После тяжёлого полнолуния все четверо страшно выдохлись. Римус возвратился на следующий день в комнату и застал троих друзей спящими. Удивительным было, что Сириус впервые не спрятался за шторами, не использовал заглушающих чар и тихо сопел на своей подушке прямо в брюках и рубашке.

Люпин принял душ, переоделся в пижаму и двинулся к тёплой кровати, надеясь тут же провалиться в сон. Но его остановил пугающий вздох. Из кровати Сириуса доносились всхлипы. В лунном свете Рем мог разглядеть длинноволосого друга, хватающегося за грудь сквозь сон, скулящего, поджимающего ноги, словно тот бился в конвульсиях.

— Не-е-ет, — вырвалось протяжным стоном, Сириус запутался в собственном покрывале.

Кошмары довольно часто снились брюнету в детстве, Джеймс и Римус никогда не оставляли его в беде и засыпали рядом. Но в какой-то момент они прекратились, ну или так думал Люпин… Светловолосый закрыл за собой шторки вокруг кровати, наложил оглушающие чары и нежно потрепал друга по плечу.

— Сириус! — попросил он, сердце бешено колотилось. В убежище слишком сильно пахло алкоголем. — Бродяга!

Брюнет распахнул веки и глотнул воздух ртом, будто мог наконец-то дышать. На лбу появились капельки пота, он выглядел абсолютно потерянным, словно не понимал, где находится.

— Луни? — Сириус резко присел на кровати и провёл дрожащей ладонью по влажному лицу.

— Это просто кошмар, все хорошо, — Римус присел на краешек кровати и поправил одеяло. — Ты в порядке? Может, воды?

За шторами почти невозможно было разглядеть Блэка, но дышал он слишком быстро и обрывисто.

— Н-нет, прости, что разбудил, — Сириус попытался улыбнуться и отодвинулся чуть дальше. — Я забыл сегодня наложить чары.

Сердце Римуса тоскливо екнуло в груди. Как часто такое происходило с другом? Какого черта он ни с кем не обсуждал этого? Он раньше всегда приходил к Лунатику с подобным, ему нечего было стесняться.

— Тебе часто снятся кошмары? — Римус начал привыкать к темноте и теперь видел бледного парня, пытающегося развязать галстук.

— Иногда…

Римус посмотрел на него с недоверием.

— К-каждую ночь, — Сириус тяжело вздохнул и заправил взмокшую прядку волос за ухо.

— Почему? — Римус приблизился и посмотрел на родного человека, так сильно надеясь, что мог хоть чем-то помочь. Сириус Блэк не мог печалиться. Это было против природы.

— Семейные проблемы, наверное, — парень напротив выглядел абсолютно подавленным, казалось, ему снова одиннадцать лет. — Т-ты можешь… — голос завибрировал, и Сириус потянулся бледной рукой вперёд, будто бы беспомощный младенец. — Обнять меня?

Римус знал это чувство. Абсолютную нехватку любви и тепла. Он так долго жил с подобной пустотой, что узнал бы ее из тысячи.

— Конечно, — Римус улыбнулся и подался вперёд.

Никогда ещё они не были в одной кровати, будучи такими взрослыми. Теперь они тут еле помещались. Римус уселся в позу лотоса и притянул брюнета к своей груди. Было глупо верить, что их уединения закончились на первых курсах. Мальчишки будут нужны друг другу до конца жизни.

— Спасибо, — голова Сириуса упала к светловолосому на грудь, и парень прижался так близко, насколько мог.

— Я рядом, — Люпин позволил себе дать слабину и поцеловал родную макушку, провёл по вспотевшей спине руками. Тепло захлестнуло его, прошлось внутривенно электрическим током. Как же давно они были так близки.

— К-кру… — голос Сириуса было едва слышно, и он приподнял голову. Их лица чуть не столкнулись. — Она использовала круциа… — боль исказила черты брюнета, он отодвинулся и схватился руками за волосы. — Круциатус.

Римусу не нужно было слышать продолжения, чтобы догадаться, о ком шла речь. Все его тело напряглось от гнева. Он не мог поверить в значение слов. Не мог поверить, что то, что он услышал, было правдой. Каждая частичка его души надеялась, что это был кошмар, ужасный сон, от которого он проснется прямо сейчас. Но он не проснулся, вместо этого он обнаружил Сириуса перед собой, с закрытыми глазами, крепко схватившегося за голову. Он выглядел так, словно боль разрывала его изнутри, и он не мог дышать.

