Сердце разрывалось на части от непереносимой боли. «Зайчик, ну ты скоро там?», – послышался в трубке капризный голос Олеси.

Не верю! Не может быть, неправда! Мой милый, любимый, нежный, заботливый Глеб не может оказаться таким чудовищем. Поступить со мной так отвратительно и подло. Отдать на потребу этим явно криминальным личностям.

– Я три года потратил на такую тупую деревенскую чушку, как ты. Из-за тебя меня перестали в нормальные места приглашать, а про баб я вообще молчу. Вечно скрываться приходилось. Как же меня это достало. И ты достала. Так что считай это справедливой платой за драгоценное время, которое я на тебя потратил, – равнодушно ответил Глеб и отключился.

– Слыхала, девчуля? – лысый, в котором я наконец-то узнала криминального авторитета Эдика Лиханова, про которого Глеб снял сюжет, убрал свой телефон. – Ты нашему Жорику уж больно приглянулась. А Жорик – он парень правильный, его первым тебе уважить надо будет.

Огромными от панического ужаса глазами я смотрела на низкорослого волосатого мужчину, который уставился на меня маслянисто блестящими маленькими глазками. Настоящий Обезьян!

Ой, мамочка, почему он направляется ко мне? И чуть ли не угукает от удовольсткия. Оглядывает со всех сторон, как кобылу на продажу. Причмокивает толстыми жирными губами.

Это не наяву! Страшный сон! Я должна выбраться из этого кошмара!

– Ты не сопротивляйся, иди с Жориком, девчуля, – по-отечески напутствовал лысый Эдик. – Не будешь по-хорошему, Жорик, он ведь и по-плохому может. Нервный у нас Жора парень, а все оттого, что его девки своим вниманием не балуют. На днях вот одной все личико порезал. Не приласкала, не приголубила. Ты уж понежней с ним будь, с Жориком-то нашим.

– Нет! – зашлась в истошном визге я и забилась, как птица, которую поймали в силки. – Нет, я прошу вас! Не надо! Не надо!

Со злобной силой Обезьян ткнул меня в грудь, чтобы не упиралась. Чтоб присмирела. А потом зажал потной ладонью рот и куда-то поволок, точно орангутан свою добычу.

В дверях Обезьян посторонился, чтобы пропустить в кабинет Лиханова какого-то мужчину.

Сопротивляясь своему мучителю, я дернула его за рукав и прошептала: «Помогите мне, прошу…».

И только потом встретилась с ним глазами.

В этот миг все окружающее словно перестало существовать.

Отдалилось.

Он был красив. Намного красивее моего мужа, который когда-то входил в десятку самых завидных холостяков страны. Внешность Глеба – идеальная, вылизанная, рафинированная, являлась частью его хорошо продуманного образа.

В этом же мужчине была порода и особенная стать. Чувствовалась жесткая мужская энергетика и беспринципный характер. Темные волосы были гладко зачесаны назад, черное пальто до колен небрежно распахнуто, а на пальце блеснула золотая печатка. Было в нем что-то дикое. Звериное.

Волчье.

Ноги мои подогнулись под тяжелым взглядом янтарных глаз. Сердце ухнуло и с размаха полетело куда-то вниз. В пропасть.

Заброшенный дом, в который я по глупости полезла. Раненый мужчина, который выжил после страшного покушения на свою жизнь, и которого я лечила под дулом пистолета. На след которого по моей вине вышла вся полиция округи и те, кто хотел его убить.

Опасный. Непредсказуемый.

«Не попадайся мне больше на глаза, Красная Шапочка», – сказал тогда он.

Я и не собиралась. Наоборот, боялась этого больше всего на свете.

Но небеса рассудили иначе. Я попалась.

Это был Вольф.

Окинув взглядом меня и Обезьяна, он прошел мимо и, не поздоровавшись, поинтересовался:

– Что за девчонка?

– И тебе здравствуй, Вольф, – отозвался Эдик. – Девчулю эту один фраерок на потеху братве подогнал. Жорику нашему она больно уж по нраву пришлась. Вот он ее и первым распробовать собрался.

– Я ее забираю.

– Йто хак так, забиаешь? – возмутился Жорик. Как выяснилось, он еще и нещадно картавил. – Я йту сладулю певхым иметь буду! Сколько захкочу, стхолько и буду!

