Смесь криков Джеймса, тащащего испуганного Снейпа назад в замок. Ужас в глазах МакГонагалл. Слёзы Нюнчика и Питера Петтигрю. Ненависть со всех сторон, направленная на Блэка.

И самое страшное — осознание того, что он натворил. Сириус упал на колени перед Дамблдором и разревелся, впервые за три месяца.

***

Римус проснулся от жуткой боли во всем теле. Агония сводила все мышцы так, как никогда прежде. В ту секунду, когда он раскрыл веки, стало ясно, что что-то было не так. Стая не провела ночь с волком.

— Лунатик, — голос Джеймса был мягким, глаза покраснели и опухли. — Как ты себя чувствуешь?

— Не очень, — пробормотал он.

Глаза не нашли рядом Сириуса, но это было нормально, ведь они поссорились незадолго до превращения. То, что его действительно напугало, так это МакГонагалл и Дамблдор, сидевшие рядом с друзьями.

— Что происходит? — сказал он голосом тяжелым от страха.

— Это насчет Сириуса… — Питер выглядел таким усталым и слабым.

— Что с ним? — перебил Римус.

Худший сценарий всплыл в его разуме. Почему все были такие подавленные? Из-за чего плакал Поттер? Почему профессора были здесь?

— С ним все в порядке? — сердце Римуса болезненно заскулило, мысль о том, что он причинил Сириусу боль, заставила все его тело замереть в ужасе. — Где он? — голос охрип от приступа слез.

— С ним все в порядке, мой мальчик, — Дамблдор положил тяжелую руку на колени Люпина. — Я думаю, нам пора идти. Твои друзья расскажут тебе остальное…

«Остальное» было самым болезненным из всего, что он слышал в своей жизни. На протяжении всего рассказа Джеймса он отрицательно качал головой. Это было бредом. Невозможно, чтобы его Сириус, его любящий и заботливый друг, сделал что-то подобное. Но все указывало на то, что Поттер говорил правду.

У Джеймса была склонность защищать Блэка, он постоянно добавлял что-то вроде «Сириус не подумал», «ты же знаешь, каким несчастным он чувствовал себя в последнее время», «ему правда жаль». Так что тот факт, что на самом деле история могла быть еще хуже, заставил Римуса ощутить самые настоящие пытки внутри грудной клетки. Все его тело болело от неверия, от полного шока и смертельной тоски. Если бы рядом не было его друзей, он бы, наверное, расплакался, как маленький ребенок. Было такое чувство, будто кто-то взял его сердце и вывернул наизнанку. Он просто не мог избавиться от ощущения, что все услышанное было ложью.

— Оставьте меня одного, — попросил он, не в силах больше терпеть это унижение. — П-пожалуйста…

Как только друзья вышли за дверь, он сжался комочком на постельном белье и разревелся, схватился за сердце и дал волю всему, что так долго копилось.

Его Сириус не мог так поступить. Он бы сделал все, чтобы защитить своих друзей. Но правда была в том, что новый Сириус был совершенно чужим человеком.

***

Римус оттягивал возвращение из больничного крыла до самого конца учебной недели. Ему не хотелось видеть никого: ни Джеймса, ни Питера, ни Лили, ни Тоби, и уж тем более ни Сириуса. Он настолько погрузился в себя, что отталкивал всех посетителей. Слава Мерлину, виновник его состояния попытался уговорить Помфри зайти всего лишь один раз, и она не пустила Блэка.

Захлопнув за собой дверь в комнату, Римус так сильно надеялся на то, что никого из Мародёров внутри не окажется. Но судьба слишком жестока.

На полу, прямо по центру комнаты, сидел Сириус и перебирал какие-то вещи в коробке. Он замер и поднял испуганные глаза, как только Люпин вошёл. На лице парня не осталось ни следа того фарфорового превосходства, которым восхищались все жители Хогвартса. Сириус ужасно осунулся и похудел, огромные синяки спрятали блеск серых глаз, а волосы спутались в грязном и растрепанном пучке. Римус ненавидел себя за то, как легко было испытать любовь и волнение только при виде этого безмозглого идиота.

— Луни… — начал Сириус жалобно и приподнялся на колени.

— Даже не начинай, — Римус кинул сумку на кровать и повернулся к брюнету спиной. — Я не хочу ничего слышать.

