Послышался неясный шум, и именно это погнало Костю в ванную. Он приоткрыл дверь, мгновенно ощутив вырвавшийся горячий пар и запах лимонного шампуня. За запотевшей стеной душевой кабины Костя разглядел только неясные очертания фигуры. Светлая кожа, тёмные волосы, всё это было размыто, и каждый раз пробегавшие по стеклу капли не давали увидеть четкую картину.

Костя не понимал, почему застыл, почему не уходит. Но это зрелище вдруг показалось ему самым сексуальным, какое он когда-либо видел.

Полина смыла шампунь и, выключив воду, открыла дверцу душевой кабины.

Вскрикнув, прикрывая голое тело рукой, она посмотрела на него сначала испуганно, а потом зло.

— Ты до инфаркта довести хочешь?

А Костя понял, что и ответить ничего не может, глядя на округлый живот, мягкую грудь, смятую ладонью, на эти полные губы и темные волосы, мокрыми кольцами прилипшие к светлой коже. Ведьма. Самая настоящая. Красивая и желанная. Даже с этим выпирающим животом, от вида которого у Кости учащается дыхание, а ещё просыпается дикая злость к тому ублюдку, чьё семя она приняла.

— Послышался шум, — Костя сам едва узнал свой низкий голос, — я зашёл проверить.

Полина глубоко и судорожно вздохнула, осторожно прошла мимо и, сняв с вешалки большое махровое полотенце, прикрылась.

— Всё в порядке, убедился?

Костя криво улыбнулся, облизнув верхнюю губу.

— Да, — ответил и усилием воли заставил себя отвернуться.

Тело Полины он видел много раз, и оно всегда действовало на него определенным образом. И беременность нисколько не сбавила обороты. Эрекция буквально сдавливала мозги.

— Извращенец, — сам себя отругал он.

Полина вышла из ванной буквально через минуту, в махровом халате, под которым явно ничего не было, и в тюрбане из полотенца на голове.

— Я, конечно, не имею права тебя выгонять из собственной комнаты, но ты не мог бы оставить меня одну на некоторое время? — попросила она.

— Да, — отозвался Костя, хотя не сдвинулся с места.

Полина некоторое время смотрела на него, ожидая действий, и Костя понимал, что потянись он к ней сейчас, она явно не будет рада.

Он медленно развернулся, вспоминая, что пришёл за подушкой и одеялом, поднял их с кровати и вышел.

В своём кабинете он вдруг подумал, что не помнил причины, из-за которой они развелись. Это же должно было быть нечто важное, то, из-за чего невозможно дольше находиться с человеком. Но как Костя ни напрягал память, так и не смог понять почему.

Только осознал, что как и любая кукла Полина сломалась, а он не нашёл в себе силы её починить, переметнув свой взгляд на нечто новое, яркое, лёгкое и недолговечное, как воздушный шарик.

Полине не спалось.

Тревожило и новое место, и старый будоражащий запах, и ощущение, что что-то идёт неправильно. Это касалось её недомолвок, а ещё инцидента в ванной. Уговаривать себя, что стояк бывшего мужа ей показался, было бы глупо, но выбросить увиденное из головы оказалось сложно. С одной стороны, ей это льстило, а с другой — чувствовалось в произошедшем нечто неприятное.

Недолго поворочавшись с бока на бок, Полина всё же поднялась. Ритуал каждого вечера в долгом смаковании тёплого чая с молоком перешел в привычку. Но не то чтобы ей так уж этого хотелось, просто стоило немного проветрить мысли, да и согреться душевно.

В коридоре было тихо. Приглушенно горели несколько ночников, когда Полина выглянула из дверей. Завязав пояс халата, она осторожно, стараясь не шуметь, прошла в сторону кухни. Огромное помещение, как вся её однокомнатная квартира, тоже утопало в приглушенных огоньках гарнитурной подсветки. Полина не ожидала никого здесь встретить. Костя стоял спиной, наливая из прозрачного чайника кофе, и горький аромат окутал всю комнату.

Вначале Полине захотелось уйти незамеченной, но потом она решила, что это по-детски. Незачем было тогда соглашаться сюда ехать. Костя как раз обернулся в момент её замешательства и на мгновение застыл, улыбнувшись. Длинная челка волнами спадала на его уставшее лицо, да и в целом Полина подумала, что ему бы не кофе пить, а поспать.

