- О, да! - с горечью воскликнула мадам. - Сюрприз вам определённо удался! Но как же я? Обо мне вы подумали? Получается, я для вас ничего не значу?

  - Полно, дорогая, полно. Что было, то было...

  - Вот как? Я вам что, продажная девка, которой можно попользоваться и бросить? Нашли себе молоденькую, да? Я, значит, стара? Мои прелести скисли, захотелось чего посвежее?

  - О, ради бога, Клементина! - Мсье Лаваль стиснул кулаки. - Давайте просто обо всём забудем и сделаем вид, что ничего не было.

  - Легче сказать, чем сделать, мсье, - невесело усмехнулась мадам. - Хотя бы скажите, что со мной не так? Разве нам плохо было вдвоём? Что заставило вас меня отвергнуть? Я хочу понять. Как же все те слова, что вы мне говорили? Получается, вы мне лгали? На самом деле вы лжец и негодяй?

  Мне непривычно было видеть, как мсье Лаваль, господин и повелитель нашего края, от волнения не находит себе места. Он то оглаживал полы сюртука, то поправлял волосы, то делал несколько шагов в одну и другую стороны, то снимал с рукава невидимую пылинку... Ему был неприятен этот разговор, а ещё неприятнее было то, как приходилось поступать с мадам Клементиной. Мсье Лавалю она действительно нравилась.

  - Поймите же, Клементина! - почти взмолился он. - Обстоятельства таковы, что нам никак, ну никак невозможно продолжать отношения. Не мог же я отказать в последней воле старому другу, с которым мы бок о бок не раз рисковали жизнью...

  - К чёрту ваших друзей! - со злостью выкрикнула мадам. - И зазнобу вашу молодую тоже к чёрту! Вы же обещали, что мы будем вместе, вы дали слово! Такова-то цена вашего слова, сударь?

  - Держите себя в руках, мадам, и следите за выражениями, - отшатнулся от неё мсье Лаваль. - Я ничем не заслужил...

  - А я значит заслужила?

  - Мы что-нибудь придумаем, дорогая Клементина...

  - Не зовите меня "дорогой", подлец. Приберегите эти неуклюжие деревенские сантименты для молодой зазнобы.

  - Поверьте...

  - Поверить? Вам? Ха-ха! Да я скорее поверю цирковой гадалке-шарлатанке, чем вам, мсье Обманщик!

  - Клементина...

  - Что мне прикажете делать, мсье Лаваль, теперь, когда я ношу вашего ребёнка? У вас впереди свадьба и счастливая жизнь с молодкой, а мне куда прикажете деваться?

  Услышав эти слова, мсье Лаваль пошатнулся, на нём не было лица. Я настолько увлёкся происходящим, что почти не дышал. Когда начинали ругаться родители, я почти всегда старался убежать из дома, чтобы не быть свидетелем этих неприятных сцен. Однако от созерцания этой ссоры я почему-то не мог оторваться. Оказывается, мадам Клементина и мсье Лаваль - просто люди, такие же, как и все. В них нет ничего необычного. Наверно, для меня это стало откровением.

  Весь вид мадам Клементины выражал презрение к обманувшему её мужчине, которого она когда-то любила. А теперь любовь умерла, прямо у меня на глазах, я это видел. Она выпрямилась и расправила плечи, гордая, несгибаемая, уверенная в себе женщина, на время поддавшаяся слабости из-за того, что ей разбил сердце и публично унизил тот, кому она доверяла. Я вспомнил, что когда мсье объявил о помолвке, многие из гостей бросали на циркачку многозначительные насмешливые взгляды. Хотя мне было всего двенадцать, я понимал, насколько глубоко была уязвлена мадам. Мне стало обидно, что мсье Лаваль её обманул. Я спрашивал себя, зачем он это сделал, ведь мадам такая обалденная? Чисто по-детски я думал: вот было бы хорошо, если бы она и её цирк остались здесь насовсем, тогда можно было бы ходить на представления и пить лимонад каждый день...

  Сейчас, спустя годы, я уже ни в чём не уверен. Возможно эти двое просто играли друг с другом. Не раз обжегшись на ниве амурных отношений, я уже знаю, как это бывает. И прежде всего это касалось мадам Клементины. Да, ей просто могло катастрофически не везти с мужчинами, но с той же вероятностью она сама могла быть ходячей хищницей в юбке, или, как теперь говорят, "чёрной вдовой", чьи мужья погибают вскоре после бракосочетания ужасной смертью... Нам этого уже не узнать.

  Кри-кри, сидевшему на руках мадам, будто передалось настроение хозяйки и он с недоверием и опаской глазел на мсье Лаваля. Мадам стискивала его обеими руками, её лицо пылало от гнева.

  - Будьте прокляты, мсье! - злобно прошипела она. - Будьте прокляты вы, ваш подлый род и ваша зазноба! И раз уж вы не достались мне, то не достаньтесь же никому!

  С этими словами мадам сделала нечто, что я не могу забыть до сих пор и что периодически вижу в кошмарных снах. Она вытянула вперёд руки, державшие Кри-кри, и громко произнесла какие-то слова, которых я не понял и потому не могу здесь повторить. Это были слова, сказанные на каком-то незнакомом мне языке. За свою жизнь мне довелось побывать во многих странах, но подобного языка я не встречал больше нигде.

  После её слов что-то изменилось. Знаете, как бывает, когда бросаешь камень в пруд и от него по воде расходятся круги? Здесь произошло нечто подобное - что-то попало в наш мир и воздух в прихожей флигеля отчётливо задрожал и затрепетал, расходясь во все стороны волнами, которые я ощутил даже за дверью.

  Милый маленький поросёночек преобразился, в его глазках вспыхнул дьявольский огонь... Сейчас, когда я об этом думаю, меня уже не удивляет взбесившаяся лошадь мсье Дюпре, размозжившая голову хозяина. От такого взбесишься! Узкая мордочка Кри-кри, а за ней и вся голова до самого загривка, раскрылась, подобно цветочному бутону, только здесь вместо лепестков были гибкие челюсти, извивающиеся, словно щупальца осьминога и усеянные множеством мелких зубов. Что находилось в центре этого венчика, я не видел. Существо оттолкнулось копытцами от ладоней мадам Клементины, прыгнуло на мсье Лаваля и вцепилось ему всеми челюстями в горло, обхватив его словно гигантской пятернёй. Я отчётливо услышал хруст, чавканье, звуки рвущейся плоти и отвратительное хлюпанье, какое бывает, когда высасываешь сочный плод. Мсье Лаваль схватил чудовище и попытался оторвать от себя. Будь он моложе, ему бы это наверняка удалось. Теперь же силы покидали его быстрее, чем он справлялся с неведомым монстром. Пошатнувшись, мсье Лаваль рухнул навзничь и существо покончило с ним.

  Не знаю, как я тогда сдержался и не закричал. Должно быть перепугался до такой степени, что крик застыл у меня в глотке, а кровь застыла в жилах. И это спасло мне жизнь. Я не сомневаюсь, если бы чудовище заметило меня, я бы разделил судьбу мсье Лаваля.