Он долго молчит. Я не хочу слезать с подоконника. Хотя нужно браться за телефон, заказывать такси. Дома выпить таблетки от похмелья и покормить Сатану. Отзвониться Морису, проверить почту, просмотреть макеты стажеров — дел полно.

День лениво заканчивается. На небе рыжий закат, свежий снежок ярко поблескивает, дети уже успели скатать из него несколько шаров, строят снеговика. Соседка Мориса слушает попсу.

— Я не знаю, как мне себя с тобой вести. — Тихо говорит альфа. Почти шепотом.

— Никак. — Тут же отвечаю ему. — Делай свое дело и жди результатов. Какой-то препарат точно подойдет.

— А дальше что? — спрашивает он.

— Дальше? — отрываюсь от милых зимних пейзажей и смотрю на него. — Дальше я буду радоваться своей жизни, а ты будешь радоваться своей. И все будут счастливы.

— Так просто?

— А как надо?

— Я же убил того парня. — Совсем тихо произносит он. Сидит, повесив голову, волосы закрывают лицо. — И ты…

Опять мы ходим по кругу.

А я нихрена не знаю что сказать. Мне очень-очень плохо от всего, что сейчас происходит. Я бы предпочел вообще никогда не заявляться в чертов «Вавилон» и спокойно жить как раньше. Если бы я не встретил его, не нужно было бы ломать голову и мучиться совестью. Не нужно было бы ненавидеть себя за то, что было вчера, и за то, что я почти не чувствую к нему ненависти.

Не мне, кто половину жизни проводит под бухлом и водит под ним же, вообще что-то говорить. Если честно, я пью почти как мой отец.

— Ты тогда выпивал? — спрашиваю у альфы.

— Нет, конечно. — Качает он головой. Взгляд жалкий, как у побитой собаки.

— А успокоительное?

— Да.

— Почему?

Не отвечает сразу. В тишине прослушиваем веселый припев, доносящийся из-за стены

— Меня родил омега. — Я удивленно дергаюсь. — Мы с папой жили здесь. Он умер, повесился в этом подъезде на крюке. Умирал от рака. Ну и после похорон я несколько дней сидел на таблетках.

— Ты же говорил, что к экзаменам готовился.

— Их никто не отменял.

— И то верно. — Соглашаюсь с ним.

========== Глава 16 ==========

— Можете вставать. — Говорит док. — Беременности нет. Это уже странно, мистер Петерс, вторая вязка и без беременности. Нужно для начала сдать анализы и сделать узи.

— А что-то не так? — наклоняюсь, чтобы завязать шнурки на кроссовках. — Я больше десяти лет принимаю блокаторы и терапию, лет пять уже на «Родрексе», я слышал, они самые сильные.

— Они вызывают бесплодие, мистер Петерс. — Док кажется возмущенным. Но он и так все это знал, у него моя медицинская карта и все мои назначения, он ведет меня уже почти два года. И чего теперь возмущается?

— Я в курсе. — Поправляю футболку, разглаживаю непонятные складки на ней. Вроде же утром сам ее гладил.

— Хорошо. Но на это могут быть и другие причины, многие болезни влияют на зачатие, я все-таки выпишу несколько направлений, надо убедиться, что мы не пропустим что-то серьезное.

Согласно киваю головой. Этот организм омеги — я уже чувствую себя подопытной свинкой.

Но сегодня есть еще одна важная новость — мне и альфе подобрали подходящую терапию, несколько недель протестим эти таблеточки и, если все нормально, сможем разбежаться с ним. Но новый препарат конфликтует с моим любимым «Родрексом». Док так доволен, что я даже не до конца ему верю и украдкой проверяю в интернете. И, правда, нельзя.

Таблетки дорогие, как будто они сделаны из золота, но покупаю две пачки — мне и альфе. Выхожу на улицу и, пока добираюсь до парковки, хватаю ртом падающие снежинки. Город начали украшать к Рождеству. Все эти лампочки и красивые витрины даже мне поднимают настроение. Теплая погода в совокупности со снегопадом вообще создают ощущение нереальности. И лишь километровые пробки возвращают меня в реальную жизнь.

