Она насупилась как ребенок, а мне глядя на ее надутые губы вдруг стало смешно. В животе разлилось странное жжение, а в душе заплясали пузырьки, как в лимонаде… И вот этот ребенок теперь моя мама… Ну что же? Поиграем в дочки-матери, ведь мне пока непонятно насколько я не ее дочь. Плоть ее? Ее. Кровь ее? Ее. Душа? Так все мы периодически можем круто измениться, а тем более после такой ночки…

Вдруг я, вернее та Валент, которая сегодня сбежала на Землю, просто пока была в коме, вспомнила свою предыдущую реинкарнацию. А все, что мне привиделось – было галлюцинацией или горячечным бредом… Не хочется мудрой женщине, чтобы ее посчитали безумной только из-за того, что она поумнела…

Вырвала меня из размышлений горничная:

– Простите моя леди, – обозначила книксен Марта и бросилась к дровам. – Просто я только что была в покоях гостя. Паул-Ник Ле-Влин приказал Вам ждать через час его к завтраку.

Девушка, пока излагала эту вопиющую просьбу, крутилась по комнате. Камин растопила. Шторы, запуская свет в комнату, раздернула. Легкий завтрак, который она оказывается уже принесла и оставила на не очень высоком комоде в нише перед спальней, приволокла на подносе и занялась сервировкой стола возле огня.

Кстати, меня ее слова совершенно не заинтересовали… То, что что-то не так, я поняла чуть позже, а пока…

***

Мне было интереснее поскорее накинуть на себя что-нибудь и покинуть ложе… Не буду признаваться для чего, ведь всем и так понятно…

Марту отвлекать не стала, вроде еще не привыкла быть барыней, и свесившись вниз головой с кровати, нашла глазами меховые тапочки. Они стояли так логично, что я удивилась, ну, как можно было умудриться в первый подъем промахнуться мимо них, ведь должна была если не нырнуть в них ножками, то уж наступить на них точно.

Потом, чуть повернув голову, заметила теплый халат… Висит себе спокойно на изголовье кровати…

Уже собиралась податься обратно, как почувствовала, что начала соскальзывать с перины. “Вот сейчас будет весело, – успела подумать. – Юная баронесса кверху ногами вместо прикроватного коврика. Такое не рассказать подружкам грех. Сплетня обеспечена”.

Но свалиться не успела. Цепкие пальцы вцепились в мою лодыжку.

– Фух, – выдохнула я и обернулась. Альма смотрела на меня подозрительно блестящими изумрудными глазами. От такого взгляда даже игла сочувствия сердце пронзила до боли.

– Ты чего…, – сдавленно шепнула ей, и сама чуть не разревелась, видя облегчение, с которым выдохнула женщина. – Не переживай…

Она очень быстро заморгала, чтобы сдержать слезы, а у самой столько надежды во взгляде засветилось, что я чуть не задохнулась от щемящей жалости к этой женщине… Сколько лет, она боялась за дочь, что даже сейчас страхует меня, словно полет с кровати мне может стоить жизни или здоровья…

Пока я словно рак пятилась обратно, мать с тревогой наблюдала за каждым моим движением, но как только по ее мнению я оказалась в безопасности, то она зажмурилась, коснувшись пальцами складки между бровей, а затем выпалила:

– Что наш гость приказал?

Именно такая постановка вопроса заставила меня застыть в неудобной и смешной позе: одна нога в тапочке, а другая под попой…

– Миледи, – застыла, словно бандар-лог перед мудрым Каа, Марта. – Но он же граф…

– И что? – вскочила Альма и, выпрямившись, гордо вздернула подбородок, словно уже собиралась ставить на место случайного визитера. – Валент— Лина оммаж не проходила, присягу вассала ему не давала…

– Но он же граф…, – с придыханием пролепетала Марта. А потом покраснев пробурчала под нос, надеясь, что хозяйки замка ее не услышат: – И такой лапушка…

– Не забывай, что твоя госпожа – баронесса Ле-Морте, – зашипела рассерженной кошкой матушка так, что даже у меня волосы на руках дыбом встали. – Жрица Богини-заступницы. Пока она не выберет себе сюзерена – она подчиняется только королю и то, только в вопросах жизненного уклада*(*уголовного права)!

