Тёмно-серое платье кухарки было закрытым простым передником от шеи до носок старых, стоптанных башмаков. Она замешивала тесто и следила за тем, как её добровольные помощницы шинкуют все необходимое для похлёбки и слушала как Марта, промывая зелень, суматошно шепчет:

– Я только дверь успела закрыть он как закричит: “Дашь”, и бокалом по столу бам…

– А она? – поторопила рассказчицу Эмма.

– А юная миледи, так гордо ему: “Не дам”!

– Почему? – охнула Луната, единственная подсобница, которая осталась и за скотниц, и за птичниц. Она, поправляя сбившуюся косынку на пепельных волосах, закатила голубые глаза и мечтательно глядя в потолок вздохнула: – Граф, такой красавчик, да попроси он у меня что угодно – я бы дала…

– Вот! И лорд у нее спросил: “Почему”, – прошептала сказительница, косясь на подкидывающего дрова Марка, конюха, который взвалил на себя и конюшню, и каретник, да и на место кучера прыгал, если что. Его широкие плечи и сильные руки могли свести с ума любую девушку, но не каждая могла любоваться его лицом. Щеки и лоб были покрыты рытвинами после перенесенной в детстве оспы. Хвала Богам, что жить остался. Только горничную не смущало его рябое лицо. Она, кажется, совсем не замечала его изъянов. Видела только черные кудри, да синие глаза. Вот и сейчас увидев парня, Марта запнулась и только после толчка Луны пробормотала: – Ты бы слышала, как ее милость ему прошипела, не хуже Эммы, когда она начинает с кузнецом ругаться: “Не могу и не хочу”, так наш гость скинул со стола блюдо и завопил так, что мне показалось, будто дверь открылась: “куда ты денешься” …

– Да, ты, что, – хором ахнули ее слушательницы

– Ага, – гордо, словно сама довела гостя до взрыва, кивнула горничная. – А молодая баронесса ему: “Куда захочу. Я птица вольная! И вообще! Не ори, не дома и дома не ори” …

Распахнувшаяся со двора дверь прервала настолько красочное повествование, потому что вошедший светловолосы мужчина своей массивной фигурой перекрыл весь дверной проем. Его желтые глаза лукаво блеснули, а губы изогнулись в усмешке, когда кузнец, заметив сплетниц, зычно пророкотал:

– Что сороки? Трещите? А там воевода уже свободных дружинников на завтрак отпустил.

Эмма оглянулась на мужа, и махнула белой от муки рукой:

– Донат, не кричи! Со всей дружины, вместе с командиром, шесть человек осталось. Что, им теперь тоже на подносе подавать? Сами себе наложат и приятелям своим отнесут, – сдула она с глаз тонкую каштановую прядку. – Не господа, чай!

Луната перевела взгляд с дородной, сероглазой поварихи, на ее коренастого супруга, потом зыркнула на замечтавшуюся Марту, которая не сводила глаз с Марка, и с придыханием воскликнула, прижимая ладошки к груди:

– Ой, какие страсти у нас творятся…

А в это время в той самой гостиной, где молодой граф буянил не по-детски, словно ураган металась красивая рыжая девушка.

Юная баронесса швырнула серебряный поднос в камин и под его грохот развернулась к невозмутимой женщине, на которую была очень похожа:

– Мама, как он посмел? Я его убью! Потом подниму как умертвие и спалю! А затем развею его прах по ветру, что бы знал, как лезть к темному магу…

Глава 1

Еще вчера…

Я сидела на цветущей полянке и с грустной улыбкой осматривала окружающие деревья. Щемящая душу тоска до боли сжимала сердце, но я не собиралась отступать. Это место для решающей битвы было выбрано мною неслучайно. Здесь, шансов справиться с напавшими на меня недугами – намного больше.

Пальцы, видимо на нервной почве, крутили локон длинной челки. Основную копну цвета расплавленной меди, я откинула за спину, но несколько прядей все же спадали на грудь. Белая юбка легкого сарафана прикрывала босые ноги. Ветерок ласкал кожу даря густые ароматы влажной летней духоты вечернего леса…

Вековые исполины стеной возвышались надо мной, громким шелестом листвы выражая все свое возмущение тем, что какая-то человечка позволила себе ворваться в их царство. Высокие травы, в согласии, склонялись перед ними.

Зато, словно переча общему настроению чащи, мне кивали то белые ромашки, то розовый клевер, то фиолетовые соцветия иван-чая.

