тяжёлых мыслей. Если бы кто-нибудь хоть раз спросил, что хочет Сокджин, он бы честно ответил, что самое большое его желание — выучиться, как бабушка, на учителя младших классов. Он не видит себя работающим в большой компании, не видит себя за офисным столом за скучной белой перегородкой, а дети ещё честны и не испорчены миром взрослых. С ними интересно общаться, их интересно учить чему-то новому. Но чёртова гордость не позволяет получать образование за счёт чужих людей. Только сейчас ему обещают самостоятельность, свободу от ненужных денег — денег, в которых себе отказывала бабушка. Но это и не её заработок. Какой-то парадокс…

С другой стороны, он живет не на свои доходы, и как бы не ерепенился, тот минимум одежды, книги, средства личной гигиены, мелочёвка на обеды и проезды — все расходы, что так старательно записывает Джин — ежемесячно выделяются Намджуном. Мечта когда-нибудь вернуть то, что вынужденно тратится на себя, осуществится быстрее, будь у него основа для успешной карьеры.

Джин сомневается, кусает губы, вздыхает. Не замечает, с каким пристальным вниманием за ним наблюдают. Теряется в мыслях и выныривает обратно, только для того, чтобы мрачные думы снова поглотили его.

Вдруг горячая рука с заметным усилием вминается по старому, чувствительному. Гладит шею, дёргает завитки волос, царапает кожу короткими ногтями. Ласка на грани грубости вышвыривает Сокджина из рефлексии. Он остро ощущает движения ладони, сглатывает вздохи пополам с растерянностью.

— Не просри шанс, хён. Не скатись на дно, потому что тебя там ждут… — твёрдые губы шепчут, почти касаясь уха.

Дрожь зарождается от низкого злого шёпота, сбегает по телу. Пульс колотится в горле от странных чувств. Джин вздрагивает снова и снова, испуганно отталкивает прищурившегося Чонгука и соскакивает с дивана, растирая замерзшие ни с чего руки.

— Согласен! Согласен я! Только отстаньте от меня! Живьём сжираете, акулы! Где подписать?!

— Ай да, Намджун! Голова! — дед победно вздёргивает руки вверх.

Секретарь Ким неторопливо кладёт перед ним бумаги и ручку, а Чонгук с нечитаемым лицом откидывается на спинку, скрестив руки на груди.

Смятение подступает волной цунами. Джин еле дыша, не читая, ставит подпись, отшвыривает ручку и позорно сбегает из кабинета.

Ступеньки снова бросаются под ноги, и кажется, сзади догоняет топот тяжёлых ног. Сейчас его собьют, занесут кулак над очками. Сейчас твёрдое тело пришпилит к полу, зажмет бёдра ногами. Джин бежит, задыхается, оглядывается, но никого не замечает. И всё равно бежит — ускоряет бег, удлиняет шаг, чтобы быстрее спрятаться в спасительное одиночество белой комнаты.

Дверь хлопает от души, выдавая тяжесть его страха, Джин сползает по ней спиной.

— Кто? Кто ждет меня там, где я уже был? — выдыхает он в прижатые к лицу ладони. Паника — полновесная, звучная, которой давно не было, струится по венам, заполняя ужасом каждую клетку.

––––––––––

600 млн вон ~ 32 млн руб.

40 млн вон ~ 2,1 млн руб.

300 — 400 млн вон ~ 16 — 21 млн руб.

========== 2 глава, 5 часть. ==========

Ближе к вечеру раздаётся стук в дверь. Джин уверен, что за ней неугомонный Чонгук — пришел, чтобы утащить его на камерное* празднование окончания школы. Сам он к тому времени не только успевает успокоиться (насильно — уговаривает себя, что мелкий говнюк умудрился попасть пальцем в незажившую рану), но и придумывает весомые причины, чтобы туда не идти. Но, распахнув дверь, за порогом обнаруживает необычайно красивую и необычайно нарядную Юну. В её маленьких ручках пакет со смутно знакомой эмблемой бренда.

— Сокджинни-оппа… — тянет она игриво, улыбаясь яркими нежными губами. Приближается катастрофически близко и невесомо проходится ладошкой по его клетчатой груди. — Ты почему ещё не готов?

