«Свой долгий путь к Диким надеждам малышка Ди начала тихим солнечным утром, услышав шокировавшие ее слова опекуна:

– Дорогая, готовься – ты выходишь замуж».

Капля чернил оставила жирную точку и Меррит недовольно поморщилась – никаких точек, это только начало ее истории. Той самой, в которой она сотрет улыбку с пышущему самодовольством лица Хэтчера, и вернет себе то место, что давно уже превратилось в Дикие надежды. Место, где она была счастлива… Пусть даже она этого и не помнит.

Мысли снова потянулись в прошлое, отматывая назад годы жизни в обители. Всплывали в памяти беспорядочными отголосками: безмятежная женская улыбка и ласковые руки; завывание порывов ураганного ветра, швыряющего их судно, словно щепку; громкие крики капитана и треск, с которым сломалась мачта; огромные волны и панику охватившую ее, когда она поняла, что не может сделать вдох; сундук, на который она навалилась всем телом с витиеватой росписью и оббитыми золотом уголками; тетю, которой оказалась не нужна, и ее мужа – Хэтчера. Пожалуй, его, она помнила особенно хорошо. Как и его сына. Риволя.

Меррит поежилась. Воспоминания до сих пор пробирали ее до озноба, хотя Безликий милостив, и несчастья обошли ее стороной. Она выжила. Окрепла, невзирая ни на что. И даже получила образование. Не то самое, что приличествует женам, а то, что удалось почерпнуть из тех нескольких книг, что отыскались в кабинете настоятельницы.

Не в силах усидеть на месте, Меррит вскочила на ноги и подошла к окну. Еще один день подходил к концу, отсчитывая последний месяц ее пребывания в обители, а она снова не смогла ничего предпринять для своего побега.

«Завтра. Я обязательно достану ее завтра», – в который раз пообещала она себе, отвергая вполне справедливые упреки.

Прикрыв глаза, девушка мысленно подсчитала приготовленные для побега запасы. Все должно получиться! Недаром она готовилась уже несколько месяцев.

– Не спишь? – дверь приоткрылась и в комнату заглянула Кайра.

– Нет, – ответила Меррит, обходя импровизированный стол, чтобы свои телом заслонить письменные принадлежности и записи.

– Ты что-то хотела?

– Нет, ничего, – пробормотала Кайра, задумчиво поглядывая на Меррит, а потом вдруг резко выпалила: – Каково это? Когда за тобой не приезжает муж?

Меррит всю вспомнила ту боль и разочарование, что испытала в тот день. Глупая… Она так же, как и все девочки в обители, с затаенной надеждой на счастливое будущее. Не случилось… Никто не приехал за ней в тот день, как и несколько дней спустя. Сочувствующие взгляды украдкой отнюдь не добавляли радости. А когда ее начали жалеть, Меррит просто застыла, сдерживая горькие слезы, уж слишком явным было торжество в глазах Кайры и ее подружек.

Что становится с теми, за кем не явился муж? Ни она, ни настоятельницы не знали ответа на этот вопрос. Не выгонять же, юродивую на улицу? Поэтому девушка осталась в обители прислуживать воспитанницам и настоятельницам, пока брачная татуировка окончательно не истлеет. Что будет после, Меррит не знала. Но оставаться в обители, чтобы узнать ответ не собиралась.

Седмицы утекали, складывались в месяцы. А Меррит чувствовала себя принцессой в башне, запертой грозным монстром, за которой не явился обещанный спаситель. Жаль, ее жизнь не похожа на эту сказку и спаситель может оказаться монстром пострашнее. Не зря же он полукровка-приеров, а о них такое рассказывают…

– Наверное, чувствуешь облегчение, что этот монстр не явился? – словно услышав ее мысли, продолжила Кайра. – Знаешь, тебе повезло… Я слышала, матушка уже подыскивает тебе нового покровителя.

На миг маска спокойствия на лице Меррит дрогнула, обнажив растерянность. Что ж этого следовало ожидать. Не зря же настоятельницы описывали брак, как высшую миссию. Долг каждой девушки перед семьей и обществом. Но у Меррит не было семьи, а общество… Общество было чем-то абстрактным. Как и те земли, хозяйкой которых она когда-то станет.