Ему она этого, естественно, не сказала.

— Хотела выпить чай, — призналась она тихо.

Костя отвернулся, ставя кружку на белую глянцевую столешницу, и открыл один из шкафчиков.

— Какой будешь, черный, зелёный, желтый, розовый?.. — перечислял он, а потом вдруг запнулся и раздраженно выдал: — Черт, я не знаю, какой чай ты предпочитаешь.

К чему это было сказано, Полина не поняла.

— Некоторые цвет глаз своих жен не знают, а чай — это такая мелочь, — произнесла и прикусила внутреннюю сторону щеки.

«Жена».

Они уже не муж и жена.

Костя всё ещё стоял к ней спиной перед открытым шкафчиком.

— Зеленые или аквамариновые, — назвал он вдруг цвет, и Полина вздрогнула.

Костя обернулся, виновато улыбнувшись.

— В твоей внешности я, пожалуй, знаю всё, каждую родинку, но не знаю твоих предпочтений.

Полина прижала тыльную сторону ладони к горящей щеке. Определенно, когда им было узнавать друг друга.

— Костя, я…

— Черный, — он положил на стол золотой пакетик, — думаю, травы беременным могут быть опасны.

Полина смотрела, не отрываясь, на отблески золотого отражения в глянцевой поверхности и кивнула. Костя достал большую белую кружку и заварил ей пакетированный чай.

— Спасибо, — дежурно поблагодарила она, присев на краешек стула в обнимку с тёплым напитком.

Костя открыл холодильник и, недолго рассматривая его содержимое, достал кусок пирожного и поставил перед ней.

— Оно свежее, — заверил Костя, — вряд ли это кто-то будет есть.

Полина вздохнула, пустой чай действительно было пить скучно.

Костя присел рядом, делая глоток кофе с закрытыми глазами.

— Ты можешь спать на своей кровати, — предложила вдруг Полина, не успев закончить фразу.

— Вместе? — усмехнулся Костя.

— Отдельно. Я могу лечь на диване.

Костя не ответил, посмотрел на неё, чуть хмурясь.

— Ты не сменила фамилию?

Полина на мгновение задержала дыхание.

— Не было времени, — соврала она, — да и мне она нравится, почему бы и нет.

— А ребёнка на какую запишешь?

Полина сглотнула. Естественно, на его, а не на свою, но внезапно она осознала, как это звучит.

— Я… э… — она запнулась, не зная, что ответить. — Тебя это беспокоит?

— Не знаю, — Костя пожал плечами. — А твой мужик что говорит?

«Мужик» было произнесено с таким пренебрежением и раздражением, что Полине стало неловко. Будто бы она изменила законному мужу и сейчас они выясняют отношения.

— Костя, я не думаю, что нам стоит это обсуждать, — Полина поднялась, — я сама разберусь со своим ребенком и… своим мужиком. А насчет фамилии не беспокойся.

Она взяла с собой чай. Лучше было уйти.

— Поль, я… — он ухватил её за ладонь, — я не хотел тебя обидеть, прости.

В последнее время Костя часто извинялся. Пожалуй, за их недолгую семейную жизнь он ни разу не произнёс этого слова, а теперь оно не сходило с его уст.

— Ты не обидел, — Полина высвободила пальцы из его горячей руки, — если передумаешь, дай знать.

Казалось, Костя хотел ещё что-то добавить, но сдержался.

В комнате Полина вновь задумалась о том, что между ними. Если она скажет ему о ребенке, могут ли их отношения возобновиться? Наверное, могут.

Будут двигаться по инерции, пока запал нового вновь не сойдёт на нет. И они придут к тому тупику, с которого начнут. Полина поняла, что в её сердце теперь живёт недоверие: не только к Косте, но и ко всем мужчинам в целом.

В одну реку и правда невозможно войти дважды, не потому что всё вокруг меняется, но меняется всё и внутри человека.

Поэтому о возобновлении отношений не стоило и думать. Полина больше не хотела испытывать разочарования и боль. Тем более сейчас.

***

Костя тяжело вздохнул.

Что он, черт возьми, делает? Чего он от Полины добивается?