– Ядрен батон, какой лютый пушной зверь песцовой породы! – пробурчал Стальной, отпирая дверь.

В конторе все уже собрались на совещание. Стальной чудом умудрился не опоздать. Он зашел в кабинет и окинул его быстрым взглядом. Полный комплект: военные, коллеги из трех зарубежных контор и невысокий полноватый мужчина с круглым лицом. Он выглядел добродушным дядькой, который регулярно ездит на рыбалку, ходит за грибами и солит огурцы со своего огорода. Такой Маринуй Иванович. И вполне мог бы это всё делать, если бы не был советником по особым поручениям президента Российской Федерации.

Все ждали только Стального – главного куратора операции. Нужно бы ещё оркестр у входа и цветы. Стальному категорически не нравилось такое количество вовлеченных структур. Но новый шеф конторы обожал совместные операции в духе времени: мы, мол, теперь друг другу не враги, потому что нужно объединяться против одного главного врага – мирового террора во всех его разновидностях.

– Доброе утро, Никита Ильич, – пропела Рухама, ехидно улыбаясь. – Надеюсь вы себя хорошо чувствуете?

– Вашими молитвами, Рухама, – улыбнулся Стальной и сразу же

приступил к делу.

Вывел на экран ноутбука фото главной кандидатки, отобранной из десятков других, и включил трансляцию на огромный монитор, занимающий всю стену.

– Вот она, – Стальной повернулся к монитору. – Наталья Свиридова. Мама – русская. Папа – арабский студент. Христианин из Ливана, светлый и голубоглазый. Мама типично славянской внешности из серии: "Не дошли монголо-татары". Поэтому девушка получилась беленькая, но с очень интересными чертами лица. Это и есть тот самый и единственный тип женщин, который любит Амин Аль-Ваффа. Все три его предыдущие любовницы были итальянками по паспорту, но смешанных кровей. Все три – христианки разных конфессий. Вот они, – Стальной вывел на монитор три фотографии юных блондинок.

Обратите внимание: у всех был примерно такой же тип лица, как у нашей кандидатки. При том, что они блондинки европейского и славянского происхождения, но есть в их чертах лица легкий средиземноморский намек. И ни к одной из них Аль-Ваффа не прикасался физически. Только смотрел. Но при этом ни одна из них не выжила.

– Почему? – спросил советник президента. – Что он с ними делает?

– По-разному, – уклончиво ответил Стальной. – В большинстве случаев он просто нанимает людей и смотрит, как девушки умирают после того, как сам Аль-Ваффа насмотрелся на их тела.

– Псих ненормальный! – не выдержал генерал Плетнев, который координировал операцию со стороны военных.

– Согласен, – кивнул Стальной. – И не только в этом смысле. Поэтому я с самого начала говорил, что его нужно просто ликвидировать старым дедовским способом.

– Тогда на его место придет кто-то другой, и, возможно, будет еще хуже, -возразил советник президента. – Его нужно дискредитировать. Сегодня, чтобы кого-то уничтожить, не нужно убивать. Нужно сделать его посмешищем, и тогда все двери перед ним закроются. Он ведь не открытый глава террора, как Бин-Ладен, а серый кардинал тайной политики. И без его авторитета он никто. Даже не ноль, а хуже. Потому что арабский мир не прощает потерю авторитета и чести. Для них это хуже смерти. Честь – вот из-за чего там начинаются все кровавые войны, которые длятся по несколько веков. А для Амина Аль-Ваффы честь – это всё. Даже его имя переводится как "честный", а фамилия как "преданный". Если сумеем его поймать в ловушку, то он вынужден будет на нас работать, боясь огласки. Тогда мы сможем ставить условия, а не наоборот.

– Насчет девушек… возможно, какая-то детская травма? Юношеская фантазия? – спросил генерал Плетнев.