Сразу же еду к альфе, отдам таблетки и сообщу радостную новость. Вместо привычных пятнадцати минут трачу на дорогу почти полчаса, собираю все заторы, какие только возможно, долго тащусь за толстым задом троллейбуса, не имея возможности никак его объехать. Переулки Старого города же занесло полностью. Проезжаю по накатанной колее и оставляю машину на небольшом расчищенном пятачке напротив дома альфы.

Надеюсь, он дома. Рабочий день закончился уже час назад.

Привычным маршрутом пробираюсь к тяжелой двери, с трудом, двумя руками, открываю ее, получаю горсть снега за шиворот, и быстро ныряю в подъезд. Тут уже отчетливо пахнет моим альфой. Он в этом доме один такой.

Взлетаю по лестнице вверх, сжимая в кармане куртки заветные упаковки с таблетками. Это такая волнительная новость, что хочу быстро рассказать все альфе. Если получится, то уже в следующем году все вернется в норму. И не будет необходимости нам с ним спать. И видеться тоже. Не будет.

Дверь в его квартиру слегка приоткрыта, полоска яркого света освещает бетонный пол подъезда. Принюхиваюсь — очень слабый женский запах почти не уловим и с такого расстояния его не распознать. Но это не его соседка — полненькая девушка с двумя детьми, у которой Матиас и стрелял сигареты для меня. И это не старушка с первого этажа, вечно достающая альфу всякими просьбами.

Захожу внутрь, прикрывая за собой дверь в квартиру. Не нужно, чтобы весь дом слышал, что здесь происходит. А происходит что-то не то, потому что запах у моего альфы не очень — он волнуется и немного напуган.

Матиас еще даже не снял куртку, так и сидит в ней. В рабочих синих штанах — только пришел с работы. Сейчас он управляет какой-то погрузочной техникой на промышленных складах. Это лучше, чем расставлять газировку в «Вавилоне». Мог бы и поблагодарить, что я подтолкнул его карьеру вперед.

Немолодая женщина в серой официальной одежде и с портфелем сидит за столом и заполняет какую-то бумагу, пока Матиас просто помалкивает.

— Я не вовремя? — спрашиваю, а сам уже стягиваю кроссовки с ног, чтобы не оставить ему тут по всему полу лужи от растаявшего снега. Даже если я и не вовремя, никуда не уйду. У меня к нему важное дело.

Женщина с прищуром смотрит на меня. Ей нужно прикупить очки, наверное.

— Ханни, можешь подождать за дверью? — просит альфа. И, черт, не просто просит, почти настаивает.

— Не могу, я уже разулся. Я пройду, да? — расстегиваю куртку, иду внутрь квартиры, прохожу мимо женщины и лезу в холодильник. Там у альфы должна оставаться еще одна банка колы, я вчера ее привозил.

— Ханни Петерс? — спрашивает женщина. Голос у нее красивый, такой теплый.

Открываю газировку, она шипит и марает мне мятую футболку и куртку. Замечательно, просто замечательно!

— Он самый, — киваю я, — а вы?

Кидаю взгляд на альфу. Чего это он рассказывает про меня всем подряд?

— Инспектор по надзору, — представляется дамочка, — Алина Розмунд, мне нужно переговорить с вами, когда вам удобно прийти ко мне? — и она уже реально готова что-то там записывать и ждет только моего ответа.

Я же продолжаю смотреть на альфу. Что, блять? Инспектор по надзору? Он ебнулся и что-то натворил? Или это может быть в порядке вещей? Вроде, припоминаю, что нет — это Матиас ходит к ней, а не наоборот. И тем более не в семь вечера. Или это не формальный визит? Вряд ли. Все это очень интересно, но альфа не хочет рассказывать и лишь в ответ посматривает на меня. Лишнего слова из него никогда не вытянешь.

— Мне удобно сейчас. — Так как все стулья заняты, остаюсь подпирать пустую стену возле холодильника. Трогаю пальцем пятно от газировки, делаю только хуже. Выгляжу убого. Еще и не бритый. — Расскажете, что происходит? Ты что-то натворил? — кидаю взгляд на альфу — Обидел котенка или не перевел старушку через дорогу?

— Вы в каких отношениях? — спрашивает женщина, покручивая ручку в своих аккуратных маленьких пальчиках с ровными ухоженными ноготками. Она выглядит вполне доброжелательно, только немного уставшей. Как будто бы предпочла вместо общения с нами завалиться в горячую ванну и попить винишка. Да что тут думать, любой бы согласился на ванну и винишко.