Он знал, почему. Ему страшно. Он не хотел сажать Феникса на пожизненное, если это действительно был он, но долг Эджворта — арестовывать преступников, и линчеватель — не исключение. Он попытался перевернуть ход мышления; попытался проигнорировать то, что Феникс Райт оказался вовлечен; попытался сконцентрироваться на деле Темного Феникса. Но это ни капли не помогло. Его мысли вернулись к вчерашней ночи, ко встрече в кабинете Редда Уайта. Серьезное лицо линчевателя произвело впечатление. Темный Феникс делал это не ради славы или известности, — он делал это ради справедливости; он хотел устранить беззаконие, причинившее боль тем, кто не сумел противостоять ему самостоятельно.
Мысли Эджворта метнулись еще дальше — к смерти отца и времени, когда шокированный от вида его мертвого тела Эджворт поднял лежащий рядом пистолет и из-за этого стал подозреваемым. Он вспомнил, как громко рыдал в тюремной камере, когда осознал, что отец погиб. Его отвлек только лязг металлических прутьев на окне. Он не знал, почему встал и посмотрел туда. Наверное потому что тогда его уже не волновало, что с ним случится.
Когда он подошел к окну, то встретился со странным подростком в маске, и тот улыбался со знакомой яркостью. Мальчик сказал Эджворту оставаться сильным, и что все будет в порядке. Эджворт до сих пор чувствовал себя виноватым за то, как тогда отреагировал: он резко рявкнул на оптимистичного подростка. Но мальчик не ушел и даже не дернулся, словно знал, что так и будет. Вместо этого он сочувственно улыбнулся и выслушал Эджворта от начала до конца, пока тот не замолчал, задушенный собственными слезами. Когда возникла тишина, мальчик заговорил снова и сказал, что отец Эджворта хотел бы, чтобы сын оставался сильным и высоко держал голову. Эджворт поднял глаза, чтобы спросить мальчика, откуда он это знает, но тот исчез, оставив на подоконнике один-единственный цветок, охваченный голубым пламенем.
Эджворт подумал бы, что ему все приснилось, если бы не суд на следующий день. Его легко оправдали. Анонимный источник предоставил улики, доказывающие, что Манфред фон Карма — убийца его отца. Грегори Эджворт пытался пролить свет на тактику сокрытия доказательств со стороны фон Кармы и подобрался слишком близко. Майлз вспомнил, что улики тоже были странными: телефон, воняющий морской водой, но все еще волшебным образом работающий; квитанции о переводе крупных средств на банковский счет фон Кармы; видеозапись встречи фон Кармы с неизвестными лицами. Фон Карме почти удалось выйти сухим из воды, пока не выяснилось, что на указанном телефоне хранился записанный телефонный звонок. Это стало неоспоримым доказательством, и фон Карма отправился в тюрьму, а вскоре был казнен.
Вот почему этот анализ так ценен. Эта маленькая улика может спасти Феникса Райта от клейма преступника! Черт возьми… он снова вернулся к мыслям о нем. Это не важно! Правда — вот и все, что имеет значение. Правда.
Эджворт открыл папку с такой силой, что содержимое чуть ли не вывалилось на пол. Его глаза проскользили к низу страницы, пока… Вот оно. Он перечитал результаты, должно быть, раз пять, прежде чем расслабить руки и позволить папке свалиться на колени.
Кровь Феникса Райта не совпала, и захлестнувшую Эджворта волну разочарования и облегчения было невозможно измерить.
Комментарий к Глава 9
ммм стекло))
========== Глава 10 ==========
Все было как в тумане, когда он проснулся; голова пульсировала после потери сознания. Эджворт попытался размять одеревеневшее тело, но понял, что не может. Со всех сторон его окружали стены из дешевого дерева и держали его в позе эмбриона. Не помогало и то, что запястья были связаны под коленями, а из-за тесноты он не мог разогнуть ноги, чтобы освободиться. Где он? Что произошло? И что за приглушенный спор раздавался вдалеке?
Эджворт попытался открыть глаза, но и это оказалось сложной задачей. Как долго он пролежал в отключке? Когда веки наконец повиновались, он встретился по большей части лишь с темнотой. Единственным тусклым источником света служило небольшое отверстие в верхнем углу деревянного ящика, куда его засунули. Он слышал голоса, но они доносились словно из соседней комнаты. Эджворт напряг мозг, чтобы вспомнить, что произошло.
