Мои глаза закрылись от усталости, а в сознании возникли чужие голоса, слава Богам, не похожие на тот истерический визг.

– Не бойся, – тихое, завораживающее, мягкое контральто успокаивало. – Ты в безопасности. Не бойся. Ты жива.

В прошлой жизни, не редко, бывало, такое, что после сильного утомления перед тем, как провалиться в сон я слышала музыку или отголоски чьих-то разговоров. “Видимо, здесь у меня будет такая же песня”, – мелькнула догадка и я отрубилась…

Однако подскочила как ужаленная через пару часов… Голова ещё немного кружилась и разум был словно в вязком киселе. Что снилось? Хоть еще раз убейте – не вспомню.

“Галина – умерла, а Валент – не моя судьба”, – ударила набатом мысль полностью вырывая меня из состояния полудремы. Вся жизнь вспомнилась четко и ясно… и не только моя… Словно пока мой организм отдыхал, кто-то раскладывал в сознании все, что я имела и получила. Теперь я точно представляла, как можно пройти подаренную жизнь.

Я от всей души пожелала Валент найти себя на Земле. А еще, мне показалось хорошей идеей взять то имя, которое первым слетело с моих губ в этом мире: Валентина. А что? И о Земле напоминание и никто из окружения прежней баронессы Валент-Лина не удивится, что маг, вернее чародейка, принявшая свою силу, немного переиначила само наречение.

Отныне, для себя и близких, я буду Валей!

Это имя только звучит мягко, а на самом деле – О-го-го! Ведь недаром Валео – означает сильная…

Приняв решение, я резко поднялась, кутаясь в теплое одеяло и тут же запрыгнула обратно на кровать, сбегая от обжигающего холодом каменного пола:

– Брр, -, растирая мгновенно озябшие ступни и ежась от промозглого сквозняка, я нахохлилась и проворчала, – я еще и неженка…

Но признать факт и смириться с ним это же разные вещи. Правда? И я принялась за самолечение… Сжимала и пощипывала пальцы. Терла стопу, чтобы усилить приток крови… А пока массировала свои пяточки, так вообще занялась полезным делом – огляделась.

В просторной спальне было темно из-за плотно задернутых штор из тяжелой ткани. Огромная кровать с балдахином, на которой я сейчас восседала, стояла практически посередине комнаты. Секретер, комод, сундуки и туалетный столик стояли вдоль стен, словно пытались защитить меня от их холодной сырости.

В углу комнаты расположился большой камин, а на противоположной стене висел гобелен с изображением рыцарей, которые загоняли оленя. Но, все, кто был изображен на этом полотне, включая добычу, почему-то смотрели на меня.

В комнате было холодно. Огонь в камине почти погас, но угли еще еле тлели. Рядом с очагом стояли два кресла и в одном из них спала, укрывшись шалью, старшая баронесса. Очень захотелось ее разбудить и отругать. “Мне тут под одеялом зябко, а она…, заворчала во мне старая перечница. – Девка-то молодая! А так и почки застудить недолго, да и по женской части того…”, – громыхало в моей душе, но вслух я Альму позвала тихо-тихо, чтобы не напугать:

– Мама…

И залюбовалась…

В комнате царил полумрак, который рассеивал пробивающийся из-за штор солнечный свет и мерцание раскаленных угольков. Два настолько разных источника придавали некоторую таинственность комнате и окружая спящую светящимся ореолом.

Женщина была красива. Высокие скулы подчеркивали точеный подбородок. Пухлые губы были поджаты, а темные брови хмурились, образовывая морщинку на высоком челе. Огненные локоны рассыпались по плечам отчего ее кожа казалась алебастровой. Под ее глазами обозначились черные тени, то ли от усталости, то ли от длинных ресниц, которым позавидовала бы не одна землянка.

Из-под шали виднелось платье, сшитое из тяжелого зеленого бархата. В тон платью были подобраны и драгоценности, по крайней мере те, которые открывались моему взору: браслет с изумрудами на тонком запястье, неброская диадема на склоненной голове, брошь под горлом и перстни на длинных пальцах.

Но ни тяжелое платье, ни огромный платок не могли скрыть ее женственную фигуру. Взгляд бывшей, и скромно отмечу про себя, опытной знахарки отметил и длинные ноги, и тонкую талию, и пышную грудь, и широкие бедра, которые были видны даже при тусклом свете камина.

