Но в следующее мгновение своей злости он осознал, что безудержно плачет, обнимая свитер, вдыхая запах мяты и табака. Он всхлипывал и цеплялся за него, надеясь, что эта боль пройдет. Но этого не происходило.

В ту ночь Джеймс нашел Римуса спящим в постели Сириуса, мальчик заснул в кожаной куртке, которую Блэк оставил. И ничто не вызывало большей тоски, чем тот факт, что светловолосый сжал в кулаке карту Мародёров, вероятно, всю ночь глядя туда, куда Сириус мог бы пойти.

Комментарий к Year 5 (1)

Простите, но пранк есть в каноне на пятом курсе… Мне очень жаль. Пишите отзывы, они очень мотивируют! И спасибо всем большое за такой отклик на предыдущие части! Я ценю каждого! Мы все ближе и ближе к чудесным и долгожданным главам

========== Year 5 (2) ==========

Как только Сириус осознал масштаб своего проступка, остановить поток эмоций было невозможно. Казалось, все, что он держал в себе в течение нескольких месяцев, вырвалось на свободу. Это было похоже на пробуждение от долгого сна, осознание того, где он был, кем он был, и сколько тьмы проросло в нем. Больше не было апатии или печали, только мучительная ненависть к самому себе.

Он выбросил все бутылки, отказался от алкоголя, от еды, тёплой одежды и сна. Сириус хотел прийти в себя, как можно скорее, наказать себя за все то дерьмо, что творилось с ним в течение осени. «Что я наделал? Что я наделал? Что я наделал?» — крутилось в голове каждую секунду, словно других мыслей там и не было.

Он обещал быть с Римусом всегда. Убеждал, что не видел в нем монстра. А сам же и предал… Так жестоко и глупо.

Он столкнулся с последствиями своих действий, не в силах перестать наказывать себя. На уроках Блэк сидел один, как можно дальше от Мародёров. Он чувствовал на себе испытующие взгляды и знал, что все ученики гадают, что он мог сделать такого ужасного, чтобы Джеймс перестал говорить с ним. Римус даже не смотрел в его сторону, сидел рядом с Бэйли или Поттером, смеялся и натягивал счастливую улыбку. Сириусу было спокойнее, зная, что Луни в безопасности, что у него есть защита и любимые люди. Он бы не хотел, чтобы друг грустил. Только пугало, что глаза Люпина были все время сонными и даже немного потухшими.

В комнату Сириус так и не возвращался, ночевал первое время в больничном крыле. Обращался к Мадам Помфри за помощью побороть алкоголизм, и целительница давала ему усыпляющее зелье, разговаривала по душам, разрешала плакать на плече, когда терпеть одиночество было больше невозможно.

МакГонагалл отстранила его после произошедшего от игры в квиддич, что, по правде говоря, не было худшим наказанием. Ему не хотелось видеть гнев в глазах Джеймса, он бы не вынес этого. Наказания Блэк также отбывал и в зале трофеев. Чистил и полировал кубки до самого вечера. Это помогало занять чем-то руки и избавиться от дурных мыслей.

В столовую Сириус приходил совсем редко, разве что когда мучила жажда. Есть он не мог, мадам Помфри старалась подкармливать парня, давала специальные зелья, просила не мучить себя. Но он не мог позволить себе быть счастливым. Он так сильно хотел забрать всю ту боль, что причинил Лунатику.

Через несколько недель ему стало чуть легче. Кошмары снились реже и боль не тревожила тело по ночам. Он больше не возвращался в больничное крыло, ночевал в выручай-комнате и даже иногда разговаривал с одноклассниками. Правда, сразу же замыкался в себе при виде трёх бывших друзей. Марлин одолжила ему несколько пачек сигарет, и курил Блэк больше не для «крутости», дурацкая привычка стала единственным утешением. Табачный дым успокаивал нервы и расслаблял напряженные мышцы.

Его пожирало одиночество. Но больше всего – понимание, что ничего уже не исправить. Он смирился с мыслью, что навсегда останется таким сломленным и жалким, его все равно никто не захочет спасти. Для него не осталось спасательных шлюпок. Их никогда не было. И никогда не будет.

«Возможно… мне просто не нужно ожидать того, что ты это оправдаешь. Не нужно верить, что ты хороший человек, и тогда мне не будет больно… Когда ты окажешься самым обычным Блэком. Таким же, как и вся твоя семья».

