Но...

С широко раскрытыми глазами Габриэль наблюдала, как Саэки поднимается со стула и возвращается к своему занятию. Как будто ничего и не случилась. Только морщинка залегла между его бровями. Он скинул горстку трав в чайник и залил их кипятком. Ненавязчивые запахи растений смешивались в воздухе.

– Твои взгляды на мир слишком идеалистичны, – наконец выдохнула она. – Ты долго не протянешь.

– Только ты можешь убить меня, не так ли? – Невесело хмыкнул Саэки, накрывая чайник крышкой.

– Ты совсем не боишься меня? – Выговорила Габриэль севшим голосом.

– А... Я должен? – Неуверенно протянул Саэки. – Признаюсь, я побаивался тебя поначалу, но теперь...

– Что с тобой не так?! – Не выдержала она, и песок угрожающе затанцевал за еë спиной. – Все боятся меня!

Саэки пожал плечами.

– Странно. Обычно ты милая.

– Я ТОЛЬКО ЧТО ЧУТЬ НЕ УБИЛА ПТИЦУ НА ТВОИХ ГЛАЗАХ. Я СОБИРАЮСЬ ЗАЖИВО ПОХОРОНИТЬ ТВОЕГО ДРУГА.

Саэки глубоко вздохнул. По каким-то причинам он был уверен, что с Саске всё будет в порядке.

– Я не знаю, почему сегодня ты так настойчиво пытаешься убедить меня в том, что тебя нужно бояться. Обычно ты так не делаешь, если судить по тому что я видел. У тебя что-то случилось?

– ТЫ УЖАСЕН. Ты в сотню раз хуже меня, потому что я по крайней мере не оправдываю аморальные поступки!

– Я не оправдываю. Но я практически ничего о тебе не знаю, поэтому не мне тебя судить.

Габриэль отшатнулась. Что за ересь? Он ошибается, очень сильно ошибается! Голова раскалывалась. Тупая ноющая боль пульсировала внутри черепной коробки, растекаясь по всем клеточкам тела. Руки начали дрожать. Ей точно нужно убить кого-то сейчас. Это единственный способ всё исправить. Но демон в голове очень некстати молчал, кидая её на произвол судьбы. Она как будто лишилась внутреннего маяка и теперь понятия не имела, как выбираться из всепоглощающей паники.

– Эй!

Боже, опять он...

Саэки опустился перед ней на колени, и только сейчас Габриэль поняла, что осела на пол. В выражении лица сквозило беспокойство, его рука мягко легла ей на плечо.

– Тебе плохо? Что случилось?

Его рука. На её плече. Его рука.

– Не трогай меня! – Закричала Габриэль, в панике обняв колени. Она не понимала, почему вдруг почувствовала себя настолько незащищённой. Она была сильнее и опаснее среднестатистического джоунина. Почему она ведёт себя, как раненый, загнанный в угол зверёк?

Саэки осторожно выставил руки перед собой.

– Прости. Габи, я не хотел причинить тебе вред.

Какого чёрта он ещё и извиняется?!

– Пожалуйста, вставай. Всё хорошо.

Всё ужасно! Он окончательно разрушил её привычную модель поведения! Он не особенный! Не особенный! Других таких тысячи! Она не могла сдаться так просто! Он ещё пострадает из-за неё множество раз! Он ещё увидит её истинное лицо! Он отвернется от неё, он сбежит, он попытается убить...

– Габи, – его голос раздался совсем рядом, и она дёрнулась. – Постой, обещаю, я не буду тебя трогать. Пожалуйста, пересядь на стул. Послушай меня. Давай я налью тебе чай. Специально для тебя добавлю побольше ромашки. А сейчас просто глубоко вдохни и задержи дыхание. Вот так. Молодец. Теперь выдохни. Дыши медленнее. Умничка.

Габриэль сидела на стуле, испепеляя взглядом свои угловатые коленки и сжимая в кулаках края бордовой рубашки. Острый слух улавливал каждое движение Саэки. Тот суетливо разливал чай и шуршал какими-то пакетами. Пару раз ложечка звонко ударилась о стенки кружки. Стук – кружка опустилась прямо перед ней, но Габриэль не подняла головы.

Тогда Саэки, вздохнув, присел на корточки так, чтобы она видела его лицо.

– Выпей, пожалуйста, – мягко попросил он, глядя в округлившиеся глаза. – Это успокаивает.

– Я спокойна, – резко ответила Габриэль.

– Ладно. Хорошо. Я не спокоен. Выпьешь со мной?

Габриэль с подозрением посмотрела на кружку с желтоватой жидкостью, от которой исходил пар.

