— На следующей неделе у него день рождения. Он не хочет праздновать, — Римус тяжело вздохнул. В последнее время все было так чертовски сложно. — Сириус всегда любил свои дни рождения.

— Ему нужна девушка или перепихон, что-то, что немного взбодрит, — попытался отшутиться рыжеволосый.

Римус был не согласен. Сириус продолжал отклонять все предложения о свиданиях. Половина курса буквально падала ему в ноги, но он лишь изредка флиртовал, не больше. Ему нужна была психологическая помощь, а не подружка. Римус и прежде слышал, что круциатус навсегда меняет сознание людей, но он надеялся, что все было не настолько плохо.

— Мы можем наконец пойти поужинать? — Тоби поцеловал своего парня в щеку. — Честно, я устал от бесконечных разговоров о Сириусе.

Римус чувствовал себя ужасно виноватым. Его возлюбленный обычно был спокойным и понимающим, но, вероятно, печаль достигла такой пиковой точки, что Бэйли не мог больше терпеть. На самом деле, в последнее время их отношения тоже начали меняться. За год они так привыкли друг к другу, что то драгоценное романтическое и трепещущее чувство исчезло. Они оба боялись публично заявить об отношениях, но больше не было адреналина в тайных поцелуях, переглядках и незаметных прикосновениях. В последнее время их отношения казались такими натянутыми, будто ими двигала привычка, а не чистая любовь и потребность друг в друге.

«Может быть, если я перестану так сильно беспокоиться о Сириусе, мать его, Блэке, все прийдет в норму».

Сириус был хорошим актером. Было легко притвориться плохим мальчиком и улыбаться так, словно он никогда не знал ничего, кроме счастья. Было легко отпускать обычные шутки, устраивать розыгрыши с Джеймсом и делать вид, что ему на все наплевать.

Но на самом деле в душе у него была огромная пустая яма. Одиночество, которое окутало, и не отпускало до самой зимы. Ему не хотелось есть, не хотелось спать, не хотелось говорить ни с кем, даже влюбленность к Римусу притупилась, ему было плевать, где тот, с кем целуется и занимается сексом. Сириус ненавидел свое отражение в зеркале, тот факт, что он один из них. Один из Блэков. И что ему ходить с этим клеймом до конца жизни.

Он ненавидел тот факт, что его не привлекали девушки, ненавидел то, что он не мог быть просто нормальным, как Джеймс или Пит. Ненавидел то, что ничто больше не делало его счастливым. Ему стало казаться, что он не в состоянии вообще испытывать искренние эмоции. Он не мог даже плакать. Прошло три месяца, как он не проронил ни единой слезы.

Римус, разумеется, лучше всех видел его насквозь. Тот факт, что он постоянно проверял Сириуса по ночам, очищал ящик от бутылок виски, пытался подбодрить его… только сводил Сириуса с ума. «Отличная работа, Бродяга, Лунатику мерзко даже смотреть на тебя».

Он никогда не чувствовал себя таким беспомощным. Ночи были самым ужасным временем суток, с бесконечными кошмарами, криками Вальбурги и невыносимой болью. Сириусу казалось, что он дышит темнотой. И он постепенно превращается в членов своей семьи.

Перед декабрьском полнолунием он совсем потерял связь с реальностью. Выпил лишнего, поругался с Регулусом, избил Малфоя. Ему хотелось больше синяков, ощутить боль, хоть что-то, но не пожирающую пустоту. Римус был уже в больничном крыле, когда мадам Помфри усадила Блэка на кушетку и начала обрабатывать ссадины.

— Какого черта здесь происходит? — Римус подошёл к нему, глаза в ужасе бегали от фингала до окровавленной губы.

— Малфой родился, — усмехнулся Блэк, алкоголь все ещё приятно пульсировал в крови.

— Сириус… — прошептал Римус, когда мадам Помфри отошла от подростков. Он присел на колени перед ним. — Ты не пойдёшь сегодня в Хижину. Только не в таком состоянии.

Блэк закатил глаза.

— Все в порядке, Лунатик, — он положил руку на плечо друга. — Пару ссадин…

— Я говорю не о ссадинах! — Римус резко поднялся на ноги, глаза засверкали гневом. — Джеймс и Питер могут сколько угодно тебе подыгрывать, что ничего не замечают, но не я. Что с тобой происходит? Ты выглядишь абсолютно… чужим.

