– Внешность бывает обманчива, – заметил Роман.

– Не в вашем случае, – опять ухмыльнулся Валентин. – И потом, как вы ответили на мой вопрос?

– Как? – не понял Роман.

– Вы сказали: «Да». Оперативник непременно ответил бы: «Так точно».

Роман почувствовал жгучее желание уйти. Он с самого начала не верил, что в этом визите есть смысл. Скорее, он пришел сюда для очистки совести…

«С другой стороны, – размышлял Роман, – что я теряю? Хуже ведь не будет… Пусть даже этот недоумок займется поисками Азии, пусть займется кто угодно… Дуракам, как говорят, везет… Если он вернет мне мою дочку хоть на день раньше пресловутого 25 сентября, я уже только за это буду ему пожизненно благодарен… А требований, предъявленных ублюдком «Ковалевым», обращение к частному сыщику, как я понимаю, не нарушает… О похищении я в любом случае не пророню никому ни слова до той минуты, пока не вернется Азия…»

– Вы когда-нибудь находили пропавших людей? – спросил Роман у продолжающего самодовольно ухмыляться Валентина.

– Неоднократно, – отвечал тот.

– Так уж и неоднократно? – усомнился Роман.

– Человека найти легче, чем вещь, – невозмутимо продолжал Валентин. – Если человек пропал, он, как правило, находится.

– В скольких случаях? – спросил Роман.

– В девяти из десяти, – не задумываясь, ответил Валентин.

– А если речь идет о детях?

– С детьми еще проще. Как правило, они возвращаются сами.

– Моей дочери нет уже больше месяца…

– Она пропала без вести?

– Разумеется. Иначе зачем бы я к вам пришел?

– Расскажите мне все по порядку, – предложил Валентин, наконец подойдя ближе и с размаху плюхнувшись на тот самый стул, который показался Роману таким хлипким.

В течение часа Роман рассказал Валентину все, что мог, об исчезновении Азии. Умолчал он только о письме похитителя и его телефонном звонке. Следовательно, не было произнесено и само слово «похищение».

– Так-так, – произнес Валентин, когда Роман закончил. – Ее фотокарточки у вас с собой?

– Да, конечно. – Роман вытащил из внутреннего кармана довольно внушительную стопку фотографий.

Валентин стал перебирать их и сразу же поразился невероятной и абсолютно нездешней красоте девочки.

– Я могу пока оставить их у себя? – будто очнувшись, спросил Валентин через полминуты.

– Да, – сказал Роман.

– Судя по вашим словам, – произнес Валентин, аккуратно убирая фотокарточки в собственный карман, – вы уже сделали за меня всю работу. Опросили всех, кого можно, прочесали территорию, навели все возможные справки… Извините за вопрос, но что вы в таком случае ждете от меня?

– Разве что чуда, – честно ответил Роман.

– Понимаю, – промычал Валентин. – Что ж, дело очень интересное. С удовольствием возьмусь за него… Простите, – сыщик осекся. – Это, разумеется, неподходящее в данном случае слово – «удовольствие»…

– Сколько? – вдруг резко спросил Роман точно тем же тоном, каким недавно задавал этот вопрос Фигуркину.

– Пока что пятьдесят, – отвечал Валентин.

– А потом? – нахмурившись, поинтересовался Роман.

– Потом только по мере поступления сведений. Если я нахожу что-то существенное, нападаю на след, то попрошу у вас еще – в зависимости от ценности добытой информации… Если же я верну вам вашу дочь…

– То я заплачу сколько угодно, – закончил Роман.

– Это ни к чему, – криво улыбнулся Валентин. – Я не деру с граждан, пользуясь их горем или счастьем…

– Откровенно говоря, – промолвил Роман, – я буду очень удивлен, если вы добудете хоть какую-то ценную информацию. Может быть, только случайно вам повезет…

– Вы забываете, что у меня еще и богатый опыт, – напомнил Валентин, продолжая улыбаться. – И, насколько я понимаю, гораздо больше свободного времени, нежели у вас.

– В последнее я могу поверить, – хмыкнул Роман. – Вы, значит, не работаете?

– Вообще-то вы только что снабдили меня работой, – сказал Валентин, прищуриваясь.

– Не боитесь попасть под закон о тунеядстве?

