Все идет хорошо вплоть до рядов с водой и колой. Мы резко поворачиваем туда из пива и тут впервые за полчаса я перестаю понимать, что Аманда мне говорит. И моя спокойная и счастливая жизнь заканчивается.

Меня сшибает запахом, который резко, вместе с порывом сквозняка, ударяет в ноздри.

Запах блядского альфы.

Очень странный запах альфы. Сильный. Как будто знакомый. Терпкий. Вязкий.

Забитый зверек внутри меня снова оживает и показывает зубки. Даже в глотке непроизвольно зарождается вибрирующий звук, похожий на громкое мурчание Сатаны. Уголки губ дергаются, руки сжимаются в кулаки, тело начинает трясти и трусы промокают.

Омега почувствовал альфу и готов спариваться.

Самого альфу рассматриваю не сразу. Его запаха было достаточно, к черту внешность, возраст и прочее, к черту все кроме его члена. Но когда я все-таки беру себя в руки, и, через вырывающийся стон, контролирую себя, вижу его. Средненький, серенький, в комбинезоне грузчика, стоит на подставочке, чтобы доставать до верхних рядов, держит в руках бутылку с минералкой и смотрит на меня своими черными помутневшими глазами.

И вдруг порыкивает.

Ебаный пиздец.

Аманда — благослови ее Провидение — трясет меня за плечо и вырывает из странно транса. Запах теряет надо мной контроль, но не свою привлекательность.

— Пошли отсюда. — Резко разворачиваюсь и ухожу опять к пиву. — Голова закружилась, мне надо на воздух. Извини.

Все настройки моего организма настолько сбились из-за этой неожиданной встречи, что я даже не чувствую запах Мэтта и не могу понять, где они сейчас. Навигатор сбился. Совсем.

— Извини, — еще раз говорю, когда мы выходим на парковку. Прикуриваю. Руки все еще трясутся и Аманда это видит. — Мне все понравилось. Думал, будет хуже. Можно договариваться с киношниками и писать ролик. Фотографа тоже можно заказывать, есть несколько площадок для размещения, разные по цене. Файл я вышлю.

— Хорошо. — Лишь кивает Стерва. Ей не нравится дым от сигареты, хмурит свой аккуратный носик. — Все действительно нормально?

Я все еще чувствую запах, чувствую возбуждение, тугой узел у меня в животе. Тело трясется, губа все поддергивается, хочется то рыкнуть, то помурчать. Пойти и трахнуть этого убогого альфу прямо между полок с газировкой.

— У меня был… приступ. По работе все хорошо. Отчет сегодня направлю Морису, все остальное ждите завтра.

Она еще пару раз заглядывает мне в глаза. Беспокоится, что ли? Ну да, отношения у нас сложились хорошие, но не настолько. Еще пару минут расшаркиваемся ножками друг перед другом и расходимся.

Мать с Мэттом появляются быстро. Она ничего не замечает, а пацан водит носом и смотрит на меня так, как будто тоже что-то заметил.

— Ты странно пахнешь. — Говорит он тут же.

Я и сам чувствую. Что это — хер знает. Я, конечно, реагирую на альф, но не так бурно, как это было сегодня. А ведь я даже сытый, можно сказать. Еще и месяца не прошло с последней течки, которую я не давил таблетками и уколами, а провел с альфой. У него в это же время был гон, вот мы и помогли друг другу. Такого должно было хватить надолго. Уж точно я не должен течь лишь от одного запаха.

Пиздецкий пиздец.

Машину веду с трудом. Состояние не лучше, и это начинает меня пугать. Мэтт ерзает, мать, смотря на него, тоже начинает что-то говорить.

Уже через пять минут сворачиваю к обочине и останавливаюсь, включаю аварийку и не могу сдержать стон. Это уже не смешно. Совсем. На смену возбуждению постепенно приходит боль в теле. Перед глазами как пелена.

— Ханни, — начинает мать. Я даже чувствую ее руку на своем плече. Прикосновение обжигает. Это не то прикосновение, не то, что мне нужно. Дергаю плечом.

— Отвали! — рычу я. — Отвали от меня!

Боже, отец был прав. Я — сплошное недоразумение. Херня какая-то, а не нормальный человек. От какого-то чертового запаха сломался. От запаха, который они даже не чувствуют.

