– Опасно – находиться в замкнутом пространстве с тобой! – взвизгнула компаньонка.
– Линхен! – воскликнула Диона.
– Мисс, прошу вас – пускай он сядет с возничим! Я не могу больше терпеть…
– Не можете терпеть, дамочка, кустов много! – прогремел вдали Виктор. – Этого ко мне сбагривать не надо!
Земля сотрясалась всё больше.
– Кто-то бежит на нас! – сказал я с напором.
– Здесь никого нет! – упрямилась Линхен. – Мисс Диона, я требую избавить нас от этого человека!
Виктор выбросил папиросу.
– Пускай тогда пешком бежит.
– Прекратите все! – потребовала Диона и опасливо взглянула на меня. Где-то хрустнула ветка. – Конрад, что случилось? С чего ты взял…
Без лишних слов я схватил девушку за запястье и помчался к карете. Она успела только вскрикнуть. Линхен взвыла в голос так, как будто её подопечную утащил бродячий насильник. В следующее мгновение в бок компаньонки вонзилась стрела и Линхен, захрипев, шатнулась и упала на землю. Из зелёного укрытия на нас бежали три разбойника.
Затолкав Диону в карету, я взял с сидения свою саблю, захлопнул дверь и обнажил клинок, выбросив ножны. Возничий за секунду взлетел на козлы, схватился за вожжи, но было поздно. С другой стороны просёлочной дороги из-за деревьев выскочили ещё двое и взяли лошадей под уздцы.
Ждать, когда нас настигнут, нельзя. Всё боевое снаряжение приготовлено ещё со вечера. Я рванул навстречу бандитам, на бегу выудил из сумки на поясе несколько метательных звёзд и пустил их в ход.
Двое сразу получили ранения в ногу и плечо. Только временное послабление. С третьим бандитом я сошёлся в ближнем поединке. Одноглазый разбойник громко рычал, скаля кривые зубы, и размахивал ржавым стилетом. Я расправился с ним быстро. В два счёта выбил стилет вместе с тремя пальцами, проткнул вражескую грудь, засадил клинок по самую рукоять и выдернул саблю. Пнул падающее тело в живот и стал защищаться от раненных.
Сражаясь с двумя сразу, я то и дело крутил головой в попытке узнать, что там с Дионой. Из-за этого бой затянулся. Я успел заметить, что Диону и Виктора заставили сойти с кареты и прижаться друг к другу, Линхен доползла до ближайшего клёна, оставляя за собой кровавую дорожку, и пыталась сесть.
Чужое лезвие меча проехалось по плечу, оставив дыру на рукаве плаща. Повезло избежать ранения. Я перестал отвлекаться, выхватил из-за пояса кинжал, намётанным глазом рассчитал траекторию и одновременно, как учили в лагере, вонзил два клинка. Кинжал бородатому в глазницу, саблю толстому в живот. Разбойники вмиг замерли.
Отпустив кинжал, я выдернул саблю и со всей силы полоснул толстого лезвием по горлу. Фонтанирующий брызг крови окатил бандита, а его голова запрокинулась на спину и как будто бы заболталась на коже. Выхватив кинжал из глазницы бородатого, я понёсся защищать Диону.
То, как быстро один-единственный человек разделался с тремя разбойниками, заметно напугало оставшуюся банду.
– Э! Э! Такого уговора не было! – выпалил мелкий, тощий бандит и, судя по всему, приготовился драпать.
– А ну не подходи!
Его лысый напарник бежать не собирался. Вцепился в Диону и подставил к её горлу широкий нож.
– Назад, я сказал!
Я приближался к нему решительным шагом.
– Отпусти её, и умрёшь быстро.
– Это чё за хмырь такой? – в панике злопыхал мелкий разбойник. – Мы за таких не берёмся! Это дороже! Слышь, валим!
– Стой!!! – завопил разбойник, багровея всей своей лысой головой. Я наступал на него и бандит, оскалившись, стал пятиться спиной.
Мне хватило только услышать, как натягивается тетива арбалета. Размахнулся и, не глядя, на ходу, метнул кинжал. Мелкий бандит захрипел, забулькал. Голова лысого, казалось, вот-вот лопнет от переизбытка прилившей крови, настолько он был разъярён и напуган. Бандит не отпускал Диону, не убирал нож и продолжал отступать. Это решило его судьбу.
