Выплыла из тумана, но не сразу после завершения Песни, а когда морозную тишину спугнул чей-то всхлип. Я и не поняла поначалу, кто первым не сдержал эмоций. На голос Мариса вышли все живые, кто оказался в Мертвых холмах вместе со мной. Мой взгляд перебегал с одного человека на другого, пока не остановился на перерожденном. Каон стоял на коленях, прикрывая лицо руками.

На негнущихся ногах я подошла к нему, опустилась на снег, прикоснулась к дрожащим пальцам, назвала по имени. На секунду, не дольше, когда он отнял руки, я увидела проблеск сознания в его глазах. А затем снова растерянность и беспомощность. И тогда я поняла, что поможет эрт Тодду, и поклялась себе, что не позволю ему стать таким, какой стала Илна. Мне срочно нужна нянька, а лучше несколько, ведь в эту самую минуту за моими подопечными присматривали призрак и вампир. Криво ухмыльнулась и скомандовала:

— А теперь все вниз! — подала пример, спустилась и оцепенело замерла, увидев открывшуюся картину.

Вампир баюкал Гана Безфамильного, держа крохотное тело гораздо более бережно, нежели иные мужчины. Призрак не сводил трепетного взора со спящей Мирель. Трогательно, до мурашек. Далеко не каждый мужчина с такой заботой будет качать чужое дитя, не злиться, а успокаивать, если ребенок исходит криком. Чувства сумеречного — давние, почти выветрившиеся из памяти, колючие и горькие, кольнули меня, заставляя рвано выдохнуть. Повернувшись на звук, Орон столкнулся со мной взглядом и сбежал, торопливо передав младенца мне. Я не собиралась заострять внимание на сложившейся ситуации — всякий имеет право на свои тайны и свое страдание. Занялась детьми, прикрикнув на тетушку, чтобы прилегла, так как она вымоталась и едва держалась на ногах. Лишь закончив насущные дела, я постелила на серый каменный пол меховой плащ и улеглась на него, чтобы провалиться в объятия беспокойного сна.

Отдыхать пришлось недолго. Разбудила дочка, устроившая внутри меня пляску. Ариэль проголодалась и требовала внимания. Корить себя было поздно, и я приподнялась, чтобы оценить обстановку. Орон полусидел у стены неподалеку от меня и сразу встрепенулся. Он подал мне ломоть сухого хлеба — вся доступная на сегодня еда — и травяной настой из котелка, висящего над очагом, налив его в оловянную кружку. Королевский завтрак, или ужин — с какой стороны взглянуть, но я была благодарна за эту трапезу.

Медленно жевала и непрерывно, сначала бездумно рассматривала эрт Дайлиша. Потом на ум пришла наша встреча в развалинах Радужного дворца. Я буквально вынудила вампира преклонить колени, сделала его калекой и лишила общества любимой женщины. Со временем, мне повезло, Орон вспомнил, кем был и за что сражался, принял мою сторону и принес клятву верности. Теперь я в нем не сомневалась, а тогда… Быть может, кто-то скажет, что, отпустив призраков, я поступила недальновидно? Как объяснить простому человеку, кто я и что чувствую? Никак. Подданные мне либо верят, либо нет, и я не вправе осуждать никого из них.

Странно, но отказавшись от эмоций, я стала мудрее и могу действовать более расчетливо. Того же Орона я пленила, следуя чувствам, стремясь доказать превосходство Эдель. Кстати, как поживает тварь, следует ли клятве или уже забыла ее слова? Вздрогнула, осознав, что некоторое время, не мигая, смотрю в темные глаза эрт Дайлиша. Чудилось, что сейчас он читает мои мысли и думает о том же самом.

Спешно осушила кружку, поднялась и подошла к затухающему очагу, чтобы занять руки и подбросить дров. Но их не было. Уставшие люди использовали весь запас деревяшек, сохранившихся в башне. Мой взор упал на топор, зажатый в пальцах спящего Дуга. Парень, будто бы собрался за дровами, но уснул, внезапно растеряв силы. «Ладно, где-то был еще один топор», — подумала я и выдвинулась в коридор. Сидеть и думать — для меня было равносильно смерти.

Я вышла из зала в надежде хотя бы чем-нибудь занять себя, а в идеале выбежала бы на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха и прояснить мысли. Вампир заторопился следом и в коридоре позвал меня по имени. Я остановилась от неожиданности, не то, чтобы сильно задело, ведь титул не прозвучал, просто непривычно было услышать свое имя из уст Орона. Вампир был одним из немногих, кто всегда соблюдал условности и дистанцию, а сейчас?..