Страшную тишину разрушает возня. Мэтт бренчит ремнем, когда отстегивается, толкает острым локтем меня в бок, когда лезет вперед, сопит от усердия, чтобы полностью перебраться ко мне на колени и втиснуться передо мной и рулем.

— Что случилось? — обеспокоено спрашивает он. — Тебе больно?

— Мэтью, оставь его. — Тихо просит мать.

Но Мэтт, мой умненький мальчик, подставляет свою лохматую макушку мне прямо под нос, дает вдохнуть запах маленького альфы. Маленького ребенка, немного напуганного, но уверенного в себе.

— Все хорошо. — Говорю ему тихо и наполняю легкие его детским запахом, зарываясь носом в макушку. Дышу им, постепенно успокаиваясь, а Мэтт послушно сидит у меня на коленях и дает прийти в себя. — Сейчас поедем, подожди только немного.

Конечно, сильнее желания размножаться, у омег только желание сохранения потомства. Без разницы — чье оно. Мы — животные коллективные. Запах испуганного пятилетнего ребенка за десять минут позволяет мне успокоиться и сосредоточиться. Мать, спасибо ей большое, помалкивает. Только вижу ее лицо в зеркале и еще больше расстраиваюсь — ненавижу это ее выражение невинной святоты.

— Легче? — спрашивает Мэтт, слегка отстраняясь от меня. — Ты пах… страшно. — Почти шепотом заканчивает он. — Я испугался.

— Все в порядке, — пытаясь его потрепать по голове, но он строит рожицу и отклоняется, слегка порыкивая. — Лезь в кресло, поиграю с тобой дома в танки. — Обещаю ему.

Мэтт счастливо визжит и ползет обратно.

Когда завожу мотор, руки все еще потряхивает.

========== Глава 8 ==========

В выходные забиваю на работу, жру таблетки, сплю, дрочу в душе, нахожу номерок одного интересного агентства, где можно заказать любую проститутку, даже альфу. Но понимаю, что почти ничего из этого не поможет. Ночью снится странный сон. Вскакиваю с постели в три часа, испуганный, сердце бьется быстро-быстро, спина вся вспотела, но на руках мурашки и все волоски стоят дыбом. Еще страшнее становится, когда понимаю, что глаза на мокром месте. Сатана сидит рядом, на второй половине широкой кровати, и смотрит на меня желтыми глазами, отражающими лунный свет из окна.

— Караулишь, друг? — спрашиваю у него, почесывая за ушком. Сатане это не очень нравится, он отворачивается и убегает.

Успокоиться помогает только третья сигарета, мой любимый запах пряной вишни и табака, свежий ночной воздух, высота пятнадцатого этажа и замерший город под моим балконом. Был бы я романтичной девчонкой, уже бы десять раз обкончался от вида. Но когда окурок улетает вниз, все еще продолжаю стоять на холодном балконе и смотреть вперед, на этот огромный чертовый город, вниз, на маленькие черные точечки припаркованных машин и аккуратные елочки. Когда-нибудь я совсем слечу с катушек, перелезу через ограждение и сигану вниз.

До самого утра не сплю, даже умудряюсь немного поработать и составить пару рекламных макетов, но когда на улице полностью светает, подпитанное кофеином и табаком тело не выдерживает, и я снова засыпаю. Ненадолго. Снова вскакиваю от странного чувства неконтролируемого страха, снова долго торчу на балконе, пытаясь отдышаться. Потом снова собираются тучи, падает давление и идет дождь, а у меня начинает ныть чертова кость в ноге, но хотя бы эта привычная боль заглушает чешущий зуд в моем животе.

В понедельник, когда впервые за прошедшие дни встречаюсь с Морисом, он долго на меня смотрит и цыкает.

— Хреново выглядишь. — Говорит он, попивая минералку из бутылочки. От него слабо пахнет сладенькими духами, явно не его запах. — Поебаться надо? — сразу угадывает он.

— Завались. — Скидываю ему на стол рекламные макеты пены для бритья, прокладок и дешевого пива. — Я поеду договариваться по поводу съемок, потом вряд ли вернусь сюда. А это пусть ребята посмотрят и доработают. Впарим заказчику как охуенную идею.

— Гарри займется. — Обещает Морис.

Возвращаюсь в свой кабинет. Не такой большой, как у Мориса, конечно. Но меня устраивает. Главное, что я здесь один и могу запереться ото всех, когда этого захочу. Ребята у нас иногда чересчур деятельные и общительные — команду Морис подбирал под стать себе.