Было жестоко думать, что Тобиас не вернётся к Римусу из-за его секрета. Но Сириус так сильно на это надеялся. И ненавидел себя за это ещё сильнее.

Становилось невозможным дышать, лёгкие воспламенялись. Голова начала кружиться, а колени нагнулись, онемев.

Все было кончено. Двое любили друг друга со всеми тайнами и шрамами. Сириус опоздал.

«Раз, два, три, четыре…»

Счёт не помогал, холодная вода тоже. Казалось, что вот-вот, и он задохнётся. Слёзы непроизвольно затуманили глаза, стены расплылись перед взором, и Блэк скатился по туалетной кабинке на пол.

«Раз, два, три, четыре….»

Сириус забрался внутрь и схватился за туалетный бачок. Тошнота могла помочь… но она не подступала к горлу. Было только невыносимое удушье.

«Я т-тоже… Я тоже тебя люблю»

Мальчишка схватился за голову и заревел в ужасе. Но слёзы только усугубили обрывистое дыхание. Все тело теперь тряслось, хотелось кричать и звать на помощь. Слёзы градом скатывались по щекам, и он отчаянно захлебывался в них.

Сириус не мог произнести ни слова. Если эта чертовщина не собиралась прекращаться, то смысла бороться с ней не было. Лучше умереть, чем продолжать чувствовать подобную боль.

— Сириус, ты избавился от пирога? Мы можем идти? — веселый голос Джеймса прорезал давящую тишину холодной комнаты.

Сириуса не было видно за дверью кабинки. Он хотел выкрикнуть имя друга, позвать на помощь. Но ничего не получалось. Вырвался лишь ужасающий всхлип из осипшего горла.

— Бродяга? — тихо, почти ласково, спросил Поттер. Его голос выводил из транса, стены прекращали вертеться во все стороны. — Ты в порядке?

— Д-Джеймс, — попросил Сириус слишком тихо, почти шёпотом.

Дверь тут же распахнулась, и взволнованное лицо Поттера сменил настоящий ужас.

— Мерлин, — все, что услышал Сириус прежде, чем схватился за трясущуюся грудь и сделал громкий вдох.

Джеймс рухнул на колени перед размякшим на полу мальчишкой.

— Сириус, посмотри на меня, — Блэк ощутил, как его лицо взяли в тёплые ладони. — Сириус! Ты меня слышишь?

— Д-да, — весь рот был в слюнях, глаза еле открывались от слез. — Я н-н-емогу дыша-а…

— У тебя паническая атака? — спросил Поттер и погладил друга по взмокшим волосам. — Я позову Помфри…

— Нет! — Сириус чуть не задохнулся от своего же громкого голоса. — Та-а-м Л-у-уни.

Джеймс тут же сложил ладони лодочкой и приставил к лицу друга.

— Вдыхай через нос, выдыхай через рот.

Сириус принялся размеренно дышать в чужие руки. И в голове немного прояснялось.

— Это паническая атака, — голос Джеймса дрогнул от тревоги. — Ты будешь жить. Все хорошо.

Сириус дышал и дышал. Казалось, что это была бесконечная битва за воздух.

— Подумай о чем-то хорошем, — ласково шептал Джеймс в макушку брюнета. — О квиддиче или своей новой метле. Помнишь, тебе приглянулась в Хогсмиде? Мы обязательно за ней вернёмся! Ты будешь летать быстрее всех, будешь самым лучшим защитником в истории Хогвартса! Мы с тобой выиграем кубок, Бродяга!

Сириус представил счастливое будущее рядом с лохматым мальчишкой в очках, и сердце перестало болезненно колотиться под рёбрами. Запах булочек в поместье Поттеров, смех лучшего друга… Дыхание выравнивалось, и пульс восстанавливал привычный ритм.

— Спасибо, — через слёзы прошептал Блэк, убрав лицо из чужих рук. — Спасибо, С-Сохатый.

Он взглянул на Поттера и нашёл смесь облегчения и печали. Мальчишка был напряжен, как натянутая струна.

— Что случилось? — проговорил Джеймс жалобным тоном. — Бродяга, что с тобой? Это из-за синяков, они так болят?

Сириус вдруг вспомнил об огромных фиолетовых ушибах на рёбрах. Волк не очень был благодарен псу за вторжение во время полнолуния.

— Н-нет, — Сириус глубоко вдохнул свежего воздуха и облокотился головой о стену кабинки.

— Тяжелая ночь? Превращения Римуса все ещё пугают?

— Нет.

— Пирог с патокой не хотел выходить?

