Выждав некоторое время, Генгрэд так же мягко спросил:

– Адея, а где тот стражник? И кто ему поручил отвезти тебя?

– Ему сказали Доминик и… Вэйланд, кажется, – отозвавшись, пролепетала девочка.

– Вэйланд? Ты сказала – Вэйланд? Где ты его видела?! – не удержавшись, громко вскрикнул Генгрэд, вновь побудив ребенка закопаться поглубже в спасительную кучу.

Мучительная гримаса исказила черты красивого лица принца.

Вэйланд, друг, где же ты?..

Начинали сгущаться сумерки, когда в сопровождении двух стражников Вэйланд направился от ворот Дорта к границе с Рейвудом.

Стражники являли собой полную противоположность друг другу: один был обладателем смуглой кожи, темных волос и карих глаз, а другой был светловолосым, голубоглазым и с нежным румянцем на щеках. Но, как ни странно, этот контраст, который отражался также и в их характерах, никак не мешал им находить общий язык и приходить к согласию. И когда брюнет, заметив, что начало резко темнеть, предложил остановиться на ночлег в ближайшем трактире, блондин тут же с ним согласился.

С Вэйландом варианты ночлега не обсуждались, так как до тех пор, пока он не покинет пределы королевства, он оставался преступником, которого нужно стеречь, сопровождать и только.

По прибытии в трактир темноволосый стражник попросил ключи от самой дальней комнаты, но, открыв дверь, он выругался, увидев сразу три окна. На немой вопрос в глазах спутников он ответил, что сегодня столько окон им точно ни к чему, и даже войти в комнату никому не позволил. Плюнув с досады, стражник уже собирался спуститься, чтобы попросить другой номер, как вдруг из соседней комнаты выглянул паренек и предложил поменяться.

Спустя несколько минут, они уже заселялись в свою новую комнату, в которой было лишь одно окошко, не очень большое и не особенно прозрачное, но, по-видимому, это было то, что нужно.

Светловолосый стражник, похоже, привык доверять своему более опытному напарнику и вопросов не задавал. У Вэйланда вопросы были, но вряд ли его удостоили бы ответом, потому он счел, что благоразумнее будет промолчать.

На ночь его привязали к тяжелой кровати, ножки которой были накрепко прибиты к полу. Брюнет, которого, кажется, звали Абнер, тут же улегся спать, а блондин, отзывавшийся на имя Эррол, отправился выпить.

Посреди ночи изгнанник и его страж были разбужены страшным грохотом. Забыв о том, что привязан, Вэйланд попытался спросонок вскочить с кровати и чуть не сломал себе обе руки. Он повернул голову и увидел в свете луны Абнера: тот стоял с мечом в руке, готовясь отразить нападение, как будто и не спал вовсе.

Милостью богинь-прародительниц, «нападением» оказалось практически бездыханное тело Эррола, которое во весь рост грохнулось плашмя на пол. По всей видимости, собутыльники доволокли его до двери, прислонили к косяку и, решив миссию исполненной, удалились. Тело попыталось войти в комнату… В данную минуту оно старательно пыталось куда-то ползти, но только вяло перебирало конечностями, как полудохлый жук-олень. Судя по концентрации исходившего от него запаха местного хмельного варева, было ясно, что пытаться сейчас привести его в чувство или просто поднять на ноги – задача невыполнимая.

Абнер плюнул в сердцах, выругался и убрал меч. Однако, прежде чем вернуться в кровать, он подсунул товарищу под голову подушку и накрыл его покрывалом. Тот повозился немного, что-то пробормотал и затих. Заметив презрительный взгляд Вэйланда, Абнер впервые за все время пути заговорил с ним:

– Что поделать, он такой, какой есть! До границы еще несколько дней пути, так что привыкай, – с этими словами он упал на кровать, отвернулся к стене и довольно быстро захрапел.

Ранним утром Абнер, уже полностью одетый, вплоть до серого стеганого гамбезона, будил Вэйланда. Изгнанник просыпался от храпа несколько раз за ночь и потому чувствовал себя совершенно разбитым, к тому же в соседней комнате, куда они первоначально должны были заселиться, был какой-то странный шум ближе к утру. С нескрываемым неудовольствием он покосился в сторону Эррола, который хоть и проспал всю ночь мертвецким сном, вставать не имел ни малейшего желания. Заплывший глаз и распухший нос гуляки красноречиво говорили о том, что вечер удался, и веселье было ярким, безудержным и разнообразным.

