Альфа сильный. Он почти на руках тащит меня на второй этаж, спиной таранит незапертую дверь и заносит меня в свою норку. Здесь, на этой кровати мы всегда спим с ним. Здесь все пахнет альфой, мягкие подушечки, теплый плед. Альфа иногда угощает меня чаем за этим столом. Здесь же удобно сидеть на подоконнике и курить, посматривая на заснеженные большие деревья.

Его штаны не узкие, поэтому легко проникаю туда руками и ласкаю член. Большой такой. Альфа-то у меня совсем не жалкий, как может показаться. Он даже без проблем держит меня на руках, когда я поглаживаю головку пальчиком, веду по стволу, добираюсь до горячих яйц, ласкаю и их. Альфа довольно поуркивает, все еще мучая меня долгими жадными поцелуями.

Падаем на кровать. Быстро избавляемся от одежды, на этот раз полностью. Все это время он не забывает меня касаться и урчать. Специально для меня. Это очень мило и приятно. Почему я раньше не замечал, что он урчит мне?

Сам урчу ему в ответ, но потише, как Сатана. В груди приятно вибрирует. Альфа меня гладит.

Без одежды правильней. Безумно хочется его, но еще хочется показать ему мои чувства. Притягиваю его к себе, беря рукой за холку, прикусываю кожу у шей, стараюсь прокусить омежьими клычками. Второй рукой начинаю подрачивать ему. Альфа исследует пальцами мою дырку. Там все уже давно готово. Сегодня омега собирается принимать альфу.

— Узел. — Говорю ему.

Он уже входит, почти на всю длину и с первого раза. Громко вздыхаю. Не больно, просто чертовски хочется его. Вот еще совсем чуть-чуть, совсем немного до желаемого так узла. А потом я буду лежать с ним, нюхать его, лизать укус, целоваться с ним.

— Ты… — он двигается, медленно сначала, потом быстрее, нависает надо мной, упирается своими сильными жилистыми руками в кровать и смотрит на меня, черными, немного раскосыми, прекрасными глазами. — Ты хочешь? — выдыхает он.

— Да. — Царапаю его грудь. А ноготочки остренькие же. — Давай, с тобой…

Он прикусывает губу, когда входит в меня полностью и замирает. Узел заполняет меня, в отличие от прошлого раза, не больно. Приятно. Очень. Слезы наворачиваются от нарастающего чувства удовлетворения и счастья. Тело мелко подрагивает, скоро будет очень много приятных оргазмов, дрожащими ногами обхватываю альфу, чтобы он не уходил, был рядом.

Он наклоняется ниже, его промокшие волосы щекочут щеку. С трудом различаю его лицо. Узел уже не позволит нам расцепиться. Мне хорошо. Тянусь за поцелуем, но он лишь трется своим носом о мой и снова поуркивает. Ебать, это так мило.

***

Утром знакомое чувство — похмелье. Протягиваю руку к прикроватной тумбочке, чтобы достать таблетку, но тумбочки нет. Значит, я не дома. Принюхиваюсь, фокусирую взгляд. Бледная стена, выцветшие цветочные узоры. В моей детской комнате были такие — теперь ненавижу их. Запах жилища моего альфы. Вот это точно ни с чем не спутать.

Голова болит, все тело болит, задница тоже болит. Но не так, как голова — боль как после хорошей тренировки. Нравится.

Во рту как будто Сатана нассал. Типичное похмелье. Типичное похмельное утро — надрался и переспал с кем-то. Судя по полумраку за окном, мое утро выдалось на вечер. Альфа тоже здесь рядом. Скромненько сидит за столом, с книгой. Смотрите, умный какой. Тут же вспоминаю, что я уже несколько раз просыпался: когда он спрашивал, нужно ли мне куда-то утром, когда уходил на работу и рассказывал, где ключи, когда пришел с работы и старался вести себя тихо. Не вышло. Упс.

— Ну, хотя бы потрахались уже. Дело сделано. — Приподнимаюсь, кряхтя. — Хорошо так потрахались. Дай воды. Сигареты видел? Где пальто?

Альфа быстро дает холодной воды, показывает на пальто, аккуратно висящее на спинке стула. Сначала вода, выпиваю половину бутылки. Она холодная, хорошо. Во рту воняет чуть меньше. Заворачиваюсь в плед, чтобы не сверкать голой задницей, шарю по карманам, но сигарет не нахожу. На телефон на месте. Это уже хорошо.

Альфа в это время открывает форточку. Морозный воздух с радостью вторгается в душное пространство его комнатки.

— Я весь день проспал, да? — снова пью воду. — Как я здесь оказался?