— На тебе? — одними губами, почти шёпотом, проговорил Люпин.

Сириус закивал головой и издал звук, похожий на всхлип.

— Я в-выступил против кузины, — Блэк раскрыл влажные веки. — Оп-позорил Вальбургу… — он схватился за виски, будто все ещё боролся с болью. — Ей это не понравилось.

— Это непростительное заклинание, – Римус онемел в ужасе. — Сириус, она не имела права, что бы ты ни натворил.

— Я знаю, — выдохнул парень и посмотрел другу прямо в глаза. Казалось, в его серых радужках угасла жизнь. — Не говори Джеймсу или Питеру. Не говори никому, умоляю.

— Почему? — брови Римуса сжались, он боролся с приливом давящих на горло слез.

— Они пострадают, если попытаются остановить моих родителей. Блэки слишком влиятельные, — Сириус опустил взгляд. — Я скоро уйду от них, обещаю.

Римус лишь слабо кивнул. Бродяга был здесь, и он был в безопасности. Его больше никто никогда не тронет, никто не посмеет прикоснуться к его чудесной фарфоровой коже своими грязными пальцами. Сириус был создан для того, чтобы его любили, боготворили, целовали в каждую частичку лица, но точно не для пыток. О круциатусе было даже жутко читать.

— Не закрывайся больше, — попросил Римус. — Не пей в одиночку… — он потянулся к шкафчику рядом с кроватью и, разумеется, нашёл там пустые бутылки. Все тело захлестнула волна печали. — П-пожалуйста… Просто приходи ко мне или Джеймсу. У меня полно места в кровати, есть куча шоколада, — Римус почувствовал, как глаза наливаются горячими слезами. — Пожалуйста, Сириус. Мне от одной мысли, что тебе больно, хочется кричать.

Блэк ласково посмотрел на него и убрал большим пальцем слёзы на чужих щеках.

— Не надо, Луни, — он смотрел на него так завороженно, как никогда прежде. — Я справлюсь. У тебя есть Тоби, и ему бы это не понравилось, ты сам говорил. Не думай, что тебе надо опекать меня.

Римус кивнул, но не смог успокоиться. Светловолосый прижал к себе Сириуса, поцеловал в пульсирующий висок, вдохнул запах мятного шампуня и упал головой на худенькое плечо. Это был его Сириус, и никто не имел права делать ему больно. Ни Вальбурга, ни слизеринцы, ни он сам. Римус держал этого хрупкого парня в своих руках, и все сердце раздирала невыносимая любовь. Она была настолько сильной, что можно было бы задохнуться, захлебнуться в слезах от одной мысли. Он так тщательно выстраивал по кирпичику, по камушку, эти огромные стены между собой и чувствами к лучшему другу. Но сейчас, обнимая Сириуса, он знал, что ему не перерасти этой любви никогда. Он мог сколько угодно встречаться с другими парнями, но все они превратились бы в пыль рядом с Сириусом Блэком.

Они заснули в объятиях, и, к счастью, Бродягу больше не потревожили кошмары. Он тихонько сопел на груди друга, сжимал ночную рубашку Римуса в маленьких кулачках. И Люпин гладил его по волосам, обещал, что все будет хорошо, просыпаясь то и дело от лёгких конвульсий, в которых дёргались ноги Сириуса.

Джеймс на утро не стал комментировать двух спящих друзей, не стал подшучивать, он лишь вывел за собой Питера и тихонько закрыл дверь.

***

— Перестань так переживать, — Тоби сидел рядом с Римусом на полу библиотеки. Книжные полки скрывали их от остального мира, а руки едва ощутимо переплетались. — Сириус – большой мальчик.

Люпину хотелось в это верить, но даже после того, как он поговорил с Блэком, ничего не изменилось. Шторы все еще закрывались каждую ночь, улыбка на красивом лице была искусственной, шутки более жестокими, а гнев по отношению к слизеринцам и кузенам стал настолько обыденным, словно только это поддерживало Сириуса в здравом уме. — Джеймс приходил ко мне на днях, он тоже волнуется. Сириусу нужна наша помощь, а лучше врача.

— Ты почти не ешь, ты постоянно смотришь на него с таким выражением лица, как будто он избитый щенок. Что бы там с ним ни случилось, перестань жалеть его, — голос Бэйли звучал раздраженно. — Никому не будет лучше от твоих переживаний.