– Вставай, туша твоя бесполезная! – пытался растрясти его Абнер, не особенно церемонясь, – мы выполняем поручение королевского суда, недоумок ты этакий, а не за грибами пошли!

– Грибочки… с жареной картошечкой… кружечка доброго эля… м-м-м, – пуская слюни, сонно мычал Эррол.

Понимая, что уговорами здесь делу не помочь, Абнер, велев Вэйланду одеваться, вышел за дверь. Довольно скоро он вернулся с кувшином воды и без лишних предисловий опрокинул его непутевому напарнику на голову. Холодный душ, как и всегда, сработал быстро и отрезвляюще. Фыркая и отплевываясь от воды, Эррол вскочил на ноги. Он открыл было рот, чтобы смачно выругаться, и это легко читалось по выражению его возмущенно-ошарашенного лица, но, напоровшись на жесткий взгляд Абнера, без лишних вопросов принялся собираться.

Как только они вышли в главный зал, Вэйланд отметил изумленный взгляд трактирщика.

«Странно, – мелькнула у него мысль, – он пялится на нас, как на диковинных тварей или на выходцев с того света». Они сели и приступили к завтраку.

Трактирщик же, стряхнув оцепенение, запинаясь, кинулся вверх по лестнице, и стук его шагов замер возле той комнаты, где они должны были остановиться. Через мгновение оттуда донесся крик… Однако принадлежал он, как выяснили примчавшиеся Вэйланд и его стражи, одному из постояльцев, который не вовремя вышел в коридор и из-за спины трактирщика увидел окровавленные пол и стены. Трактирщик, суетливо оглядываясь и пряча затравленный взгляд, торопливо захлопнул дверь и пытался ее закрыть на ключ, но руки его тряслись, и он никак не мог попасть в скважину.

Абнер схватил негодяя за плечо и прижал к стене, в то время как Эррол уже угрожающе достал меч, чтобы любопытствующая публика, утратив интерес к происходящему, предпочла бы тихо сидеть в своих комнатах и не нарываться на проблемы.

– Я вижу, ты удивлен, что мы живы, гнида ты этакая? – грозно нависая над трактирщиком, спрашивал Абнер.

– Я н-не п-понимаю, о чем в-вы, – пролепетал, чуть не плача, несчастный владелец трактира.

Абнер отпустил мерзавца и, брезгливо отряхнув руки, сказал, обращаясь к Эрролу и Вэйланду:

– Вчера, когда мы выезжали из столицы, мне показалось, что кучка местных головорезов больно пристально на нас смотрит, но я списал это на излишнюю подозрительность. К счастью, трактирщик не знал, что мы поселились в другой комнате, а негодяи, видать, в темноте не поняли, кого режут.

Все трое заглянули в комнату, где лежали как раз три трупа, одним из которых был вчерашний паренек, совсем мальчишка.

– Все комнаты были заняты, и он позвал этих двоих переночевать у него, – с грустью сказал Эррол.

– Кажется, кто-то в столице явно точит на тебя зуб, и очень серьезно, а вот богиня на твоей стороне, коли мы еще дышим, – сказал Абнер Вэйланду, закрыл дверь и направился к выходу.

Вэйланд почти не сомневался, что это был Фергюс, который собрал первое попавшееся отребье и направил за ним:

– Сейчас он думает, что все удалось, но слухи быстро разлетаются, и вскоре этот мститель отправит еще кого-нибудь, а, значит, нам стоит поспешить.

Абнер же спокойно сел и продолжил завтрак.

– У нас достаточно времени. Сейчас все думают, что ты мертв, а когда поймут, что это не так и соберут еще кого-то в путь, мы уже будем далеко, едем ведь налегке, – сказал он спокойно, не спеша пережевывая кусок цыпленка.

Подкрепившись на дорогу сытным завтраком, они покинули трактир и двинулись по главному тракту к границе.

Вэйланд молчал, а его сопровождающие вяло и, похоже, привычно перебрасывались мыслями на извечную и неисчерпаемую тему добра и зла, будто не желая говорить о том, что случилось ночью.