– Это не отрава, обещаю, – усмехнулся Саэки. – Я буду пить точно такой же чай, – он отхлебнул из своей кружки и развел руками. – У тебя же нет аллергии?

– Почему ты это делаешь? – Севшим голосом спросила она, чувствуя, как начинает щипать в глазах, и, чтобы скрыть это, поспешно глотнула напиток. Горячая жидкость обжигала горло. На вкус неприятно горчило, но она продолжала пить.

Саэки чуть склонил голову на бок, наблюдая за ней, медленно выпрямился и пожал плечами. Он мог бы сказать многое, но чувствовал, что это поставит их обоих в неловкое положение. Ещё не время.

– А кто его знает, Габи. Почему ты из раза в раз приходишь ко мне?

Еë губы задрожали. Она тоже не могла дать правдивый ответ. Сказать, что просто нашла в нём способ успокоиться – всё равно, что признать, что и у неё есть слабости.

Габриэль чувствовала на себе его пристальный взгляд и, наконец, подняла голову. Саэки улыбался. И она вдруг поняла, что, пускай он ушёл от ответа на её вопрос, всë это время его взгляд говорил громче любых слов. В его глазах, подобных зелени сочных листьев, безмятежных, словно тихая гавань, к которой хочется возвращаться, наслаждаться покоем и миром в сердце; в глазах, в которых хотелось потеряться, как в сказочном лесу, войти и не вернуться; в этих самых глазах плескалось обещание быть рядом во что бы то ни стало, и этому обещанию хотелось верить так сильно, что сердце сжималось. Габриэль думала, что ещё ни разу не встречала такого взгляда, но вдруг осознала, что Саэки смотрел на неё так постоянно. Ей потребовалось много времени, чтобы расшифровать этот взгляд. Ещё больше потребуется, чтобы перестать его опасаться. Нельзя просто по щелчку пальцев взять и изменить то, что формировалось годами.

Как-то раз Габриэль подумала, что за Саэки забавно наблюдать, когда он возмущается. Сейчас она считала, что куда более приятно смотреть в эти самые мечтательные глаза, обращённые к ней. Глупости... Очередные глупости. Ей стоит оставить все эти бредовые идеи.

Габриэль ненавидела мысль о предстоящем финальном сражении. Она не сможет защитить Саэки. Это не в её власти.

Какая разница, умрёт ли он? Совершенно неважно. Очередная посредственная смерть. Мир от этого не рухнет. Саэки – не особенный. Других таких тысячи.

Какая разница, умрёт ли тот, с кем она впервые за долгие годы почувствовала себя человеком?

Комментарий к Шалфей Габриэль немного сложно справляться со всем этим. А Саэки такими темпами постигнет дзен.

Я переписывала это несколько раз, и мне всё ещё не нравится. Возможно, отредактирую в будущем.

====== Лаванда ======

Лаванда — восхищение, одиночество, сомнение, «Никто не заменит тебя».

С раннего детства Саэки любил читать. Красочные детские энциклопедии, для покупки которых родителям приходилось брать сверхурочные, или дешёвые папины детективы — безразлично. Саэки присваивал себе любую книгу, которая плохо лежала (по этой причине мама стала прятать не предназначенные для глаз ребенка романы на самую верхнюю полку (это не помешало Саэки прочесть парочку)).

Мебуки часто ругалась: «Никаких книг во время ужина!», а Кизаши приговаривал в шутливой манере: «Слишком много будешь знать — скоро состаришься». Но вообще-то оба родителя любознательности своего чада нарадоваться не могли (правда, забывали ему об этом сказать) и не упускали возможности похвастаться перед знакомыми: «Саэки уже осилил всю домашнюю библиотеку. Честно говоря, мы не знаем, радоваться нам или плакать: книги такие дорогие» или «Саэки так быстро учится, схватывает всё на лету. В следующем году он точно станет первым учеником Академии».

Иногда Саэки угнетали возлагаемые на него надежды. Но приходилось соответствовать. Целый свод правил руководил его словами и действиями: не дерзить, не ставить авторитет учителя под сомнение, не связываться с «плохими» ребятами — словом, не разочаровывать родителей. Учился он усердно, выполнял домашнюю работу с несвойственной ему педантичностью, заучивал параграфы назубок, даже не до конца понимая их. Но сколько бы Саэки ни старался, высший балл всегда получал Саске. Перепрыгнуть его результаты он не мог. Саске Учиха, судя по всему, идеален. Поэтому Саэки должен равняться на него. Больше работать. Стать лучшим. Оправдать чужие ожидания.