— Нашёл его на улице и оставил себе. Даже отказался отдавать его в приют, — на этих словах я усмехнулась, улыбаясь себе под нос.

Теперь понятно, почему он не любил приюты для животных. Так как сам целый год провёл взаперти.

— Я нашёл его скулящим перед моей дверью, — проговорил Боён, продолжая гладить пса кончиками пальцев.

— Всё-таки, не такие вы и разные, — прошептала я себе под нос, случайно произнеся мысли вслух, и совсем не пыталась себя оправдать этими словами.

— А?

— Тебе надо отдать Темпо хозяину, — произнесла я, уже открыв дверь своей квартиры, но не решаясь войти внутрь.

— Джунёну? — переспросил он, и я заметила в его голосе усмешку.

Я понимала, что мои слова звучат смешно, поэтому попыталась перефразировать их.

— Темпо сейчас живёт у Минсу, — ответила я, намекая на то, что его брат сейчас тоже там остаётся.

— Нет, я лучше отнесу его к нам в приют, там за ним лучше присмотрят, — проговорил он, кивая собственным словам.

Я убрала ладонь от ручки двери и повернулась к парню, недоверчиво посмотрев на него.

— Ты думаешь, Джунён даже за собакой не сможет ухаживать? — мой вопрос прозвучал чересчур сердито. Я не думала, что продолжу защищать этого парня после визита в больницу.

— Прошу тебя, Сонхи. Ты совсем не знаешь моего брата, — сказал он устало и даже немного высокомерно, заставляя меня чувствовать себя никем.

Я понимала, что могу не знать Джунёна так, как его брат-близнец, но это не значит, что он мне совсем чужой человек.

— Да, я его плохо знаю, но и тебя тоже, — обиженно бросила я и быстро вошла в квартиру, слишком громко закрыв за собой дверь, через которую услышала, как залаял Темпо.

Не знаю, зачем я вообще это сказала. Мне срочно нужно было поспать, ведь я начинаю ненавидеть саму себя за то, что не могу определиться со своими чувствами и выплёскиваю свою раздражённость на ни в чём не повинных людях.

Я лежала в кресле-мешке с нетбуком на коленях, но так и не решалась включить его. Проспав почти полсуток, я не проснулась с ощущением того, что всё происходящее плохой сон, как мне хотелось бы. Вместо этого, мне казалось, что с того дня, как вернулся Боён, прошло уже несколько дней, а я всё живу с адскими сомнениями, как быть дальше и что сделать, чтобы всё стало проще. Мобильный был отключён, и мне совсем не хотелось включать его. Я знала, что Кэти, скорей всего, звонила несколько раз, и, небось, подключила других наших подруг. Но раз она не решилась прийти прямо к моей двери, значит, её волнения не так уж сильны. Надо было написать ей, что со мной всё хорошо и что я держусь подальше от Джунёна, но, боюсь, она поняла бы, что я пытаюсь так от неё отвертеться.

Сидя в тёплую ночь на балконе, я пыталась заставить себя отвлечься работой. Однако все мысли о работе сводились к Хёну и к тому, в какое состояние я его привела. У меня оставалось пять дней до того, чтобы сдать перевод статьи Junge Freiheit, но, думаю, и их было бы недостаточно, чтобы сесть хотя бы за чтение оригинального текста. И поэтому я приняла решение, которое, хоть и далось мне не сразу, но немного успокоило бы мою совесть. Включив нетбук, я сразу же зашла в почтовый ящик и принялась печатать письмо боссу. Короткое, без лишних оправданий и объяснений. Я эту статью не буду переводить, она принадлежит Хёну. Думаю, парень уже в том состоянии, чтобы быть способным печатать. А даже если нет, то пусть отдадут её кому-нибудь другому. Я её не хочу. Не таким способом. Чтобы полностью отпустить такой хороший шанс продвинуться, я решила хотя бы прочитать эту статью и нервно рассмеялась в голос, когда поняла, что она про благотворительный семинар, прошедший в Вене. О том самом, в котором участвовал Квон Боён. Какой же я невнимательной и безалаберной стала, что за эти дни ни разу не прочитала статью до конца, чтобы увидеть знакомое мне имя.