– Да…, – задумчиво протянула девушка, крепко сжала кулаки, чтобы не выдать страх, что вызвали эти слова – на милость матушкиного выбора рассчитывать не приходилось. Наверняка, новый муж окажется одним из покровителей обители. – Разве Безликий допускает повторные браки?

– А кто говорит о браке? – невинно пожала плечами Кайра. – Кажется, речь шла о наложнице.

Меррит сдула упавшую пружинку волос со лба. Девчонка ее просто разыгрывает. Слыханное ли дело герцогиню и в наложницы? Да и какой в этом смысл? Герцогством до рождения ею наследника распоряжается Хэтчер, как ее опекун. А наследников она может родить только в законном браке. Признать бастарда может только мужчина. А женщины… Меррит никогда о таком не слышала.

Кайра потопталась и, так и не дождавшись ответа, недовольно фыркнув, вылетела из комнаты.

Оставшись одна, девушка горько усмехнулась. Кайра порой была невыносима. Все эти уловки, мнимое сочувствие, демонстрируемая дружба, а за спиной… Меррит покачала головой, прогоняя мысли об этой воспитаннице обители. Взгляд скользнул по блеклой татуировке. Уже скоро она исчезнет совсем и тогда… В лучшем случае, она на всю жизнь останется в обители и станет одной из настоятельниц. В худшем и более вероятном, ее убьют. Нет, выход, который она придумала, нравился Меррит гораздо больше. Пусть и был намного опаснее и рискованнее.

Громкий шум во дворе привлек внимание девушки. Стоя у окна, она видела, как к центральному входу подъехала карета и худой, прямой, как жердь, старик в темном одеянии требовательно приказал проводить его к матери-настоятельнице.

Мужчина в обители Двуликого гость редкий – вход сюда дозволен только мужьям воспитанниц, а на очередного мужа старик точно не похож. Те были пусть и не всегда молодыми, но все до одного знатными и прибывали с такой помпой, будто сам король пожаловал. Меррит вспомнила, как в прошлом месяце забирали Сюззи. И как ее горе-муж требовал выдать ему другую девушку – эта оказалась слишком чернява. Может, и за ней муж не едет, потому что прослышал о рыжем цвете ее волос? Девушка воскресила в памяти их единственную встречу – обряд в храме, когда она, укутанная с ног до головы в традиционные одежды, стояла перед стелой. Тогда он точно не мог рассмотреть цвет ее волос. Да и она мало что видела сквозь вуаль. Только сильную руку, в которой дрожала ее маленькая рука, и обвивающий запястье, подобно браслету, широкий шрам.

Движимая неясным предчувствием, Меррит незаметно прокралась в конец длинной анфилады комнат к маленькой коморке, в которой хранили разные мелочи, и иногда запирали воспитанниц в наказание за непослушание.

Будучи младше, еще не научившись сдерживать нрав, Меррит проводила в ней долгие часы, рыдая от несправедливости и распирающей ее злости. Став старше, она просто наслаждалась тишиной и возможностью побыть наедине с собой. Пока однажды не обнаружила, что если отодвинуть тяжелый сундук и прислонить ухо к пятому камню справа, то будет слышно все, что происходит в кабинете матери-настоятельницы, который находился этажом ниже.

Вот и сейчас девушка привычно тихо скользнула в кладовку, сдвинула сундук, подпирая двери и нетерпеливо прислонилась ухом к нужному камню.

– … воспитанницей Меррит Равье.

Меррит вздрогнула, услышав свое имя. Напряглась, прислушиваясь.

– Вы же знаете, что воспитанницу до ее второго совершеннолетия может забрать только муж. Даже опекун не имеет такой власти.

– Естественно, – хрипло вымолвил старик.

Зашуршали бумаги. Повисла тишина. И лишь спустя долгую минуту послышались грузные шаги матери-настоятельницы.

– Почему Зар'Инотт не приехал сам? – донесся до Меррит полный равнодушия женский голос.

– Дела, служба… Да мало ли причин у молодых и амбициозных? – уклончиво ответил мужчина.

– Что ж… Вам придется погостить в деревне. Я не могу отпустить Меррит Равье, пока не вернется вторая помощница.