– Я рискую гораздо большим… Формально говоря, я ведь отбираю хлеб у доблестной советской милиции…

– Да-да, – кивнул Роман. – Не беспокойтесь, я о вас никому не расскажу.

– Я и не беспокоюсь. Вы забыли: я определяю людей с первых минут. В вас я не сомневаюсь: кому не надо, вы обо мне не скажете. А каким-нибудь вашим хорошим знакомым в случае надобности отчего бы и не рассказать? Мои клиенты – надежные люди, и их хорошие знакомые – как правило, такие же…

Роман хотел было обмолвиться, что о практике Валентина узнал от человека, которого трудно назвать надежным, однако промолчал.

– Что ж, вот ваш аванс, – сказал он, кладя подле себя на диван пятидесятирублевую купюру.

После этого Роман вышел, не попрощавшись. Ничего больше не произнес и Валентин.

Как только за гостем захлопнулась дверь, хозяин извлек из кармана пачку фотографий и принялся пристально их рассматривать.

Со дня исчезновения дочери Роман ни разу не был у своей любовницы Маргариты – неудачливой актрисы, не служащей ни в каком театре, лишь изредка снимающейся в крошечных киноэпизодах.

Но после визита к Валентину Роман отчего-то отправился именно к Маргарите. Ноги словно сами понесли его туда.

– О, какие люди! – с порога улыбнулась ему Маргарита. Впрочем, довольно кисло. – Ну проходи, раз пришел.

Она повернулась спиной и не спеша пошла в свою комнату. Пояс от старого халата волочился за ней по полу, как хвост.

Роман с неприязнью проследил за движением этого хвоста, но все-таки закрыл за собой дверь и стал раздеваться.

Маргарита жила в коммуналке. С Романом они встречались только здесь. Вероятно, у нее были и другие любовники, но при Романе актриса об этом благоразумно помалкивала.

Роман прошел по коридору до Маргаритиной двери в одних носках. Обычно любовница сразу предлагала ему тапки, но сегодня она, как видно, решила напустить на себя обиженность.

«Что ж, тем хуже для нее», – безразлично решил Роман.

Он вошел в комнату и привычным жестом запер дверь на защелку.

– Ну здравствуй, – холодно произнес он, глядя на Маргариту, небрежно развалившуюся на тахте с «Огоньком» в руках.

– Здравствуй-здравствуй, – ответила женщина, не отвлекаясь от журнала.

Роман сел на стул и тяжело вздохнул.

Маргарита подняла на него глаза:

– Что, замотался? Или как там у Чехова говорят: «Среда заела»?

Роман вперил в нее тяжелый взгляд:

– Ты ведь наверняка все знаешь.

– Да, слышала, – беззаботно отвечала Маргарита. – Так она еще не нашлась?

Роман встал и взялся за защелку. Но не успел он ее отпереть, как Маргарита пулей соскочила в тахты и обвила его сзади обеими руками:

– Милый, ну прости, прости меня… Но пойми меня тоже: ты пропал больше, чем на месяц! Ни звонка, ничего… Ну что тебе стоило хоть разочек позвонить, а?

– Не до того мне было, – глухо молвил Роман.

– Понимаю, понимаю! Ну да ладно, я тебе рада… Я не могу притворяться… Ты сейчас пришел, и я решила… что скажу тебе все, что думаю… Но теперь гляжу на тебя, а ты такой несчастный, опустошенный… И я поняла, что не права… Ты ведь ее любишь больше жизни, не так ли? Я про твою дочку…

– Да, так, – столь же глухим голосом отвечал Роман.

– И это правильно. – Маргарита прижалась щекой к его спине. – Это правильно, мой милый… Ты настоящий человек и настоящий мужчина… Поэтому я тебя так люблю… Если бы ты еще любил свою жену, я бы этого не выдержала! Я бы давно с тобой порвала! Но раз ты так сильно любишь дочку, я даже не могу к этому ревновать… Это ведь было бы глупо, не правда ли?.. И поверь мне, я очень ценю, что ты все-таки заглянул ко мне, даже в такой ситуации! Значит, и для меня в твоем сердце есть хоть небольшой уголок?..

Маргарита проскользнула между дверью и Романом и вопросительно заглянула в его глаза. Но она не увидела там того, чего хотела. Роман смотрел отстраненно и безразлично – как будто сквозь нее.