Должно быть, он до конца декабря ходил по замку, как призрак. Сириус забыл, какого это – смеяться, улыбаться или шутить. Ему все время хотелось занять голову учебой, а лучше просто улечься спать.

В одну из таких зимних ночей, когда Блэк лежал на холодном полу выручай-комнаты и пытался заснуть, двери неожиданно распахнулись. Он увидел того, кого ожидал меньше всего в своём убежище. Лили Эванс.

— Ну и дыра у тебя тут, Блэк, — рыжеволосая девчонка поморщилась и оглядела помещение.

Особенность выручай-комнаты заключалась в том, что она всегда отражала нужды человека. Сириус нашел ее в идеальном состоянии, именно такой, какую заслужил. Ни света, ни постели, ни одежды, ни еды. Только холодный воздух, сырость и серые стены.

— Как ты тут оказалась? — Сириус поднёс свечу ближе к лицу и уставился на дрожащую от мороза девчонку.

— Римус говорил, что ты, должно быть, ночуешь в выручай-комнате, — она присела в позу лотоса рядом с ним и поправила юбку. — Мне понадобилось всего две попытки, чтобы догадаться, как она выглядит. Я представила наихудший вариант, и она открылась.

Блэк поджал ноги чуть ближе к себе и уставился на Эванс в недоумении. Какого черта она сюда пришла?

— Чего тебе? — Сириус не хотел, чтобы гриффиндорка начала читать нотации.

— Римус слишком гордый, — она кашлянула, будто в легком раздражении. — Но я нет. Кто-то же должен был тебя проведать.

Сириус ощутил тепло, которого так давно не испытывал. Что-то затрепетало в желудке от осознания: друзья искали его на карте Мародёров.

— Никто не должен был, — ответил Блэк и положил подбородок на колени. — Если бы ты знала, что произошло… Тебя бы тут не было.

— Я знаю, — перебила она его, но голос был мягким и понимающим. — Северус рассказал. Но я также знаю, что ты не хотел обидеть Римуса. Ты его любишь больше, чем самого себя.

В носу неприятно закололо от слез, и Сириус тяжело вздохнул. Как бы сильно он хотел вернуться назад в прошлое и все исправить.

— Я могу ненавидеть тебя и Поттера, но… — Лили придвинулась чуть ближе и положила руку мальчишке на плечо. От человеческого контакта он чуть не дернулся, как испуганное животное. — Не мучай себя.

Сириус ощутил себя таким слабым и беспомощным под ее взглядом, таким маленьким и ничтожным. Он взял ее руку в свою и тихо проговорил:

— Неважно, простит ли меня Римус, это не изменит того факта, что он никогда не посмотрит на меня, как прежде. Я разочаровал его, превратился в самого, что ни на есть, Блэка. Я для него умер.

Лили ничего не ответила, только придвинулась чуть ближе и неожиданно обняла. Легонько, едва ощутимо, но прижала к себе.

— Он скучает по тебе, — Эванс погладила его по растрепанным волосам. От неё пахло пионами и полевыми цветами, чем-то свежим и таким непривычным в этой сырой и грязной дыре. — Я видела, как плачет Поттер на прошлой неделе…

Сириус отодвинулся и посмотрел на неё в ужасе.

— Им плохо без тебя, — Лили сама выглядела так, словно была на грани слез. — Дай им ещё немного времени, и вы вернётесь друг к другу.

Блэк слабо кивнул в ответ. Так сильно хотелось верить ее словам.

Эванс загадочно улыбнулась и протянула ему конверт прежде, чем уйти. В письме он нашёл записку, и сердце замерло при виде почерка Джеймса.

«Ты, может быть, и поступил, как полный кретин. Но ты наш кретин.

И я все ещё жду тебя домой.

Твой брат,

Сохатый»

Впервые за несколько недель в груди задышалось чуть легче, одиночество не было таким жестоким, и надежда слабым огоньком загорелась в конце темной комнаты.

***

Римусу казалось, что внутри он умирает. На лице все ещё сияла улыбка, поддержка друзей дарила тепло, а прикосновения Тоби успокаивали. Но казалось, будто огромный кусок сердца вырвали из груди. Предательство было настолько неожиданным от Бродяги, что хотелось выть от гнева и бессилия.