– Второй раз я обычно не повторяю, – резко оборвал его Вольф. – Но для умственно отсталых могу сделать исключение.

Жорик возмущенно запыхтел, а Эдик с деланным возмущением покачал лысой головой:

– Девчуля, конечно, аппетитная. Твое желание, Вольф, понятно. Но Жорик на нее первым право заявил. После него – пожалуйста, развлекайся с ней сколько душе угодно. Но нельзя забывать о коллективе, ты же понимаешь, дорогой, нельзя.

– Убери от нее руки, клоун, – не дослушал лысого Вольф.

В одно мгновение в его вытянутой руке оказался пистолет. Дуло было направлено прямо Обезьяну в лоб.

– Мне жаль, что приходится повторять, но, видимо, с такими, как ты, иначе нельзя, – бесстрастно сказал Вольф. – Девочка пойдет со мной. На этот раз я ясно выразился?

Над верхней губой Обезьяна выступил пот. Он весь затрясся. Такой, объятый испугом, он был еще противнее.

– Пусть уберет пушку! – заверещал он. – Это беспредел! Беспредел!

– Постойте, постойте, – поднял руки ладонями вверх Лиханов. – Стопе кипешу. Сейчас разберемся, все честь по чести. Раз из-за девчули этой проблема обломилась, надо по-другому решить. По-нашему. По-честному. Сейчас не девяностые, а мы не беспредельщики какие-то. Не так ли, Вольф?

Он кивнул одному из мужчин и тот тут же спешно подал запечатанную колоду карт. С крокодильей улыбкой Эдик сделал приглашающий жест. Пистолет Вольфа исчез так же непонятно, как и появился. Легонько усмехнувшись, он сел за стол и взял карты. Обезьяну ничего не оставалось, как последовать его примеру.

Они играют на меня в карты! Мамочка! Они действительно играют на меня в карты. Могла ли я еще вчера подумать, что Глеб предаст меня, и я окажусь в каком-то вертепе среди самых настоящих бандитов. И они будут разыгрывать меня в покер, как вещь…

– Это невозможно! – заламывая руки воскликнула я. – Прекратите! Я живой человек, и у меня есть чувство собственного достоинства. Вы должны меня отпус…

– Цыц, аллюра! – гаркнул Эдик и взглянул на меня так страшно, что я попятилась в угол. – Жорик тебя научит, как вести себя надо!

Судя по радостному виду, Обезьян действительно выигрывал у Вольфа. Он довольно скалился, подмигивал и кидал на меня масляные взгляды. Один раз даже посмотрел на меня и, пользуясь тем, что никто не видит, несколько раз толкнул щеку языком изнутри. Смысла этого я не поняла, но догадалась, что это был намек на что-то очень противное и неприличное.

В отличие от лучащегося довольством Обезьяна Вольф был совершенно непроницаем. Присаживаясь за стол, он даже не снял пальто, словно не рассчитывал задерживаться и вообще не воспринимал это всерьез.

Однако игра затягивалась, и внимание всех присутствующих сейчас было приковано к ней. Мужчины и даже сам Эдик сделали ставки, причем ставили в основном на Жорика.

Пользуясь тем, что все были увлечены покером, я сделала пару осторожных шажков к двери. Но циклоп, который притащил меня сюда, прищурился и помахал из стороны в сторону указательным пальцем.

Я затихла. Горло нещадно саднило – больших трудов мне стоило сдерживаться и не рыдать во весь голос. Каким бы не был исход игры – ничего хорошего меня не ждет.

Там, в нашей квартире, Глеб и Олеся сейчас вместе. Она спит вместе с ним на нашей постели. Он заботливо обнимает ее и целует. Ласково называет «Лисенок».

А я здесь, в чужом страшном месте. Отдана ради забавы бандитам. Сначала со мной потешится один, потом второй. Так и будут пускать по кругу. Мамочка, как же это мучительно и жутко!

– Ты пхоигхал, Немец! – прохрюкал Обезьян и с торжеством показал свои карты – три дамы и две пятерки. – Фулл хаус. Девчуля моя!

Бандиты заулюлюкали, затопали, засвистели. Обезьяна подбадривали, хлопали по плечу, советовали, как со мной надо… Чтобы была покорной и удовольствие доставила.