Он пришел в библиотеку за парочкой книг, а потом ему позвонил отец. Мужчина звучал взволнованным и сказал Майлзу, что совершил прорыв в самом главном деле и теперь хочет поделиться находками. Майлз слегка улыбнулся радостному тону отца и сказал, что встретится с ним, так как библиотека находилась всего в двадцати минутах ходьбы от участка. Положив трубку и забрав книги, Майлз вышел на улицу, но на полпути к участку все погрузилось во тьму, — и теперь он здесь.
Все тело протестовало, пока Эджворт боролся с веревками, чувствуя, как торчащие занозы старого деревянного ящика царапали кожу. Вдруг в соседней комнате раздался хлопок двери и громогласный крик прервал спор головорезов… Отец??
Голос Грегори был пропитан ядом, и он требовал вернуть ему сына. Майлз в заложниках? Это имело смысл, учитывая его положение, но для чего? И почему не слышно звука сирен снаружи? Между головорезами и Грегори началась словесная перепалка. Майлз не мог разобрать, о чем они говорили — мешали стены и все еще затуманенный разум. Это не имело значения, у Майлза в голове билась лишь одна мысль — он должен помочь отцу.
В коробке было мало места для маневров, но, судя по отверстию в углу, целостность нарушена. Используя все доступное пространство, Майлз неуклюже перенес вес на поврежденную сторону коробки, стараясь не опрокинуть ее. Перепалка снаружи набирала обороты; головорезы разбрасывались оскорблениями в адрес отца. Как они посмели. Майлз стиснул зубы и навалился сильнее, чувствуя, как дерево начало поддаваться.
Ссора на миг внезапно затихла, вынудив Майлза замереть и затаить дыхание. Спустя, казалось, вечность, Грегори наконец заговорил, но звучал теперь совсем не как обычно. Его голос был печальным и покорным, он пытался найти компромисс с мужчинами. Он умолял, он просил забрать его и отпустить Майлза, а преступники имели наглость смеяться над ним. Майлз пришел в ярость. Не говори такого, отец! Я иду!
Майлз еще дважды навалился на стену ящика и неожиданно вывалился на бетонный пол. Перевернувшись на спину, Майлз смог подогнуть колени к груди и вытащить связанные кисти из-под ног. У него не было времени распутывать веревки. Ему нужно увидеть того, кто в нем нуждался.
Подняться — совершенно отдельная проблема. Видимо, он пробыл здесь настолько долго, что ноги онемели и ощущались так, словно Майлз олененок. Оперевшись на стену и другие ящики, Майлз добрался до двери и дернул ручку — конечно же заперто. Дверь выглядела старой. Майлз понимал, что завтра будет изнывать от боли, но не время думать об этом. Восстановив равновесие, Майлз толкнул дверь плечом и закричал отцу, что с ним все в порядке.
Он слышал, как Грегори стал звать его в ответ — и тут же раздался хлопок. Все погрузилось в тишину. Майлз застыл, замахнувшись, и кровь отхлынула от его лица. Зазвучали торопливые шаги, потом слабые ругательства и… радостные возгласы.
Майлз отчаянно звал отца, продолжал колотить дверь маленькой душной кладовки — звуки ударов эхом разносились по опустевшему пространству. Панические слезы затуманили зрение. Крики шквалом вырывались из горла только для того, чтобы быть встреченными никем.
В конце концов дверь поддалась, и Майлз рухнул на пол снаружи, прикусывая губу до крови. Ему было наплевать.
Он оказался на огромном складе, заполненном металлическими ящиками для транспортировки. Майлз вынудил себя подняться и бросился бежать на поиски отца. Он звал его кучу раз, а потом остановился как вкопанный; его глаза распахнулись, размером с блюдце.
— О-отец…?
Грегори Эджворт лежал на спине, окруженный темной лужей, медленно стекающей в канализационный сток. Майлз заставил ноги сделать шаг за шагом, как ржавый робот. Чем ближе он подходил к бледному неподвижному телу отца, тем сильнее сжимался его желудок. Этого не могло случиться…
