— Я скоро захочу еще. — Сказал он.

— Я тоже. — Мишель притронулся открытой ладонью к члену альфы. Погладил его, а потом попробовал взять в кулак.

— Что делаешь? — спросил Марк. Он уже почти справился с дыханием и мог нормально говорить.

— Он красивый. — Сказал Мишель.

— А я?

— И ты.

31

Мишеля что-то разбудило. Он просто открыл глаза и увидел перед собой обнаженную грудь Марка и полуокружность старого шрама. Марк крепко спал лежа на спине, а Мишель пристроился у него под боком, зарывшись носом ему куда-то в подмышку. Они все еще были голыми, но Мишель уже успел укутаться в легкую простынь.

Мишель осторожно отполз от Марка на самый краешек кровати, приподнялся и огляделся. Лампы они все-таки погасили, и сейчас комнату освещал слабый холодный свет из окна. Поздний зимний рассвет только занимался и солнце еще не взошло.

Мишель чувствовал свое испачканное тело и налипшую на живот собственную сперму. Чувствовал, как растрепанные волосы прилипли к спине. И как сейчас у него все внизу болело. Но Мишель откуда-то понимал, что это правильно и эта боль скоро пройдет.

Марк во сне даже не пошевелился, когда Мишель встал с кровати и обернул вокруг себя простынь, в которой спал. На полу лежал свалившийся туда теплый плед, и Мишель наступил на него босыми ногами. Он сделал пару шагов, прошел по холодному полу и остановился около приоткрытого окна.

Где-то в соседней комнате монотонно бубнил телевизор, а во дворе, куда выходили окна комнаты Марка, гудел мотор автомобиля и слышался какой-то грохот. Мишель с трудом протиснулся между письменным столом и подоконником и выглянул наружу. Над городом сгущались предрассветные сумерки, было примерно около девяти часов утра и люди, уставшие от праздничной ночи, не спешили выходить из квартир. В пустующем квадратном дворе двигалась лишь мусорная машина, сейчас медленно поднимающая металлический бак. Мишель, не привыкший к такому количеству шума, из-за нее и проснулся, проспав лишь несколько часов.

Но сонливости почти не было. Мишель долго стоял у окна, смотрел с высоты восьмого этажа на пустой скучный двор общежития, смотрел на темные окна соседнего здания, а потом и на маленькую синичку, которая приземлилась на узкий карниз его окна, крутила головой и посматривала на Мишеля своими глазками — бусинками. Синичка не улетела даже когда Мишель, перехвативший простынь одной рукой, открыл полностью створку окна, закрыл глаза и вдохнул обжигающий ледяной воздух морозного Рождественского утра.

========== Часть 3. Глава 14 ==========

32

— Можно доехать на пригородном поезде до ближайшей станции и еще около часа пешком до базы пройтись. Там уже хорошая дорога прокатана. — Сказал Марк. — Если выехать из города в обед, то к вечеру будешь на месте. Там есть подъемник в горную базу, а с апреля, как весь снег сходит и земля прогревается, работает летний лагерь. Можно недорого снять небольшой домик или жить в палатке.

Мишель приподнял голову и сквозь распущенные волосы посмотрел на альфу.

— И что там есть?

— Природа классная — предгорье, сосны такие старые и высокие, что у некоторых ты и до нижних веток не достанешь, речушка течет, мелкая, но прозрачная. Ну и всякие там посиделки у костра, алкоголь, песни. Можно просто зефир жарить. Я там часто бывал, даже Эшли с собой возил, подростков и семей с детьми там достаточно. От нас это совсем недалеко было, если на том же поезде всего пару станций проехать нужно. На машине около получаса от моего дома ехать.

Мишель достал из контейнера очередной холодный кусочек цыпленка, слизнул с него сладкий соус языком, а потом откусил сразу половину. Почти сутки у него не было и крошки в желудке, но голод Мишель заметил совсем недавно. Марк на громкое урчание отреагировал очень мило — быстро встал с постели, нашел на полу контейнер и предложил сходить на кухню, чтобы разогреть мясо. Мишель от кухни отказался.