Я выбросил саблю, рванул на врага с голыми руками, и лысый так растерялся, что Диона смогла вырваться.
Оглушил я его в два удара кулака и локтя, обхватил лысую голову и со звонким хрустом сломал шею. Последнее тело стукнулось об землю.
И стало очень-очень тихо.
Первым живым звуком было длинное, многогранное и весьма эмоциональное выражение Виктора. Так он высказал своё впечатление от всего произошедшего.
Диона прижималась к боку лошади, дрожала и прятала лицо под ладонями, чтобы не видеть того, что творится вокруг. Я взял её за плечи и усадил в карету, а она и не подумала сопротивляться. Затем посмотрел на потерявшую сознание компаньонку, на возничего, чешущего затылок, проговорил:
– Линхен помоги.
И пошёл к троим убитым, собирать метательные звёзды.
В небе по-прежнему парил коршун.
Я не стал тратить питьевую воду на обмывание кровавых лезвий. Протёр их чёрным платком, замотал и сложил обратно в сумку на поясе. Оборачиваясь, осмотрел округу и увидел что-то на одном из высоких деревьев.
Это был человек. Человек в коричневой куртке с надетым на низко опущенную голову капюшоном. Меня пробил холодный пот. Кайергардец!
Из-за капюшона не видно было лица, но я заметил чуть волнистые чёрные волосы, а когда кайергардец, сидя на корточках, слегка приподнял голову, увидел узкий подбородок и улыбающиеся губы. Неужели женщина?
– Эй, страж! Помоги, а! – позвал Виктор. – Надо стрелу вытащить.
Улыбка женщины растянулась. Она поднялась с корточек, снова опустила голову и повернулась ко мне спиной.
– Ты что там встал?
– Иду!
Я отвернулся всего секунду, но женщине из Кайергарда этого хватило, чтобы бесследно исчезнуть.
* * *
Всё шло не так. Всё. Если до стычки с разбойниками на меня «не так смотрели», то теперь поведение попутчиков стало красноречивее всех возможных взглядов и слов.
Пока я помогал оказывать Линхен первую помощь и относить её в карету, Виктор вёл себя так, как будто я вот-вот вгрызусь ему в горло и разорву зубами. Прятал глаза, заикался, причинил раненной женщине лишнюю боль и чуть не уронил её на пол, укладывая на сидение. Сама Линхен, ненадолго придя в себя, увидела меня и засопела так, как если бы собиралась рожать. Диона не смотрела на меня вообще.
Оставшуюся дорогу она старалась облегчить страдания своей компаньонке. Карета была неширокая, сидения маленькие, и Линхен лежала на одном из них, положив голову и плечи на колени Дионы. Девушка обтирала её лицо мокрым платком, убирала липнущие волосы и всё тревожно поглядывала в окно.
Виктор выжимал из лошадей все предельные силы, но ворота Сант-Валлиса никак не вырастали на горизонте. Ехать ещё как минимум два часа, а мертвенно бледной Линхен становилось хуже. Грудь тяжело вздымалась, из накрытой платком раны просачивались струйки крови, которую так и не удалось до конца остановить. Она пропитала обивку сидения и уже стекала на пол. Здесь не нужно быть лекарем, чтобы понять – счёт идёт на минуты.
– Она долго не протянет, – констатировал я факт. Диона задрожала ещё сильнее.
– Нет… нет-нет! Всё обойдётся! Мы сейчас приедем…
– Нам ехать не меньше двух часов.
– Н… ничего, сейчас мы всё…
– Мы ей ничем не поможем. Скоро она умрёт у тебя на руках.
– Прекрати! – вскрикнула Диона и наконец посмотрела на меня. Всё с той же ненавистью, горячей враждой.
– Я говорю, как есть. Зачем отрицать очевидный факт?
– Замолчи сейчас же!
Я отвернулся и пассивно ответил:
– Как прикажете, мисс.
– Если для тебя смерть – это что-то такое… что случилось и прошло, то… то это страшно! Ты вообще понимаешь, как ценна человеческая жизнь?
Я смотрел в окно и не желал ни оборачиваться к ней, ни отвечать.
– Конрад! – в голосе Дионы послышалась слеза. – Она стала мне как родная, я… могу потерять дорогого мне человека. Опять! Ты знаешь, как больно терять близких?
Переборов себя, я всё же заставил себя оглянуться, увидел её мокрые глаза и отходчиво произнёс:
