А это, если вдуматься, ужасно. Жизнь наша без геройства не просто скучна, она невозможна. Природная стихия плотно окружает нас и раз за разом доказывает, что разум против нее бессилен. К счастью, природа снабдила нас, помимо трусливого разума, другими умственными органами, которым противопоказано договариваться и которые склонны скорее к подвигу, чем к пустым разговорам. Подвиг – это порыв, спонтанный и естественный, порыв, не допускающий ни тени сомнений, ни секунды раздумий. Ибо природа учит нас выживать! Разве по-настоящему умные люди не должны бы культивировать геройство? Разве не должны они делать так, чтобы юность с младых ногтей привыкала к жертвам, научалась переступать свой страх и остальную хлипкую психологию? Как уже делают истинные друзья человечества, прививая нам с детства вкус к крови путем производства захватывающих фильмов, игр и книжек с правдоподобно нарисованными картинками?

Посмотрите на всех готовых не задумываясь отдать свою жизнь – шахидов, камикадзе и других верных последователей упомянутых наставников. Не кажется ли вам, что они – наш общий идеал и воплощение высшего разума? Нет? Но почему? Тут нам и самоотверженность, и высокая цель, и безупречная, нечеловеческая мораль. Сердце, воспитанное классической литературой и массовым кинематографом, покорно склоняется перед героем, но голос разума мерзко и трусливо твердит совсем другое. И как ни крути, как ни сопротивляйся, как ни вопи громкими моральными воплями, он в конце концов заставляет эгоистично признать – люди, которые не задумываются, не очень умны. Потому что задумываясь, мозг непременно найдет причину – и не одну! – по которой геройство окажется не просто излишним, но и вредным. В этом – одно из самых странных, но если задуматься, и одно их самых естественных свойств разума. Во-1-х, сомневаться, во-2-х, критиковать, в-3-х, доказывать бессмысленность насилия, а в-4-х, боять выживать.

Да, разум гуманен и просто потому, что сам хочет жить. В жестокие былинные времена выживали герои. Умники, хлюпики и остальные очкарики, кто не был способен доказать огнем и мечом свое право на существование и очки, исчезали во мгле истории. И таких было немало! Очень немало! Ибо мозг требует столько жизненных ресурсов, что их запросто не хватает остальным органам – чем головастей особи, тем они тщедушнее и худороднее. Так что у очкариков не было никаких шансов против окружающих героев. Но как только первый хлюпик каким-то чудом выжил, он стал с умным видом вправлять удивленным героям мозги на предмет того, что нехорошо быть жестоким. Что надо любить жизнь и беречь всякого хлипкого умника. И даже выдумал для этого термин – "право на жизнь". Он просто не мог поступить иначе.

Как же разум оправдывает свой трусливый пацифизм? Не вдаваясь в туманную философию, он утверждает, что и речь, и сама мысль – это не просто попытка привлечь чье-то внимание и поболтать. Это, ни много ни мало, замена насилия! Действительно, без мыслей и слов, единственным способом общения стали бы действия, и чем желания и эмоции сильнее – тем действия внушительнее. Зато выраженные вслух, или на худой конец "про себя", эмоции становятся безобидными, как маленькие дети. Они сдуваются даже не успев как следует надуться, а не то что лопнуть и вылиться в настоящий поступок – тот, о котором потом будешь долго жалеть. Мышление и речь вытесняют из людей природные агрессивные инстинкты, так грубо и неприятно проявляющиеся у всех, кто не в состоянии нормально изьясняться – от амеб до великих преступников. Они все больше заменяют деятельность, что особенно заметно в наш век больших и маленьких интернетов. Осмысливая и выражая языком свои эмоции, человек теперь совершает работу, и чем больше он общается, тем меньше у него остается сил на что-то иное. Не говоря уж о чем-то героическом.

Разум, так сказать, превратился в бойца словами и как ни странно, сумел серьезно потеснить героические органы. С разумом, даже трусливым, трудно спорить! Но как же быть с воплями морали, спросите вы? Почему мозг так упорно противоречит сам себе? Сначала заставляет выживать всякого хлипкого очкарика, а потом обзывает его страшными словами за его неспособность переступить через свою хлипкость и броситься в огонь, воду и другие нужные места? Мне кажется, в этом опять проявляется моральный конфуз, а именно возвеличивание героизма, свойственное жертвенной личной сфере, смешанное с отрицанием насилия, свойственным расчетливой публичной. Мораль словно не может в своем праведном ослеплении различить, где кончается одно и начинается другое. Поэтому оставим пока иррациональность и вернемся к первоисточникам.

Конечно там же, где и свободы – в разуме. Ошибкой было бы думать, как думают некоторые философы, что разум не имеет к морали никакого отношения, что все, на что он способен – это искать кратчайший путь между двумя точками – "есть" и "хочу" или, в лучшем случае, "есть" и "надо". Или что разум – эгоистичный расчетливый механизм, способный только максимально эффективно загребать под себя, или, опять таки в лучшем случае, "взаимно-альтруистичный", тонко высчитывающий, кто уже оказал ему услугу и кому поэтому надо в будущем оказать ровно одну такую же услугу. Это все отождествление разума с рассудком, холодной расчетливостью и способностью размышлять, свойственной, как мы уже убедились, извращенцам и философам. Отсюда поэтому и такой странный результат этого размышления, оставляющий подвешенным вопрос – откуда же тогда мораль, если не от разума? Неужели от Мирового Духа?

К счастью мы уже выяснили, что источник нашей свободы, а вместе с нею и морали – не вложенный в нас природой закон, не придуманные кем-то из умных людей правила, не высшая надзирающая сущность, не рациональный или взаимообразный альтру-эгоизм. Источник – серое вещество, мозг, само его физическое наличие, неотделимое от способности думать. Свобода так же естественна для всякого члена общества, как преобладание и подчинение для всякого члена стаи. Разум порождает эмоциональное неприятие насилия ровно настолько, насколько ему удается выражать свои и воспринимать чужие мысли и сокрытый в них смысл. Что, естественно, невозможно без наличия равно-соображающего, а значит и равно-свободного собеседника. Но поскольку мозг, раз начав думать уже не в состоянии остановиться, а подходящий – а тем более равно-соображающий! – собеседник присутствует рядом далеко не всегда, то возникает некая проблема, которую мозг решает тем, что как бы мысленно создает чучело собеседника и поселяет его прямо в наш разум, рядом с собственным "я", почти на один уровень с ним. Это чучело, называемое "совесть", приобретает право безнаказанно терзать "я" от имени и по поручению совершенно постороннего, чужого человека.

Это – первое и второе, в чем проявляется родительская роль разума. Но этим его повивальные заботы не исчерпываются. Продолжая плодотворно общаться с себеподобными, а в их отсутствии – со своей совестью, разум заменяет насилие разговором, т.е. фактически явно или неявно заключает с другими договор о ненападении. Общение всегда предполагает мир. Поскольку каждое слово – это замена действия, то вместо насилия над окружающим миром, человек совершает насилие над информацией – крошечной копией мира у себя в голове. Обмен информацией – это прототип последующего сотрудничества, это сближение людей и поиск общего, обьективного видения мира. Понимание убивает взаимный страх и порождает доверие. Так разум толкает нас на преодоление насилия, на замену его обменом мыслями, спорами, дискуссиями и в конце концов согласием.