— Там должно быть красиво. — Сказал он, жуя. — Да даже и не в этом дело. Это просто как-то…как другой мир. — Мишель посмотрел в окно, на пустую площадку за толстым стеклом и на двух синичек на карнизе, которые не могли поделить брошенные им кусочки мяса и подсохшей булки.

— Ну, — Марк задумался, снова присел на заправленную кровать и взял в руки свой новый свитер. Помял его пальцами, потом развернул, разгладил у себя на коленях, — это даже не настоящие горы. До них еще пару часов ехать надо. А там так, — он покрутил рукой, — хорошее место, чтобы провести выходные, не более.

— Я бы съездил. — Сказал Мишель.

— Можно же на пару дней, когда весна будет.

Мишель доел последний кусочек из своей небольшой порции и облизнул липкие от соуса пальцы. Снова взглянул на Марка из-под занавеси волос. Волосами Мишель прятал от Марка свой взгляд. Немного голодный, но довольный.

— Еще недалеко от дома у нас есть озеро небольшое, — продолжил рассказывать Марк, — Круглое по форме, лежит в предгорье, как в чаше. Зимой не замерзает. Там на дне несколько теплых ключей бьет. В морозы один раз даже видел, как от воды пар шел. В последние годы туда дикие лебеди зимовать прилетают. Красивое зрелище.

— Лебеди?

— Да. Их много там.

— Я видел лебедей прошлым летом. У нас была школьная поездка, и мы заезжали в королевский дворцовый корпус. Там они были, в пруду. Я их кормил.

— Диких не покормишь. Разве что пшено на воду кидать. Те еще личинки разные любили есть, но к людям все равно близко не подплывали.

Мишель лениво дожевал последний холодный кусочек и закрыл опустевший контейнер крышкой. Еще раз посмотрел в окно на синичек, а потом развернулся лицом к Марку. Спустил с подоконника ноги и натянул цветной расшитый плед на плечи, завернувшись в него, как цари на старинных картинах заворачивались в свои мантии. Мишель убрал от лица распущенные волосы и закинул их за спину.

Марк перестал рассматривать свитер и поднял взгляд вверх, прищурился чуть от яркого и холодного солнечного света.

— Как тебе мой подарок? — спросил Мишель.

Он прикрыл голые колени и шею колючим пледом, но все равно чувствовал, как альфа реагирует на него. После прошедшей ночи запах Мишеля усилился в несколько раз и приобрел новые нотки — он стал несколько тяжелее, а цветочный легкий аромат постепенно заглушали более терпкие ноты. Это уже не было похоже на освежитель «цветочная свежесть», скорее на «розовый мускус».

— Он…довольно мил. — Пробормотал альфа, но взгляда от фигуры Мишеля так и не оторвал. И что он только там видел, сидя напротив солнца? — Он похож на… Папа раньше нам вязал. Давно очень.

— Я всего лишь одну петельку пропустил, в самом низу. Почти и незаметно. Я все по инструкции делал.

— Нет-нет, он хороший, даже и не поверишь, что ты впервые вязал. Я буду его носить, честно. Спасибо.

— Ну, у меня был опыт, — Мишель поднял руку и заправил непослушные волосы за ухо, — в школе ходил на кружок по рукоделию.

Он сейчас чувствовал в себе изменения и не понимал, от чего именно они произошли — от принятого решения, от этих ночных разговоров на мосту и пустынных улицах, от первой близости или лишь от огромного выброса гормонов, который эта близость спровоцировала. И Мишель не хотел, чтобы это чувство проходило. Он, наконец-то, чувствовал себя прекрасно. Он был вправе быть с Марком, быть в его доме, кутаться в старый плед с красивыми узорами и сидеть на подоконнике в тесной комнате переполненного общежития.

Он понимал, что эта эйфория ненадолго — праздник закончится, а волшебство пройдет. И Мишель станет прежним, только вот немного повзрослевший за целую ночь. И не в сексе было даже дело.

Странно, что в разгар дня в общежитии было намного тише, чем ночью. Мишель мог лишь только гадать, всегда ли здесь так или из-за праздника. Еще утром сквозь сон он слышал приглушенную музыку, плач ребенка, голоса людей, а сейчас в этом здании как будто все замерло и замолкло. Тишину прерывали только их тихие голоса, а когда они замолкали и лишь смотрели друг на друга, было и вовсе тихо.