— К ч-чему не г-готов? — заикается ошалевший Джин.

— А, догадалась! — хмыкает Юна, провожая пальцем границы квадратов. — Тебе нужна помощь с выбором одежды? Так бы сразу и сказал…

Она совершенно по-женски стреляет глазами по его телу, мило хихикает и, оттолкнув плечом, проскальзывает в комнату.

— Сразу видно семейную кровь, — беспомощно выдыхает Сокджин, потирая многострадальные ребра. Растерянно смотрит вслед упорхнувшей женской фигурке.

Что происходит? Его будто накрывают тонким шёлковым покрывалом, от чего закладывает уши и затягивает поволокой глаза, а потом тянут за край, заманивая в комнату. И главное, понимает, сопротивляется первому в его жизни женскому флирту, и всё равно тащится за длинными гладкими волосами и покачивающимися бёдрами под ярким узким платьем.

Пока он, как телок, волочится за Юной, она, небрежно швырнув пакет на кровать, лёгкой походкой подходит к шкафу. Распахивает дверцы и насмешливой инспекцией проходится по вешалкам. Джин открывает рот, чтобы булькнуть возмущением на вопиющую наглость, но сразу захлопывает, когда та неторопливо склоняется к нижним полкам. Узкая юбка ползёт по бедрам, открывая кружевные края чулок, сверкает интимным, прикрытым прозрачным бельем.

Там нет ничего, с чем девчонки носят короткое! По щекам Джина плещет жаром. Глаза рвутся из орбит. Он моргает раз, другой, в попытке вернуть их на место и, закусив губу, отворачивается. Охренеть!

Юне, тем временем, хватает пары минут, чтобы оценить скромные пожитки, висящие на вешалках и разложенные по полкам.

— Оппа! Да что это? — звонко и весело кричит она. — Что за клетчато-джинсовый ад в твоем шкафу?

Джин заторможено пожимает плечами. Всё ещё непонятно, что к чему. Юна в его комнате, Юна какого-то чёрта мило с ним беседует, Юна выглядит реально потрясно в обтягивающем платье. Она точно знает, как работает её красота — перекладывает водопад волос с одного плеча на другое и откровенно демонстрирует стройное тело.

— Хорошо, что я заранее позаботилась об одежде, — говорит девушка и опять подходит близко. Нагло и настойчиво начинает теснить Джина к кровати. — Раздевайся, оппа-а… — поет она прямиком в удивленно открытый рот.

Сокджин невольно засматривается на лукавую улыбку, но не сдаётся:

— Что? С чего бы это?..

От неё одуряюще сладко пахнет, и он задерживает дыхание, пока пятится от столь неожиданного напора.

Кровать быстро оказывается под пятками, Джин спотыкается, почти падает на неё. Ладони волнительно потеют, словно он зелёный пацан. Глаза норовят испуганно прикрыться. Но Юна, склонив его над кроватью, весело хмыкает и выдёргивает из-под задницы брендовый пакет.

— Я говорю, снимай своё клетчатое убожество, надо померить купленное, — девушка смотрит на него в упор, оббегает взглядом с головы до ног. — Зуб даю, будет на твою фигуру. У меня глаз наметан на таких красавчиков.

Есть в ней сейчас что-то от Чонгука — неуловимое, животное — что заставляет смотреть, не отрываясь. Джин с трудом вспоминает выдуманные причины никуда не идти.

— Я, как бы… это… не особо… — он жамкает пальцами полу рубашки и выворачивается из импровизированной ловушки между кроватью и женским телом. Юна протягивает ему пакет, но Джин отступает к лестнице.

— Что ты там бормочешь? — преследует она его, покачивая бедрами.

Их неловкие перемещения больше похожи на догонялки. Джин удирает, а девушка его, не спеша, загоняет, словно молоденький хищник растерянного бычка. Бестия, что творит, пользуется на всю катушку собственной привлекательностью. Знает — такой ей сложно отказать. Но Сокджин пытается:

— Я как бы не планирую идти…

— Но почему, оппа? Ты обещал Чонгуку! — лицо у Юны вытягивается в удивлении. — Ты не можешь так поступить. Это важный для нас день. Столик в лучшем ресторане Сеула давно заказан.