— Заткнись.

Оба рассмеялись, хоть Сириусу это и удавалось с трудом. Боковым зрением он заметил, что Джеймс приложил спину к стене кабинки и внимательно заглянул в зареванное лицо.

— Ты не рад воссоединению Тобиаса и Римуса?

В комнате воцарила тишина, и Сириус лишь слабо кивнул.

— Он все ещё тебя любит, — проговорил Поттер сочувственно. — Просто по-другому. Это не значит, что он перестал дорожить тобой.

— Я знаю, — всхлипнул Сириус. Как же он надеялся, что паническая атака не вернётся. Какой позор перед Джеймсом. — Я ужасный человек, Сохатый. Я должен желать ему счастья, а не реветь в туалетной кабинке, как первокурсница.

— В душе ты маленькая одиннадцатилетняя девчонка, признайся, — легонько пихнул его в плечо Поттер.

Сириус сжал веки. Он боролся с желанием рассказать другу правду.

— С-сердце очень болит…

— Я знаю, Бродяга, — прошептал Джеймс и взял мокрую руку в свою ладонь. — Тебе не обязательно этого говорить, я и так вижу.

Сириус уложил голову на плечо друга и тихо заплакал. Джеймс целовал его в лоб и крепко держал в тёплых объятиях.

— Лунатик заслужил побыть счастливым.

Сириус кивнул. Римус был по-настоящему счастлив с Тобиасом, и Блэку оставалось это только принять. Двигаться дальше и ждать. Ждать, когда станет легче дышать, когда придёт другой любимый человек, или когда Римус вернётся… Вернётся к нему домой.

========== Year 4 (4) ==========

— Блэк, есть минута? — поинтересовался Тобиас, когда Сириус наклонился над огромным учебником по зельеварению.

На вечеринке по случаю дня рождения Римуса они наконец решили устроить перемирие. Сириус извинился за то, что ударил мальчишку, а пуффендуец за злобные высказывания. Не то, чтобы они стали ближе общаться, вовсе нет. Конец апреля подходил к концу, и двое пересекались лишь изредка, когда Римус объединял своего парня и друзей в одну компанию. Но они были почти что милы друг с другом. Ради Римуса. Лунатик выглядел счастливее в такие моменты, намного счастливее, чем все предыдущие годы. И Сириус, хоть и боролся с приливами ревности и тоски, учился принимать нового возлюбленного лучшего друга. Ему слишком нравилась улыбка, которая сияла на лице, обрамлённом шрамами.

Любить и не иметь возможности прикоснуться – худшая пытка, пришёл к выводу Блэк. Римус был так близко, но словно за тысячу световых лет от него. Они едва обнимались, и Сириус ненавидел лишь одно. Влюбленность не уходила. Проклятое чувство только разрасталось. И ни одна девчонка, ни одно свидание не могли освободить его от мук. Если раньше он вообще не думал о Римусе в романтическом плане, то теперь лучший друг не покидал его мысли ни на секунду. Он был в его голове, когда Сириус дописывал эссе по Трансфигурации. Когда отвечал на уроке. Когда отбивал квоффл и пытался удержать равновесие на метле. Когда смотрел на очередную красотку Гриффиндора, с огромной, абсолютно не возбуждающей его грудью. Когда видел поцелуи Лунатика и пуффендуйца. И ненавидел, что это не он ласкает губы, не он прижимает к себе, не он вызывает румянец на любимых щечках, и не он шепчет что-то на ухо и касается. Так много касается.

— Что тебе, Бэйли? — ответил Блэк и наконец поднял взгляд на шатена.

Он ненавидел уроки зельеварения и ухода за магическими существами. Это были занятия, которые Гриффиндор делил с Пуффендуем, и Римус все время сидел рядом с чертовым Бэйли. С его чертовыми рыжими волосами и чертовыми скучными до невозможности шутками.

— Пока Ремми не пришёл, — Тобиас уселся на стул, который Бродяга, между прочим, занял для Джеймса. — Хотел у тебя спросить кое-что… У нас скоро полгода отношений, и я уже сломал голову, что подарить. Есть идеи? Может, он о чем-то давно мечтал?

«Придумай сам, глупое ты создание» — крутилось в голове.

— Подари ему очередную книжку, — натянул улыбку Сириус. — Ну или ещё что-то более нудное.

— Ты думаешь, я не хотел? — «Разумеется ты хотел, в этом сомнений не было, мистер Скука». — Но он не упоминал тех писателей, которых нельзя было бы найти в библиотеке. Может, новый свитер?