В этот миг, я наконец слезла с кровати. Ох, как непривычно мне землянке было выбираться из перин. Я пыхтела как самовар, стараясь сохранить невозмутимую маску на лице и услышав такое заявление баронессы-матери, честно постаралась не выдать свое изумление. Для меня это было настоящим откровением, наверное, не вся память Валент-Лины мне досталась.

Однако не только для меня это было новостью. Марта, вскинув брови и приоткрыв рот застыла с удивлением глядя на Альму. Бедные глаза девушки настолько выпучились, что мне стало за нее страшно, и опять я сама себя изумила:

– Марта, – окликнула ее, накинув халат и направляясь к уборной. Дождавшись, когда горничная переведет на меня взор, пропела, как отъявленная стерва. – Ты там его захомутать решила? Присмотрела графа себе в женихи?

Ох, как вспыхнула бедная девушка. Мне даже стыдно стало за то, что я ее вогнала в краску, а еще я испугалась, что с такой реакцией она может инсульт схлопотать…

Как обычно краснеют? Ну скулы… Ну щеки… А у Марты, от моих слов, бордовыми стали и шея, и лоб. Она с испугом зыркнула на меня и упала на колени:

– Не погубите госпожа…

– Совсем с ума сошла? – от неожиданности опешила я и затормозила. Мало того, что я почувствовала, ее боль после ушиба, так еще и язык опять замолол, вот ведь, мышца без костей: – И вообще! Я тебя подлатаю и выдам замуж… правда, за другого графа!

Сказанула незнамо что и сама себя не поняла. Да что же это такое? Нет, меня совершенно не волновало мое обещание. Я точно знала, что мое слово сбудется, но…

Никогда мне не приходилось настолько бездумно выкладывать всю правду. Простите, но всю свою прошлую, осознанную жизнь я общалась с тяжело больными как взрослыми, так и детьми и привыкла взвешивать каждое слово прежде, чем его произнести.

Сейчас же с меня информация вылетала как вода из сита… В душе поднялась ледяная, тяжелая волна возмущения…

“Так нельзя! Я не хочу так…”, – чуть опять не ляпнула вслух, но успела закрыть рот руками и в панике посмотрела на Альму.

Та сама схватилась за голову:

– Дочь, он же аристократ, как можно…, – начала было та и осеклась под моим взглядом…

***

В моей душе заплясали колючие пузырьки, а голова слегка закружилась. Я смотрела на женщин, но ладони от губ не убрала, стараясь поймать и обдумать ту мысль, которая рвалась из меня… Жжение в груди нарастало, а пальцы стали подрагивать от напряжения…

“Факир устал и фокус не удался”, – сдалась я, опуская руки.

– Я желаю сделать эту девушку фрейлиной и своим доверенным лицом, – озвучила я, уже мелькнувшую идею. Как говорится: “и на этом спасибо! Хоть понимаю, что собираюсь сказать”. Видя, как округлились губы Марты в беззвучном: “ох”, как ее брови пытаются встретиться с волосами, я продолжила, потому что остановиться не могла: – И не только её! Насколько я знаю, у нас, вернее с нами, остались только самые преданные люди. Те, кто не испугался служить баронству Ле-Морте.

– Да, как же мы могли…, – залепетала коленопреклоненная девушка. Ее глаза вновь опасно выпучились, а мне так захотелось запустить диагностику, что подушечки пальцев опять начали зудеть. Однако позволить себе выпустить магию, которая мне досталась не прирученной, я не имела права. Ведь те обрывки занятий, которые крутились у меня в голове были вырваны из контекста, а так и до беды недолго. Вырвали меня из раздумий несмелые возражения служанки: – Мы же с вами… Я же родилась в замке…

– Марта, – поднимая горничную, оборвала я ее бессвязную речь. – Сейчас ты свободна. Ступай на кухню и предупреди, что через час завтрак должен быть готов. Да пусть сильно не заморачиваются. Он должен быть простым, сытным и вкусным. Никаких изысков… Где мы будем принимать гостя – сообщу чуть позже. Но то, что я хочу видеть всех слуг в своем кабинете после обеда – предупреди сразу. Люди должны успеть к этому времени высвободить приблизительно час. Ступай!

– А как же утренний туалет? – захлопала горничная глазами.