Вся идиллия, которая сейчас должна была подарить мне покой, не скрывала того, что тьма приближалась. Уже ничего не было видно за деревьями. Скоро, уже совсем скоро она окутает и меня… и мой мир…

Мне резко перестало хватать воздуха… Глаза защипало, и слезинка скользнула по щеке:

– Ну, вот и всё. Это будет последний бой…

Ну, нет! Так и разнюниться недолго…

Подскочив, но не сходя с места, я быстро крутанулась вокруг себя юлой очерчивая круг на земле:

– Явись, – выдавила с трудом, потому что в горле стоял ком.

– Хозяйка, – всхлипнул за моей спиной тот, кого я пригласила. Тот, кого я помню даже больше, вернее дольше, чем себя. Тот, кто стал моим добровольным спутником и оруженосцем. – Ты же не сдаешься?

– Не дождутся, – чтобы скрыть свой страх, я зло усмехнулась, а потом с трудом разжала кулак. Казалось, что пальцы свела судорога и они не слушают меня… Но, я сильная… Протянув ему руку я приказала: – Это ты передашь моей внучке, когда она войдет в пору инициации…

– Чардаре, – завороженно уставился на ладонь домовенок и мой фамильяр. Там лежало маленькое семечко. Осторожно, словно боясь уронить, он двумя пальцами подхватил дар и уставился на него во все глаза: – Ты…

Воспользовавшись тем, что домовитый дух отвлекся, я переступила черту и усилила непроницаемость купола. Теперь никто кроме меня не сможет пройти через такую тонкую преграду…

– Стой, я с тобой, – подскочил домовой, кидаясь к черте.

Я посмотрела в его круглые, словно блюдца, зеленые глазенки и качнула головой:

– Это моя битва, а ты выполни свое предназначение.

Страх и неуверенность отступили. Адреналин жаркой волной пробежал по позвоночнику и, затопив сознание вытолкнул его из подернувшегося дымкой трансформации тела.

Теперь, я свысока наблюдала за Авой. За своим аватаром – золотисто-песочной пумой, которая прильнула к земле, напряглась, ощерилась и зарычала в сторону зарослей…

Послав ей волну уверенности: “да, моя хорошая, уже скоро…, мы победим”, – я перевела взгляд на темные кустарники откуда надвигались страшные чудовища. Мои старые и давно знакомые вороги…

Их морды были перекошены. Практически у всех головы венчали рога. Лапы сжимали большие ножи, которые, я это точно знаю, потом станут клыками или когтями.

И это произошло.... Прямо на глазах темные тени окружающих обретали формы зверей: кабаны, волки, медведи, лисы, шакалы – окружали мою сущность…

– Даже не думайте! Вы не пройдете туда, – зарычала я. Но, когда их это останавливало?

Первым бросился медведь. Он поднялся на задние лапы и кинулся на светлую кошку пытаясь когтями располосовать ее морду…

***

– Вверх, – заорала я и ринулась к аватару. Ох, как я испугалась… А, ведь думала, что готова ко всему…Не успела всего-ничего…

Пума запрыгнула на ствол ближайшего дерева и тут же оказалась на загривке бурого. Четыре острые бритвы не меньше, чем у Росомахи, сверкнули на месте обычных когтей. Мое сознание “я-человек” вонзилось в сущность “я-зверь” и полностью стало кошкой…

– Не ожидал? – шепнула-муркнула я на ухо косолапому и ударом лапы отправила чудовище в небытие. Остаток страха поднял шерсть на моем загривке и переплетаясь с адреналином превратился в агрессию. Все! Достали! Вы пришли меня убить? Я иду на Вы…

Вторая тварь кинулась к нам в форме змеи. Клиновидная башка, черная, без единого пятнышка чешуя, сжатое в пружину, для броска, тело…

Но я же не упивалась своей победой…

– Зубы, – мелькнула мысль. Это потом я пойму, что все ухищрения моих противников были напрасны. Все, что они мне приготовили уже не могло сработать. Не здесь… А тогда…

Я оттолкнулась от туши поверженного противника и, изогнувшись в прыжке, упала передними лапами на ядовитую голову гадины. Рывок и раззявленная пасть гадюки летит в кабана. “Дикие свиньи, как и домашние, едят все”, – мелькает идея и, чудовище меня не разочаровывает – хрумкает отраву так, словно это его последняя трапеза. Хотя… Действительно последняя… Хряк, обиженно хрюкнув, как пьяный врезался в дерево. Его ноги подломились и пятачок уткнулся в землю.