— Отец! — широко открыв мраморные двери с позолотой по краям и парящим над ними сгустком белой энергии, в большой зал вошел высокий мужчина с темными волосами и мускулистой фигурой, облаченный как истинный гоплит, но лишь без своего оружия и щита.

— Как ты, Полидевк, смеешь вот так просто врываться ко мне?! — прогремел голос его отца.

— Отец, я понимаю, что не должен так поступать, но Аполлон доставил срочные вести.

— Что, Аполлон? Он жив? — удивленно произнес Зевс, и заерзал на своем троне. Убранство зала было поистине божественным. Стены из белейшего мрамора, гигантские оконные проемы, в которых можно было видеть, как вращается сама Земля и вся солнечная система. Освещало зал миниатюрное солнце, выкованное Гефестом по просьбе самого Зевса, желавшего, чтобы его тронный зал, находившийся под самым небосводом, освещало что-то, соизмеримое с его персоной. Но не только золотой трон Зевса, испещренный фресками его былых сражений, высился в зале. Рядом с ним стоял такой же золотой трон, но чуть меньших размеров, на котором восседала его жена Гера. Раньше восседала.

— Да. Отряд циклопов на восточных землях около Авлидовой рощи. Бог света явился перед ними перед рассветом и приказал передать тебе сообщение.

— Полидевк, если ты не перейдёшь к сути, то я сейчас же вышвырну тебя с Олимпа, а ты сам знаешь, каково это — находиться в мире смертных.

— Прости меня отец, — произнес греческий бог, подумав про себя о том, как же жаль, что Чернобог тогда промахнулся. — Аполлон сказал, что навстречу войску асгардцев движутся силы славян, а значит, вместе с ними и китайские боги. Аполлон сказал, что под удар могут попасть и наши войска, разбившие обитель в тех же краях.

— Ты думаешь, что они смогут как-то навредить моей армии? — спросил Зевс. — Китайские боги — сплошные недомерки и ничтожества, которые недостойны слышать даже мой гром, не то что умереть от моей руки, или рук моих детей, — сказал с усмешкой бог. — Со славянами же или нет, они не опаснее навозного жука, пусть славяне и имеют некоторую силу, они не смогут навредить нам, — проговорил он и тут же поспешил отогнать от себя воспоминания битвы столетней давности. Жизнь богов вечна, и то, что для смертных годы, для него лишь мгновения, которые он забудет на следующий день. «Но вот то сражение я вряд ли забуду», — подумал он.

— Но это не все, что просил предать Аполлон, — произнес сын Зевса и достал из-за пазухи золотую монету. — Он просил передать тебе это, — сказал Полидевк, и, подойдя к трону, встал на одно колено и преподнес монету в дар Зевсу. Тот, взяв ее, повертел в руках и, как показалось Полидевку, в его глазах, в которых обычно виднелись молнии, промелькнуло удивление.

— Надеюсь, ты это сделал не зря, Аполлон, — произнес Зевс и встал со своего трона. Полидевк тут же отступил назад, пропуская своего отца вперед. Тот же, встав в центр зала, пол которого устилала переливающаяся различными картинами Земли мозаика, махнул рукой, и перед ним появился монолитный кусок гранита.

— Давай мне Землю, — проговорил Зевс, и его сын взял с одного из пьедесталов в зале уменьшенную копию планеты Земля. Она была такая же, как и Солнце, изготовленная Гефестом в дар Зевсу. По своей сути, это была карта, но в отличие от других она была необычной. Если посмотреть на Землю внимательней, можно заметить, как реки и океаны двигаются, волны бьются о скалы, а пустынные барханы двигаются с места на место. Но, к сожалению, возможности подарка Гефеста не безграничны, и потому показать передвижения богов эта карта не могла.