Римус понизил голос, губы дрожали. Но Сириус так и не ответил ничего. Он не знал, что именно. Он сам не понимал, что происходило в его голове.

— Джеймс переживает, мы все переживаем, — Римус опустил взгляд и потрепал краешек свитера. — Мы твоя семья.

— Вы не моя семья, — в ту минуту Сириус ненавидел тот факт, что такое прекрасное создание, как Римус, мог думать о нем, как о своей семье. — Вы никогда ей не были и не будете. Я Блэк и навсегда им останусь. Моя мать видела меня насквозь. Когда я только родился в том проклятом доме, она знала, какое дерьмо из меня вырастет…

— Я не верю тебе, — глаза Римуса покраснели, и он судорожно закачал головой в отрицании.

— Тебе не похуй? — все, что смог сообразить Сириус, поднимая холодный взгляд на друга. — У тебя теперь свои заботы… Бэйли и его скучные книжки. Отъебись от меня и иди дальше играть в любовь.

— Я не хочу, чтобы ты приходил сегодня в Хижину, — после долгого молчания прошептал Римус. — Протрезвей, и мы поговорим.

Люпин захлопнул за собой дверь и оставил Сириуса в мучительной тишине.

Внутри него боролись холод и отчаяние. Холод ненавидел все, что его окружало, особенно самого Блэка, ему было все равно на боль, на слёзы и крики. Но отчаяние умоляло очнуться и посмотреть на себя со стороны.

В итоге Сириус переборол холод, поднялся со стула, бросился назад к Лунатику извиниться. Друг нуждался в его стае сейчас, как никогда, а он повёл себя, как абсолютный кретин.

По дороге в гостиную Гриффиндора он наткнулся на ненавистного Северуса Снейпа и замер, не желая начинать очередной скандал.

— Куда спешим, Блэк? — слизеринец смотрел на него слишком высокомерно, хотелось разбить огромный нос.

— Не твоё дело, Нюнчик, — Блэк попытался пройти мимо, но парень с сальными волосами толкнул плечом.

— Полнолуние сегодня, не знал? — усмехнулся Северус. — Лучше не идти на улицу, можно набрести на… оборотня.

Сириус сглотнул тяжелый ком и обернулся назад. Алкоголь затуманивал разум, паника накалялась в воздухе, и паршивая ухмылка Снейпа вовсе не помогала.

— Боишься? — вздёрнул подбородок Блэк, так сильно надеясь, что у Снейпа не было ничего против Римуса.

— Ох, нет, — рассмеялся Северус, слишком наигранно. — Люпин абсолютно безобидный. Он же наверняка прячется каждое полнолуние.

Сириус настолько не ожидал этого услышать, что, наверное, в этот момент глаза и выдали его. Он натянул язвительную улыбку.

— Безобидный? — Блэк попытался сделать вид, что слова слизеринца ни капли не потревожили его. — Так чего же ни разу не проведал его?

— Да вот никто не приглашал, — Снейп скорчил обиженную рожицу и пожал плечами.

— Приходи в Визжащую Хижину сегодня, — вырвалось раньше, чем Сириус подумал. — Но, боюсь, тебе все равно яиц не хватит.

Блэк даже и не думал о том, что говорил. Он вообще не понимал происходящего. Но в одном он был уверен точно – чертов Снейп никогда не решится прийти в Хижину к настоящему оборотню. Не настолько глупым он был.

После того, как Сириус вернулся в Гриффиндорскую башню, он нашел Джеймса и рассказал ему об этом сальном кретине. Он объяснил, что Снейп, должно быть, догадался давным-давно.

Поттеру предложение Блэка не показалось забавным, вовсе нет. Он посмотрел на Сириуса так гневно, как никогда прежде. Это было чистое отвращение и страх.

— О чем, черт возьми, ты думал? — он кричал так, будто Сириус оглох.

— Успокойся! — запротестовал Блэк. — Если он не делал с секретом ничего раньше, то зачем ему теперь идти туда?

— Потому что ты, блять, бросил ему вызов и назвал место! — Джеймс был почти в слезах. — В чем твоя проблема?

И с этими словами Джеймс выбежал из спальни.

Сириус стоял посреди комнаты совершенно безмолвный, не в состоянии понять происходящего. Когда он наконец почувствовал себя более трезвым и вменяемым, он поспешил в хижину, и начался самый страшный кошмар его жизни.