— Что? — взглянула на него в упор, но он не думал прятать глаза.

— Ниавель, вы мне доверяете? — вопрос, ответить на который я могу без заминок.

— Да, — недавно обдумывала его.

Эрт Дайлишу большего не требовалось.

— Не пугайтесь. Я кое-что покажу вам, больно не будет, — по-звериному быстрым движением он схватил меня за руку и чиркнул по запястью черным когтем.

Я вскрикнула, но не от боли — ее вправду не было, а от скорости, когда на бледной коже вспыхнула ярко-алая полоса.

— Сравните, — Орон подвернул рукав серой рубахи, провел когтем по собственному запястью и поднес свою руку к моей.

Я непонимающе смотрела то на него, то на наши руки. Мне уже было известно, что кровь сумеречных отличается от крови людей. Она более темная, густая и вязкая, растекается неспешно, вспучивается на гладкой коже бордовой полосой. Эрт Дайлиш не сводил с меня настойчивого, упрямого взгляда и молчал. Он помнил о моем вопросе и единственным доступным сейчас способом пытался донести до меня ответ. Я честно пыталась разобраться, но голова была занята насущными делами.

— Кровь — это жидкость или?.. — какая-то мысль промелькнула, и мне удалось схватить ее за хвост.

— Или… — одними губами, почти неслышно отозвался Орон, но мне было достаточно.

Вспомнился деревень, повстречавшийся мне на родном берегу Меб, в тот день я полностью ощущала его чувства. Он хотел вернуться и думал, что совершит это, осушив меня. Я начинала понимать, что случилось с Ороном, как каждый из сумеречных обрел свою новую жизнь. Мне до перерождения оставался шаг, который я не сделала, остальные прошли его, и один из них может рассказать мне правду. Стоило подумать, и эрт Дайлиш схватился за горло, словно невидимая петля туго стянула его.

— Хватит, Некрита! — сухо произнесла я и призвала морозную силу.

Но Непредсказуемая была слаба — Нордуэлл не ее земли, и здесь власть ее ограничена. Она лишь мелькнула размытым образом и оставила нас. Я развернулась. Пища для ума у меня теперь появилась, об остальном пока молчок. Я схватила лук и колчан со стрелами и вышла на улицу. На западе пылали багровые факелы заката, а на востоке всплывал месяц. Небесные светила поменялись местами, ознаменовав приход вечера.

Я остановилась на бегу, решая в какую сторону двигаться. За спиной послышался шорох.

— Ночь — время сумеречных, — эрт Дайлиш вышел за мной.

— Ночь — время охотников, — не поворачиваясь к нему, отозвалась я.

— Ночь — время призраков, — вклинился Сторм.

— Тогда все в сборе! — я улыбнулась и указала направление.

В ближайшем лесу притаилась добыча, которую мы не упустим. Зловещая атмосфера этих холмов будет нам на руку, но и сами прославим их. Нужно сделать так, чтобы проклятая местность и дальше отсеивала чужаков, а тех, кто доберется, мы встретим.

— Сторм, ты все еще чувствуешь, как живые ступают на запретную территорию?

— Живых да, ощущаю и достаточно хорошо, поэтому не пропущу, а вот с мертвыми сложнее. Они умеют скрываться, — ответил мне призрак.

— Мертвым буду вести счет я, — добавил вампир, окидывая окрестности цепким взглядом.

— Решено! — прилаживая стрелу, сказала я и вышла на новую охоту.

Увлекаться больше не буду. Охота охотой, но жизнь продолжается.

Я четко считала дни с того момента, как мы обрели временный дом. Мне нравилось подниматься на смотровую площадку и с нее смотреть, как ветер носится по окрестностям. Порой, я замечала черные точки, некоторые из них приближались к башне, другие — удалялись. Я видела своих людей, кто-то тащил туши убитых животных, кто-то бревна. В чистые морозные ночи слышался отчетливый волчий вой. Мы думали, что голодные стаи ушли на юг в поисках более сговорчивой добычи. Потом Орон сказал мне, что волк был один. Он выходил из чащи, когда поднималась луна, и пел. Это был такой долгий, печальный зов, что тетушка тряслась от страха, альбины и воины непроизвольно хватались за оружие, дети плакали, а я, прикрыв веки, слушала его. Думаю, волк-одиночка оплакивал свою смерть или предрекал конец всем нам. Холмы чернели на фоне темно-синего, усыпанного звездами полотна, как вырезанные из ткани. Я видела эти звезды и раньше, но будто заново знакомилась с ними.