— Вот, — и Полидевк подал Землю отцу. Тот взял шар и, прикоснувшись к нему большим пальцем правой руки, словно смахнул с него слой грязи. Но вместо пылинки с шара спала вся земля. Вся кора планеты вместе с горами и океанами буквально сползла с шара, оголив пышущую жаром магму, скрывающуюся под тонким слоем континентов. Сами же континенты с океанами, как только коснулись идеально ровного мраморного стола бога, вмиг разгладились и увеличились в размерах. Кинув в сторону то, что осталось от Земли, не обратив внимания, что шар сам по себе стал левитировать, Зевс положил монету на разгладившуюся карту. Тут же она стала меняться под удивлённым взглядом Полидевка. Монета быстро уменьшалась в размерах, но шедшие от нее золотые, словно корни дерева, линии становились только толще. Горы сменялись равнинами, реки пересыхали, превращаясь в пустыни. Города смертных исчезали, и появлялись с такой скоростью, что вскоре молодой бог и вовсе перестал обращать на них внимания. Вскоре монета исчезла полностью, уйдя в карту, которая разительно отличалась от той, что была первоначально. На горы и равнины, реки и озера были наложенные новые виды окрестностей. Полупрозрачным красноватым светом можно было разобрать укрепления скандинавов, вместе с их крепостями и лагерями. Смотря на все это, глаза Зевса вспыхнули чёрной злобой. Подступившая ярость сразу же пробудила в боге желание убивать, которое он с трудом сдерживал в себе.

— Отец, что это? — непонимающе проговорил Полидевк. — Я никогда не видел ничего подобного.

— Ты, Полидевк, сын мой, еще молодой бог. Есть много секретов, о которых ты не знаешь, и еще меньше тех, о которых ты когда нибудь сможешь узнать, — изрек отец, не желая объяснить своему отпрыску происходящее с картой. — Аполлон не просто предупредил меня о наступлении славянских и китайских богов. Он смог осмотреть укрепления скандинавов, отметив все их главные укрепления и расположение войск.

— Отец! Это же… Это же просто великолепно! — загорелся Полидевк, но почти сразу поник, более детально рассмотрев карту. — Кроваво-красным отмечены их войска, верно?

— Верно, — кивнул Зевс.

— В таком случае, это просто ужасно! — проговорил молодой бог. Если раньше им казалось, что они сражаются со скандинавами на равных, то теперь, если судить по этой карте, их было гораздо больше, чем греческих воинов. Даже призванные спартанцы не могли помочь тут, поскольку даже неживые неровня бессмертным. Асгардцев было слишком много.

— Похоже, они давно готовились к этому. Собирали войска. Поднимали своих падших, — говорил Полидевк. — Если я все правильно понял, славянские войска идут прямо в ловушку, устроенную скандинавами, — оценивал положение сил Зевса его сын. Сам же бог грома пока что молчал. — Отец, мы обязаны предупредить славян о грядущей ловушке!

— Что?! — Взревел Зевс. — Что ты сказал?! Предупредить их, мы обязаны?! Обязаны! Ты что, забыл, кто твой отец, решил переменить сторону!

— Нет, о, великий Зевс. Конечно, нет! — взмолился Полидевк и упал на колени, прося прощения. От гнева Зевса солнце потускнело, и зал погрузился в полумрак, который то и дело разрывали молнии, сверкающие не только в глазах бога Олимпа, но и в его руках. Короткие сгустки чистой энергии, которые смертные прозвали молниями, могли убить любого, будь то смертный или бог. — Я лишь хотел сказать, что если они попадут в ловушку асгардцев, а значит, те станут не только сильнее за счет поверженных противников, но и поверят в себя, и будут думать, что теперь они, жалкие выродки, способны сравняться по силам с великим войском самого Зевса! Прошу, прости меня отец! — смотря на молящего сына, Зевс не изменился в лице, а про себя думал: «Вот же щенок, думает, что может мне указывать. Мне, самому Зевсу. Зря. Зря я его сделал богом. Смертному никогда не стать истинным богом». Но также Зевс не был удивлён его словам, поскольку, как только увидел карту, стал раздумывать над тем, как правильно передать информацию славянам, поскольку Зевс не желал смерти одного противника и победы другого. Он желал, чтобы все они были убиты. На сына же Зевс гневался больше в целях подкрепления его повиновения. Война дело смутное и нельзя допустить трусости в рядах моих богов, думал Зевс.

— На этот раз я тебя прощаю сын, но помни. Еще раз я услышу от тебя подобные речи, поверь, я лично сброшу тебя в Тартар, туда же, где томится мой отец Кронос.

— Я обещаю тебе отец, такого больше никогда не повторится, — ответил Полидевк.