— Арх-х-х, — проорал он, нанеся ответный удар. Тим так же не сидел на месте и наносил удары по третьему стражнику. С ним бился он и второй египтянин. Где был первый, Тим не знал, да и ему было плевать, сейчас для него важно было лишь победить в схватке. Еле увернувшись от удара меча врага, парень сделал выпад, целясь в его грудь, но египтянин успел заметить его и отскочил в сторону, из-за чего меч попал в плечо, нанеся глубокую рану. Но, не растерявшись, воин врезал кулаком по лицу Тимы, отчего тот вместе с мечом в руке рухнул на пол. Но, падая, Тимофей нанес удар мечом по ногам стражника, и как ему показалось, разрубил ахилл, отчего тот упал на пол, и взвыл от боли. Но и тут он не сдался, и было хотел вскрыть своим ножом живот Тимофея, но его опередила Лика. Выскочив ниоткуда, она перерезала ему глотку.
Громко дыша, Тима потрогал лицо, и почувствовал что-то мокрое на лице и сильную боль в носу. Посмотрев по сторонам, он заметил, как еле передвигающийся Аутух присел рядом с убитым стражником. Направив взгляд влево, Тима понял, куда делся первый египтянин. Он лежал в луже своей крови. Неру же, возвышаясь над убитым воином, гордо смотрел вперед, и, убедившись, что преград больше нет, решительно направился в покои Имхотепа, за которым тут же последовал Тима. В горячке боя парень не думал ни о чем. Ни о сестре. Ни о боли, но вот про артефакт, который у него отобрали сразу по пришествию во дворец, он не забыл. Выбив с ноги массивную дверь, которая оказалась не запертой, Неру опешил. Он ожидал увидеть прячущегося в углу жалкого, трусливого жреца, но вместо этого увидел спокойно сидящего на своей постели Имхотепа, который направил свое лицо вверх, при этом закрыв глаза. Осторожно ступая по полу, средь богатой мебели и шкур разнообразных зверей, Тим вместе с Неру, пройдя мимо стула с натянутой шкурой леопарда, встали перед Имхотепом.
— Неру, мне нужно знать, где та вещь богов, что он отнял у нас, — тихо произнес Тим.
— Хорошо, — кивнул Неру. Того распирало от злости и желания убить старика, но он готов был потерпеть, чтобы помочь своим союзникам. Легонько толкнув в плечо жреца, Тиме показалось, что тот вышел то ли из сна, то ли из транса, и, увидев перед собой каких-то непонятных людей с выставленными мечами, опешил. Что-то проорав на древнеегипетском, он пополз к стенке, свалившись с кровати.
— Говори по-русски! Где мой камень? — грозно спросил Тим, размахивая пред его лицом окровавленным мечом.
— О-он, во-о-о-он там, — дрожащим голосом произнес жрец, и указал на небольшую коробку из тростника, которая стояла на небольшом столике из того же материала.
— Неру, я проверю. — Проговорил парень, на что египтянин кивнул, выставив свой меч перед жрецом.
Подойдя к столику, Тима сдвинув в сторону мешающиеся песочные часы, открыл коробочку и увидел лежащий на мягкой танки свой артефакт. Взяв его, он крепко сжал его, не желая вновь потерять возможный ключ к их с Ликой возвращению домой. Вернувшись к Неру, Тимофей увидел, что египтянин уже начал свою тираду.
— Ты гнусный вор, лжец и убийца!!! Ты отдал приказ убить моего брата за то, что он говорил с богами! Почему!?! Почему ты решил пойти против воли богов в угоду себе одному?! Ты должен был служить фараону и быть голосом богов, а не их рукой! — гневался Неру, в то время как Имхотеп пытался что-то проговорить в ответ. — И за то, что ты злостный убийца и врун, я и боги, стоящие надо мной, приговаривают тебя к смерти! — Проорал он и с размаху всадил меч в грудь Имхотепа. Тот, вскрикнув, что-то ещё пробормотал себе под нос, но Тиме и Неру было плевать. Алая кровь потекла по скуле Имхотепа, и жрец упал на пол.
— Все, Имхотеп мертв! — сказал Неру и облегченно выдохнул. — Радуйся брат, ты отомщен.
— И египтянин устремил взгляд куда-то вверх. Тима не решался говорить что-либо в такой момент, потому вышел из комнаты. А тем временем египтянин, что присоединился к ним в переулке, упивался горем около тела второго. Аутух же, перевязав раны лентами, нарезанными из одежды стража, все так же сидел у стенки, отдыхая. Но больше всего его волновала Лика. Она сидела одна у стенки, непрерывно смотрела стеклянными глазами на окровавленный нож и что-то тихо говорила себе под нос…
— Я убила. Я убила. Я убила, — повторяла она, когда к ней подошел брат.
— Лика, сестренка, все кончено! Все кончено! — пытался успокоить сестру Тим, вынимая нож из ее рук. Та непонимающе посмотрела на него и, почти сразу же залившись слезами, уткнулась в его плечо.
— Тима, Тима, я убила человека! — говорила она всхлипывая.