“Ого, какая у меня шикарная наследственность”, – почему-то захотелось присвистнуть, но я зажала рот ладонью, а то ведь еще умудрюсь вслух ляпнуть… А еще я чувствовала, как в душе продолжает клокотать недовольство…пытаясь охватить и разум.

На улице уже раздавались звуки утренней суеты. Закричал петух, приветствуя солнце. Замычали коровы требуя внимания. Где-то заржал конь. Кому-то под ноги попала собака, визг, которой, полоснул по ушам, а вслед за нею и мужской рев эмоционально описал все места, где по его скромному мнению юркая пустолайка должна находиться…

Но даже эти громкие звуки не смогли разбудить баронессу. Она только глухо застонала, словно у нее что-то болело…

– Мама, – позвала я чуть громче.

Глаза Альмы распахнулись, она вздрогнула, подскочила и кинулась ко мне:

– Валент, девочка, как ты…

Наивная! Во мне же еще не успокоилась душа старой знахарки. Я даже на Земле так жестко не отчитывала капризных пациентов, как сейчас набросилась на бедняжку:

– Если боялась меня одну оставить, то почему рядом не прилегла? Ты же простыть можешь! Что рожать больше не собираешься?

– Доченька! Ты чего? Ты же раньше не хотела ни братьев, ни сестер, – в изумлении уставилась она не меня, когда я ее затащила к себе под одеяло и обняла, чтобы поскорее согреть. – А теперь от кого? Кому я нужна? Во-первых – я вдова, не имеющая надела, а во-вторых – я же старая…

– И не говори, – отмахнулась я. – Тридцать восемь…

– Почти тридцать девять, – поправила меня Альма.

– Прости, – повинилась я, давясь от смеха. – И как я могла так сильно скинуть тебе возраст? Но насколько мне известно женщины и старше тебя рожают…

Возмутиться моей бесцеремонностью Альма не успела, хотя рот уже раскрыла…

Ее прервал стук в дверь, который почему-то мне показался громом среди ясного неба…

Глава 4

Восклицание: “войдите”, – вырвалось из меня раньше, чем я даже подумала о том, что надо дать разрешение или уточнить кто там такой вежливый. А ведь в прошлой жизни и детей, и внуков учила, что, прежде чем рот раскрыть надо хотя бы сформулировать свою мысль, если уж просчитать ее последствия не можешь…

Пока вела с собою внутреннюю перепалку за такую опрометчивую поспешность дверь отворилась и в комнату проскользнула не очень высокая, темноволосая девушка лет двадцати. Серое платье ладно сидело на ее плотной фигуре и смотрелось довольно красиво.

Она была похожа на тех девушек, которых я встречала в прошлой жизни на улицах родного города, но только в отличие от них с любопытством обшаривала взглядом спальню. Лицо ее было достаточно миловидно, но что-то в нем неуловимо было мне непривычно.

На мой взгляд, не вполне гармонировали с ее округлыми чертами лица большие и, словно навыкате, темные глаза. Белый передник, повязанный на талии, подчеркивал крутые бедра. Зато руки, прижатые к груди, были очень красивы, да и волосы хороши: густые, блестящие, даже на вид шелковистые.

Она сразу остановилась возле двери, и я заметила, что девушка волнуется:

– Миледи, – потупившись и слегка заикаясь начала неуверенно Марта. Ее имя всплыло в памяти, как только я услышала ее голос.

Альма завозилась в моих объятиях, и горничная преобразилась, ее темные брови взметнулись вверх, а глаза, казалось, хотели выпрыгнуть, чтобы заглянуть. Ей было настолько жизненно необходимо знать, кого я там обнимаю под одеялом, что она отбросила показную робость и уставилась на постель во все глаза и это несмотря на то, что она все так же стояла со склоненной головой. Спасла девушку от косоглазия моя пациентка.

Баронесса вынырнула из кокона и заправив мне огненную прядь за ухо поинтересовалась:

– Ты долго будешь мяться? – нахмурилась Альма даже не оборачиваясь к прислуге. – Быстро начинай работать! Хочешь, чтобы мы так и продолжали греться, прижимаясь к друг дружке…