— И вина. — Подтвердил Мишель, прослушав все остальное. — Ночь, вино и любовь, да? Вино обязательно. А как же без вина?

28

Ночная тишина стояла над пустой длинной улицей. В старом спальном районе по соседству с промышленной зоной не было никаких уличных украшений и не так часто горели фонари. Мишель вышагивал по скользким бетонным блокам, выставленным вдоль дороги, и держался за протянутую руку Марка. Он с интересом заглядывал в чужие желтые окна и иногда видел в них людей, гирлянды и белые бумажные снежинки.

— Уже три ночи. — Сказал ему Марк. — Даже в центре людей почти не осталось.

Мишель посмотрел на него сверху вниз.

— Сочельник закончился. — Сказал он тихим голосом. Не хотелось нарушать безмолвную тишину этой спящей улицы.

Мишель выпил не больше Марка, уж это точно. Но Марк выглядел нормальным, в то время как Мишель все еще пребывал в странном искаженном мире, где все цвета были резкими и яркими, но картинка размывалась, стоило только внимательно на что-то посмотреть. Мишель все еще чувствовал горящий огонь в груди, заставляющий его лезть на бетонные блоки, вышагивать по ним, подпрыгивать и опасно нагибаться вниз, чтобы поцеловать Марка. Марк все это терпел и держал Мишеля за руку.

Еще на мосту Марк с кем-то созвонился по телефону, потом заставил Мишеля быстро собраться, взял его за руку, свернул плед, повесил рюкзак Мишеля себе на плечо и быстро повел в сторону проспекта.

— Один мой приятель из такси нас сейчас подкинет почти до места. Но придется немного ножками до общаги дойти.

— А вино? — спросил Мишель.

— У соседей возьмем. — Уверенно ответил Марк. — Есть у меня там пара должников.

В теплом и темном салоне Мишеля немного разморило. Он рассеянно сквозь ресницы разглядывал пустынный мост, темные воды реки внизу и блестящий город на двух берегах. Мишель слушал тихий разговор двух альф, которые обсуждали общих знакомых и свою работу, дышал крепким запахом Марка и крепче сжимал пальцами его руку.

Их высадили на небольшой площади, заставленной закрытыми на ночь ларьками, магазинчиками и праздничными фигурками оленей и елочек. Неподалеку от них было несколько компаний молодых людей. Кто-то громко смеялся, кто-то жег огни, а одна парочка кидалась друг в друга снегом.

Марк взял его за руку и помог выбраться из сугроба, в который Мишель угодил, выбираясь из автомобиля.

— Нравится твой запах. — Сказал ему Мишель и от избытка чувств чмокнул Марка в щеку. — Никого кроме тебя даже не чувствую.

— Потому что Питер — бета. — Ответил ему Марк. Он наклонился и отряхнул куртку Мишеля от налипшего снега. — Нам всего несколько кварталов пройти осталось.

И они пошли. Мишель с интересом крутил головой по сторонам, рассматривал панельные дома с желтыми окнами, огромные горы снега вдоль расчищенной дороги, припаркованные на пешеходных дорожках автомобили и разнообразные по яркости и цвету вывески магазинов и рекламные баннеры.

— Наша улица считается исторической, — поделился Мишель впечатлениями, — там запрещена реклама.

— Ага, и еще припарковаться нормально нельзя.

— Как же ты так машину бросил. — Расстроено поджал губу Мишель.

— Завтра заберу.

Потом Мишель увидел длинное бетонное ограждение вдоль дороги, весело запрыгнул на него и прошелся по скользкой узкой дорожке, раскинув руки в стороны для баланса и посмеиваясь.

Он медленно вышагивал, сжимал руку Марка и смотрел сверху в его черные глаза. Он был влюблен и пьян, и уже поэтому счастлив. Но никакая простая любовь не могла сделать то, что творилось в душе Мишеля. Здесь бы очень хорошо помог Берни с его любовью к философии. Он бы мог рассказать очередную красивую теорию о человеческом бытие, мог бы разложить все чувства Мишеля по полочкам и выдать готовое объяснение всему этому. Мишель был немного глупее, поэтому как назвать все с собой происходящее не знал. Но Мишель был уверен, что все это происходит от появления в его жизни Марка, поэтому называл все это своей любовью.