— Ничего, ничего. — Успокаивающе гладил он ее по голове. — У тебя не было выбора. Ты защищала меня. Он был под контролем Имхотепа, а его душа уже давно была не в его теле. Ничего, ничего. Ты сделала все правильно, — успокаивал он ее, а она все продолжала плакать. Сам же парень, раздумывая о прошедшей короткой битве, понял, что в тот момент он ощутил неимоверный прилив сил. Неужели это и есть радость битвы, которую так любят воспевать в подвигах богатырей, подумал Тим. А тем временем в проеме показался один из воинов, и египтянин с Тимой, было, напряглись, потянувшись к мечам, но вставший тут же Аутух, широко улыбнувшись, подошел к нему и обнял, начав что-то рассказывать. Тут из проема в покоях уже мертвого жреца Имхотепа показался Неру с окровавленным мечом.
— Все, можно идти, — сказал он, и мятежники пошли обратно в подземелье. Быстро пройдя его и выбравшись наружу, они ничего не услышали. Причем вообще ничего, когда они спускались, то слышались звуки битвы, скрежет мечей, вперемешку с криками, но сейчас же совсем ничего. Лишь тишина спящего города. Не оглядываясь, Неру побежал обратно к базе.
— Мы не пойдем к своим, у ворот? — спросил Тим у Неру.
— Нет, мы это обсудили без вас. Как все закончится, каждый разбегается куда угодно. Так не поймают всех сразу, — на бегу протараторил Неру, перепрыгнув через несколько кувшинов, выставленных у стен домов. Вскоре все четверо добрались до жилища. Открыв дверь, Неру и Тимофей устало бросили в угол мечи и рухнули на скамейки. Вскоре появился египтянин, и последней вошла Лика. Она все еще была в шоке от того, что совершила десяток минут назад.
— Ну, и что дальше? — спросил после долгого молчания Тим.
— Что? — повторил Неру. — Не знаю, но знаю одно. Теперь фараону больше ничего не угрожает. — И, закрыв глаза, он облокотился на стену. Поняв, что ничего путного из него выудить Тиме не получится, он посмотрел на сестру, желая с ней поговорить и облегчить её шок. Но заметив ее, спящую на скамейке, решил не тревожить. Посидев на лавке, он достал серый артефакт. Может жрец что-то с ним сделать успел, подумал Тима. Но нет, ничего не изменилось. Он был все такой же гладкий, серый и загадочный.
— Что же ты такое? — спросил Тима, после чего встал и, подойдя к двери, присел около нее, готовый в любой момент поднять тревогу, если за ними явятся войны. Но никто не появился. Ни через пять минут, ни через час, ни даже наутро, когда Тим мирно посапывал у этой самой двери. Но вот события, происходившие в ту ночь, пока четвёрка спала в доме, приняли такой поворот, о котором Тима не мог даже подумать, настолько они были невероятны. Как оказалось, после того, как они убили Имхотепа, развеялось не только проклятие над фараоном, но и над воинами во дворце. А поскольку у тех уже не было души и единственное, что поддерживало в них жизнь — это заклинание жреца, то после его убийства они также упали замертво. Именно это решающе повлияло на исход битв у ворот дворца. Благодаря этому тем мятежникам, что остались в живых, удалось уйти переулками и остаться не пойманными. Тогда же во дворец в ночь вернулся фараон с собранным воинством, которое гордо прошло по главной дороге города, напоминая людям, что они сила. Но войдя во дворец, они опешили от количества потерь. Почти вся стража была мертва. Но ещё страннее было то, отчего они умерли. Не было никаких следов ран или отравления. Они просто взяли и умерли.
Фараон Джосер пребывал в непонимании и смятении, поскольку не знал, что и думать. Но тут появился Аутух с несколькими солдатами. Они рассказали фараону о том, что Имхотеп задумывал свергнуть фараона и желал занять его место, для чего воспользовался заклинаниями, чтобы подчинить всю стражу. Но после его смерти чары развеялись, а вместе с тем и жизнь в воинах. Поначалу Джосер не верил ему, но его умная жена, царица Хетеп Небти поняла, что это единственное, что могло объяснить массовую смерть стражников непонятно от чего. Выслушав все это, фараон принял решение объявить Имхотепа предателем всего Египта и самих богов, и потому он не достоин перемещения в загробный мир. Мятежникам же, что напали на дворец, он даровал помилование. Но вот судьба Неру с Тимой и Ликой была еще удивительнее, чем все эти события. На следующий день после осады к дому четвёрки пришли Азибо вместе с Аутухом и сказали, что сам фараон Джосер желает видеть Неру с Тимой и Ликой. Троица поначалу со страхом приняла это известие, но после рассказа Аутуха о тех событиях, что происходили ночью, воспряли духом и уверенно пошли за воином. Войдя в зал к фараону, они предстали перед ним, поодаль от которого сидела его жена Хетеп Небти на почти таком же, как у фараона, троне, с некоторыми отличиями в размерах и форме. Рядом же с ними стоял какой-то крепко сложенный воин. Не вставая со своего кресла, фараон начал говорить, делая иногда паузы, чтобы воин мог перевести все на латынь.