— Не помнишь? — альфа наконец-то заговаривает со мной. Вечно он молчит всегда. Иногда чувствую себя идиотом, который разговаривает сам с собой.

— Я пил с Морисом. Тебя там не было.

Альфа выглядит как-то иначе. Обычно он похож на мальчика для битья. А сейчас… Он даже немного зол. И запах.

— Твою же мать! — вспоминаю, как он вчера оказался на парковке перед клубом и нарычал на другого альфу. — Срань Господня, что за нахер произошел. Зачем ты туда поехал?

Хочется ударить его, но не рискую. Вообще не люблю драться, а этот еще и способен сдачи дать. Теперь я это точно знаю.

— Зачем? — а он зол. Но я счастлив, что он держит себя в руках, отходит снова за стол, начинает заваривать чай. Да, он не помешает. — Ты прислал ко мне каких-то идиотов, которые чуть не выломали мне замок, я пока сообразил, что происходит, мы уже ехали куда-то. Конечно, я повел себя так. — Громко ставит на стол кружку. Отчитывает меня как маленькую девочку. А я сижу и слушаю, раскрыв рот. — Я, конечно, все понимаю, но есть какая-то грань.

Мне нужны штаны.

— Ты мне говоришь про грань? Я же запретил узлы!

— Вчера ты очень хотел!

— Я не соображал!

— Я тоже!

Штаны находятся под пальто, тоже аккуратно сложенные. А вот у рубашки оторваны пуговицы. Пытаюсь натянуть джинсы, но тело настолько непослушное, что мало что получается. К тому же грязное. Все пропахшее потом, спермой и алкоголем.

Альфа, молча стоявший все время над полными кружками с чаем, тихо говорит мне:

— Сходи лучше в душ.

Почесываю руку, еще раз пытаюсь подвигаться и понимаю, что водичка не повредит.

— Ладно. — Соглашаюсь с ним.

В небольшой ванной комнатке стараюсь долго не задерживаться. Включаю максимально горячую воду, которую удается добиться от старенького душа, нахожу целых два геля, выбираю тот, что с запахом, старательно оттираю тело, иногда охеревая от перепадов температуры. Помню, так было в моем общежитии. Давно забытое чувство.

Когда выхожу из душа, уже в джинсах, но без рубашки — от нее воняло — альфа меня ждет. Протягивает кружку с чаем. Не сомневается, что я возьму, этот чай я один раз уже пил и мне понравилось. Протягивает пару сигарет, тонкие с ментолом, какие-то дешевые, и зажигалку. С радостью прикуриваю, иду к подоконнику и устраиваюсь на нем. Я всегда там курю. Чай ставлю рядом.

— Попросил у соседки. — Поясняет альфа, кивая на сигарету. — Она думает, у меня подружка появилась.

— Они знают про тебя? — спрашиваю. — Ну, про то, что ты альфа?

— Да. Я тут с детства живу.

— Я пока отмывался. — Выдыхаю дым в форточку. — Увидел эту херню на шее. — Касаюсь поджившего укуса. Пройдет за неделю. — Короче, то, что было, это какой-то пиздец. Но мы взрослые мальчики и понимаем, кто мы и что с нами иногда бывает. Если я что-то там тебе говорил и разрешал, считай, что это не я. Узел тоже больше нельзя.

Сигарета ужасная, дешевый табак прямо настаивает на том, чтобы выкинуть эту гадость в форточку. Но замены нет. Запиваю чаем. Чай у альфы клевый. Я видел, что он заваривает. Похож на настоящий. Но тот чертовски дорогой. Не понимаю, откуда он его достает.

— Я понимаю. — Матиас достает кулек с шоколадными конфетами. Ставит его так, чтобы и я смог дотянуться. Но думаю, от конфет меня снова стошнит. — И то, что ты был пьян, и что мы… омега и альфа, но, — он усмехается, — у меня нет претензий к сексу, но если повторится что-то похожее на двух странных мужиков, заявившихся ко мне в гости ночью, — он тоже подбирает слова, — я постараюсь… не идти у тебя на поводу.

— Ну, постарайся. — Хмыкаю я. Вот у него горе — заставили подняться с кроватки ночью. — Тебе заплатили охуенным сексом за неудобства — радуйся.

— От этого животного состояния тоже радости мало. — Устало выдыхает он. Вот он почти похож на себя прежнего.

— Ну, не думаю, что это хоть кого-то устраивает. Вряд ли есть омеги, любящие этот режим «ебанутого кролика». Или альфы. Никто не будет в восторге, когда очнется от этой хуйни, а у него уже узел в заднице и бежать некуда. — Вышвыриваю бычок в форточку. Пока, невкусная сигарета. — Смирись. И радуйся.