– Не возможно, а точно, – кивнул Стальной. – Амин Аль-Ваффа родился в Бейруте. Там много христиан-маронитов, ливанских католиков, принадлежащих к восточно-католической церкви. Когда-то до военного переворота и войны 70-х годов, они были ливанской элитой. Отец Амина готовил его к управлению ведущим в Ливане политическим кланом. Его семья была самой влиятельной в Бейруте. И было понятно, что Амин, как старший сын, унаследует управление, финансовое обеспечение и всю логистику. Вместо этого в семнадцать лет Аль-Ваффа влюбился в девочку-христианку, дочь богатого бизнесмена-маронита, которая жила по соседству. Отец ее был ливанцем, а мать – русской из Питера. Девочка была похожа на мать, милая блондинка. Но ливанская кровь все же взяла свое. При том, что у нее был славянский тип лица, легкая средиземноморская изюминка придавала ей пикантности. Девочка тоже влюбилась в Амина. И они, изображая Ромео и Джульетту ближневосточного разлива, даже попытались сбежать в Европу. Но отец Аль-Ваффы узнал об их планах. Девочку убили. А Амина отец наказал. Так избил, что у него на лице навсегда остался шрам: рассечённая надвое бровь. После этого Амина пытались женить на правильной мусульманке, чтобы породниться с другим влиятельным кланом. Но он дал клятву своей девочке не прикасаться к другим. И сдержал ее. И эта клятва стала основой его могущества. Потому что клятва именем Аллаха священна. И тот, кто держит клятву – великий человек. Официально Аль-Ваффа всем рассказывал, что он поклялся не прикасаться к женщине, пока мир не будет очищен от скверны во имя Аллаха. Это звучало лучше, чем клятва верности женщине. Но неофициально, будучи цельной натурой, он продолжал любить свою эту девочку. Вообще-то клятвы безбрачия очень не поощряются в исламе, так как продолжение рода – священная обязанность каждого мусульманина. Но такая железная последовательность и верность клятве всегда вызывает глубочайшее уважение.

– Не понимаю, – нахмурился генерал Плетнёв. – Он дал клятву к женщинам не прикасаться, но при этом у него были любовницы. Это как?

– Хотите перенять опыт, чтобы обзавестись железной отмазкой для жены, генерал? – промурлыкала Рухама, накручивая прядь черных волос на палец.

Все рассмеялись.

– Он изобрел пару хитростей, – пояснил Стальной. – Об этом мы поговорим позже. С вашего позволения, я продолжу. После смерти своей любимой Аль-Ваффа ушел из семьи и полностью порвал отношения с родней. Он целиком посвятил себя тайной дипломатии. Так как Амин сам не смог породниться с европейским миром, он всю жизнь потратил на то, чтобы между Востоком и Западом был если не мир, то хотя бы равновесие. Это равновесие строится на грязных играх, отмытых деньгах и покореженных жизнях ни в чем не повинных людей. Главная миссия Аль- Ваффы заключается в том, что он – серый кардинал арабского мира. Связующее звено между непримиримыми врагами: Западом и Востоком, а также между официальными политиками и мировым террором. Всем им нужен кто-то очень надежный, чтобы выступал поручителем тайных сделок. Чтобы объединял тех, кто открыто объединиться не может. Для этого нужен неприметный человек, не пойманный на терроре официально и не осужденный за него, но знающий его изнутри. Чтобы за ним не гонялись спецслужбы и наркоконтроль. Человек абсолютно неподкупный. С огромным и незыблемым авторитетом. И вот этот авторитет и есть наша главная проблема. Абсолютно все мировые лидеры, и террористы, и политики, сотрудничают со спецслужбами. В основном, их шантажируют и берут за хвост. Мы находим слабое звено и давим, они соглашаются. Аль-Ваффа ни разу не слил ни грамма информации, потому что поймать его невозможно. Слабого звена нет – к такому выводу пришли все спецслужбы, которые искали к нему подход. Это нереально, такого не бывает, но факт остается фактом. Амин Аль-Ваффа дал клятву посвятить себя делу. И эта клятва дала ему такой авторитет, которого не было ни у кого и никогда, – Стальной разослал всем присутствующим досье Аль-Ваффы.

Участники совещания уткнулись в ноутбуки, внимательно читая документы. Стальной потянулся через стол, подцепил чашку кофе, которая стояла перед Рухамой, и глотнул остывший кофе. Рухама даже не взглянула на свой ноутбук. Она внимательно смотрела на Стального и якобы внимательно слушала. Но Стальной слишком хорошо ее знал. Мысли Рухамы были далеко. И ничего хорошего в них не было. Для него так точно. Видимо, перекусить парой мальчиков ей так и не удалось. Напряжённая поза, нервно сдвинутые колени, слишком прямая спина и застывшие мышцы лица – язык тела Рухамы выражал глубокую обиду и тоску по мужику. Вернее, по некоторым частям его тела. Она покусывала губы и нервно барабанила пальцами по конверту, лежащему перед ней на столе.