— Римус, пожалуйста, — Сириус никогда не звучал так разбито. — Мне нет прощения, но хотя бы выслушай…

— Зачем? — Римус резко развернулся лицом к Блэку и посмотрел на него сверху вниз. — Что нового я услышу?

— Я не хотел… — Сириус приподнялся на ноги и подошёл чуть ближе.

— Не хотел, — повторил Люпин и фыркнул. Он не знал, сколько ненависти скопилось внутри, до этого момента. Все три месяца, что он ходил за озлобленным и пьющим Блэком, нахлынули на него с новой силой. — Я пытался помочь, пытался спасти своего друга, но ты выбрал другой для себя путь.

— Риму…

— Я боролся за тебя, но я устал! — голос начинал дрожать. — Ты хоть знаешь, что со мной сделало бы министерство? Я бы превратился в того самого монстра, которого боялся все детство, из-за тебя!

— Римус, пожа… — Сириус дотронулся до одного из рукавов свитера. Светловолосый тут же вырвался и отошёл чуть дальше.

— Мне было больно после твоего поступка, так больно, что я хотел вырвать сердце из грудной клетки! — губы задрожали, горло охрипло от бешеного ритма сердца. — Но затем я осознал… — голос стал тише, и Римус посмотрел брюнету прямо в глаза. — Что будучи ребёнком я возвёл тебя на пьедестал. Видел в тебе все хорошее в моей жизни. Возможно… мне просто не нужно ожидать того, что ты это оправдаешь. Не нужно верить, что ты хороший человек, и тогда мне не будет больно… Когда ты окажешься самым обычным Блэком. Таким же, как и вся твоя семья.

Римус знал, что делал словами больно, по правде говоря, в этом и была цель. Он хотел проучить друга, дать ему пощечину тем, что Блэк сам внушал ему неделю назад. Но Римус не верил в них, как бы тщательно не заготавливал эту речь. Сириус был намного больше, чем просто Блэком. И его проступок был такой несчастной каплей в море той любви, которую он подарил мародерам.

— Прости, — голос Сириуса было едва слышно, он сглатывал сухой ком в горле, боролся со слезами. — Прости, что не оправдал ожидания, Луни. Но спасибо, что в-верил когда-то…

Сириус выглядел таким маленьким, таким хрупким и несчастным. Воспоминания о том, что сделала его мать летом, о муках, которые, должно быть, испытало это нежное создание, вырезались в самое сердце. Римусу тут же захотелось забрать свои слова обратно, выкрикнуть, что это была ложь. Но он был все ещё ужасно зол. Ненавидел тот факт, что Сириус делал его слабым. В этот раз он собирался постоять за себя.

— Это коробка с твоими вещами, — Сириус поднял ее худенькими руками с пола и протянул. — Раз уж я ухожу из твоей жизни, тебе они понадобятся больше.

Римус выхватил пыльную коробку, и на глаза тут же упал синий свитер, который Сириус не отдавал несколько лет. Светловолосый сжал челюсть в попытках сдержать слёзы.

— Не надо только драматизировать, — прохрипел он. От одной фразы «ухожу из твоей жизни» живот скручивало так сильно, что хотелось отчаянно кричать. — Нам ещё жить в одной комнате и пересекаться на занятиях. У нас полно общих друзей и…

— Джеймс и Питер не хотят со мной разговаривать, — Сириус выдавил слабую улыбку и направился к кровати. Он взял чемодан с вещами. — Ты не монстр и никогда им не будешь. Он в этой комнате один, и больше тебя никогда не будет беспокоить.

Брюнет покраснел, видимо, от невозможности сдерживать слёзы и вышел за дверь. Как только в комнате воцарилась тишина, Римус взглянул на коробку в своих руках и тяжело вздохнул.

«Какого хуя он строит из себя жертву, как будто это не он, блять, сам все испортил. Этот ублюдок думает, что меня будет беспокоить, куда он поперся в позднее время. Что он, возможно, напьётся до беспамятства и прыгнет с Астрономической башни. Мне плевать. Это он виноват, а не я. Он может пойти нахуй, мне все равно!» — кричал разум Римуса.

Он бросил коробку на пол и сел рядом с ней. Шоколадные батончики, книги, синий свитер, виниловая пластинка, фотографии. Вся коробка выглядела так, словно Сириус был чертовым сталкером, который хранил каждый волосок Римуса. От этого у Люпина начала закипать кровь, ему захотелось оторвать голову идиота.