Марк как будто читал его мысли, потому что через пару минут уютной тишины заговорил с Мишелем:

— Я сказал, что ты делаешь меня лучше. — Он сверкнул своими глазами и остановился на месте. Остановился и Мишель. — Я же буквально знаю все твои чувства: как ты пугаешься, смущаешься, как смотришь на меня и постоянно восхищаешься. Я ни разу, никогда не видел в тебе зла. Ты грустишь постоянно, но и это только от доброты твоей.

Пока Марк переводил дыхание, Мишель моргнул пару раз.

— Сейчас ты другой. — Сказал Марк и протянул к нему свою руку.

Мишель спрыгнул вниз, сделал шаг из кучи снега на прочищенную дорогу. Подошел близко-близко к Марку.

— Я существую. — Сказал Мишель.

— Чего? — теперь Марк непонимающе моргнул.

— Я не умею про такое говорить, — Мишель вздохнул, — но я попытаюсь.

Он взял руки Марка в свои, огладил его мозолистые пальцы, с любовью сжал в своих. Дышалось хорошо и легко, а все было почти понятно и просто. Был Мишель, с ним был Марк и мир вокруг. Мир не самый красочный, с не самыми приятными обстоятельствами для них, но это не было проблемой. Все же было на самом деле так просто — Мишель мог любить, пока у него была эта любовь, мог радоваться празднику, если хотел радоваться, мог дышать этим свежим морозным воздухом и мог просто жить, пока эта жизнь у него была.

— Смотри, — Мишель поднял руки, держащиеся крепко друг за друга, — мы касаемся друг друга. У тебя теплые руки, а кожа немного грубоватая. И воздух вокруг холодный, а когда им дышишь полной грудью, немного обжигает. Но я чувствую в нем твой запах, и он очень-очень мне нравится. Я просто сейчас замечаю это. — Мишель немного помолчал. — Когда я сбежал сегодня, то чувствовал столько всего разного, что это разрывало меня. А сейчас просто чувствую «это».

— Что? — спросил Марк подозрительно. Мишель долго не отвечал, все продолжал всматриваться в глаза альфы. — Опьянение?

Мишель шикнул на него.

— Мир вокруг. — Ответил Мишель. — Я его больше не боюсь, потому что я понимаю его, наверное. Я-то все делаю правильно. И прошлое вообще не должно никак мешать нам, потому что все эти обстоятельства создали не мы и не нам нести ответственность.

— Давно тебе это говорю.

— Сам не веришь в это.

Марк вздохнул и отвел взгляд. Понимал ли он эти разговоры или нет, Мишель не знал, но ему нужно было сказать все это словами. Он же открыл тайну, он нашел путь к пониманию всего этого, наконец-то подобрал ключик. Вот об этом всегда ему рассказывал Берни, а Мишель отмахивался.

Ночь перевалила за середину. Наступили самые тихие и спокойные часы, когда и в окнах почти не осталось света. Ночь была прекрасна, ночь показывала город с другой стороны — спокойной, тихой и сонной. В такое время и хотелось жить больше всего, когда оставался один посреди длинных улочек, между громадинами домов, под темным небом и потрескивающими желтыми фонарями.

— Я не настолько умный, — Марк пожал плечами, — извини. В школе все прослушал.

— Да я просто ужасно объясняю. — Мишель тихонько засмеялся, а потом притянул Марка к себе и обнял как маленький. Прижался щекой к его груди. — Я в школе все внимательно слушал и там про это не говорили.

Марк от неожиданности охнул, потом тоже обнял Мишеля и они так и застыли на месте. Мишель думал, что его чувства Марку уж точно видны. Не хотелось ничего ему говорить про любовь. Вообще не хотелось говорить. А хотелось просто вот так вжиматься в него и бесконечно долго дышать им. Мишель тоже улавливал эмоции альфы — часть через запах, часть от того, что уже слишком хорошо знал Марка. Без разницы, любовь ли это или нет, появилась ли она только из-за запаха и природы или было уже что-то большее. Какая была разница, если Мишелю было хорошо.

— Я знаю про птичек. — Сказал тихонько Марк. — Когда они птенчиками вываливаются из гнезда и им приходится очень быстро научиться летать, чтобы не разбиться. Они же, наверное, и так знают откуда-то, как это делать, но они не полетят, пока их не сбросишь.