Теперь мне точно не было жалко отказываться от неё, поэтому я вместо перевода, лежащего на плечах, как тяжёлая ноша, открыла интервью с Ким Ёнми. Свои посты я начинала обычно с описания посещения самого города, и несмотря на то, что вернувшись домой из Сокчо, я планировала написать и про Джунёна, я ни разу не упомянула его присутствие в той поездке. Мне не хотелось забывать то, как мы хорошо провели там время, но оно казалось мне ненастоящим, что делиться с ним со своими читателями я не была готова. Настолько, что даже вырезала его с фото, сделанных во время поездки. В Сокчо я поехала одна, потерялась в городе одна, встретилась с дайвершой одна, ныряла одна, ночевала у бабушки Пак одна и вернулась тоже одна. Если поверить в это, то постепенно начнёт казаться, что так и было. Что не было никакого Джунёна в моей жизни, что нет чувств к нему. Тогда мне станет проще.

Утром у меня был очень серьёзный телефонный разговор с шефом, который, хоть и не кричал на меня, но был сильно зол, что я так непрофессионально отказалась от этой важной статьи и возможности показать себя способной в этой сфере. Я не стала подробно объяснять причину своего решения, однако высказала желание, что готова переводить другие статьи. Я не могла из-за этого случая лишаться шанса продвинуться в своей карьере, но не могла занимать место Хёну. Шеф назвал меня сумасшедшей и позвал в офис, чтобы я забрала несколько маловажных статей. Я была рада, что он не уволил меня за подобную принципиальность. Я смогу своими усилиями добиться перевода статьи какой-нибудь популярной немецкой газеты, даже если придётся начать с самых низов.

Стараясь не думать о братьях Квон и просто жить так, словно они оба мои соседи, я вышла из квартиры, намеренная провести целый день в офисе. Но, живя напротив с одним из них, сложно было бы не столкнуться с Боёном, который также удивился, когда мы с ним одновременно вышли из своих квартир и молча закрывали на ключ двери. Мне было непривычно видеть его в обычной футболке и джинсах, поэтому сознание непроизвольно начинало сравнивать его с братом, который одевался в этом стиле. Нам пришлось вместе ждать лифт, и неловкая тишина нарушалась лишь моим шумным дыханием. Я не замечала, что почти не отвожу глаз от парня, и только когда мы вошли в кабинку, я поняла, что уставила на него непрерывный взгляд. Открывшаяся дверца заставила меня отвлечься от этого и быстрыми шагами выйти вон, но его тихий голос, звавший меня, не позволил мне дойти даже до двери подъезда.

— Сонхи, далеко едешь? — спросил он, опустив смущённый взгляд куда-то вниз.

Нет, я определённо не смогла бы влюбиться в настоящего Боёна.

— Нет, в офис редакции, — ответила я неуверенно, следя за тем, как он медленно приближается ко мне, но так и не поднимает на меня глаз.

— За мной приехал минивэн организации. Пока мы будем разъезжать за другими работниками, можем тебя повезти, — говорил он, почёсывая затылок и хаотично двигая глазами по сторонам. — Ваша редакция находится в бизнес-центре «Глобус», да? Нам как раз по дороге.

Я лишь кивнула, не припоминая того, что говорила ему о том, где находится наша редакция, и обдумывала его предложение. Это так странно и неожиданно, что я даже не могла сразу отказать ему. Боён не сделал мне ничего плохого, и у меня не было причин недолюбливать его, тем более, я, как всегда, опаздываю.

— Хорошо, спасибо, — сказала я, замечая радостную улыбку парня, и уже жалела об этом. Надеюсь, он не хочет серьёзно поговорить о своём брате.

К моему удивлению, мы ни разу не открыли тему о Джунёне, словно его и не было в нашей жизни. Как раньше. Оказывается, организация Боёна устраивает ежегодную благотворительную ярмарку на окраине Сеула в помощь детям, болеющими аутизмом. И я только сейчас заметила, что когда он говорит о помощи кому-то, то уже не выглядит каким-то смущённым и зажатым. Этот человек не просто работал в благотворительной сфере, он жил ею. Я даже призадумалась о том, что Боён так и не взял отпуск. На секунду меня посетило непонятное чувство заботы о своём соседе, но я постаралась быстро от него избавиться.