— Почему ты решила, что она мне нравится? — Спросил Саэки, решив немного сменить тактику.

— Я знаю тебя больше пяти лет, — сказала Ино серьёзно. — Ты… очень изменился за последний месяц. Как будто стал спокойнее. Вечно в облаках витаешь. Часто уходишь в себя. А ещё ты купил цветы.

— Люди меняются…

— Но не так быстро. Очевидно, что тебя что-то тревожит. Я бы подумала, что это всё из-за Габриэль, но…

Саэки искренне надеялся, что то, как он вздрогнул при звуке этого имени, осталось незамеченным. Судя по тому, как Ино многозначительно замолчала, надеяться было не на что. Кончики его ушей не менее многозначительно покраснели.

— Да ты шутишь, — выдохнула она. — Это не может… Или может?.. Саэки?

Саэки зажмурился. Сказать? Или нет? Но разве всё уже не стало настолько очевидным, что его отрицания сделают ещё хуже? Как воспримет эту новость Ино? Будет осуждать его? Что ему делать? Слишком долго молчит. Чëрт!

— Ино, — когда он посмотрел на неё, выражение его лица выглядело совсем уж несчастным. — Я… Кажется, я люблю её.

Здесь был бы уместен щелчок — с таким захлопывается мышеловка. Тишина затягивалась. Ино шмыгнула. Она молча открывала и закрывала рот. В голубых глазах, поразительно похожих на глаза Габриэль, отражалась растерянность.

— Горе ты… — наконец покачала головой Ино, её голос понизился до шёпота. — Горе. Это звучит даже хуже, чем мои признания тебе в чувствах к Саске.

— Настолько плохо?.. — протянул Саэки, невольно улыбнувшись от последней фразы. Его сердце стучало быстрее обычного, а в горле пересохло. Все-таки то, что Ино продолжала шутить, — хороший знак. Или она не шутила?

Ино поджала губы.

— Помимо того, что ты влюбился в девочку с маниакальными наклонностями, ты влюбился в девочку из вражеской деревни. Сам как думаешь: насколько же всё плохо? — Ино потерла подбородок. — Ты уверен, что влюбился, а не пытаешься повысить чувство собственной значимости?

— Что?! Ничего я не пытаюсь!

Саэки сглотнул. В его голове было так много мыслей — одна краше другой, но он никак не мог собрать их вместе. Получалась какая-то нелепица.

— Я знаю, как это выглядит со стороны, но… ты не знаешь ту Габриэль, которую знал я. Когда я смотрю на неё, вижу уставшего и немного потерянного человека, и мне хочется помочь, — тихо заговорил он, решив не заботиться о том, как будут звучать его слова. — Разделить… бремя, которое она несёт одна. Дать понять, что ей есть на кого положиться. Дать хотя бы минутку спокойствия. Помочь ей поверить в людей. Знаешь, она всегда слушала меня. Редко говорила, но если начинала, то это было надолго, как будто слова слишком долго копились внутри. А ещё у неё такие худые руки, что мне хотелось накормить её чем-нибудь. Она постоянно подходила ко мне так близко, что иногда я даже чувствовал её дыхание, но так ни разу и не прикоснулся к ней. И Габи… Габи — особенная для меня. Мне нравится её голос, я хочу заплести её волосы, хотя я понимаю, что это глупо, потому что она всё равно не позволит, мне нельзя думать о ней так, я не знаю, увидимся ли мы ещë и захочет ли она со мной общаться после всего произошедшего…

— Эй, притормози, — скептическим тоном произнесла Ино. — Напоминаю, что именно ТЫ был тем, кого прижали к дереву. Ты жертва ситуации. По-моему, у неё вообще нет причин отказываться от общения с тобой. Ей не на что жаловаться, хотя временами ты бываешь тем ещё занудой.

Саэки фыркнул, отвернувшись. Ино мягко обхватила его руки своими.

— В этом вы с Хинатой и похожи, — продолжила она. — Гонитесь не за теми людьми и страдаете от этого. Хотя Хинате проще. Потому что она позволяет себе прожить эти чувства. Лобастый, я знаю, ты много думаешь, но не думай, что с тобой что-то не так или что тебе нужно разлюбить её здесь и сейчас. Позволь себе немного помечтать. В конце концов… это ведь твоя первая влюблённость. Какой бы она ни была, это не преступление. Просто помни: ты заслуживаешь любви. Я уверена, что ты вырастешь и встретишь достойного человека, с которым разделишь остаток своей жизни. А пока не заморачивайся слишком, ладно? Ты не неправильный. Всё хорошо.

…Саэки всегда поражало, как Ино умело читала его между строк, глядя в корень проблемы. Подбирала слова, в которых он нуждался. Утешала, заставляя верить в лучшее, и вместе с этим вправляла мозги на место. Кричала и обзывала идиотом, а потом поддерживала. Тактично. Метко. В этом вся Яманака.

Они продолжают разговор в шутливой манере. И это позволяет Саэки отвлечься. Не топить себя в чувстве вины и разочарования. Поверить, что, быть может, эти странные чувства к Габриэль пройдут. Или однажды они окажутся взаимны. Саэки терялся. Он не знал, что будет лучше для него. Что будет лучше для неё. Боялся предполагать, планировать, надеяться. Может, он ей и не нужен. И тут же хотелось рвать на себе волосы от стыда: вокруг происходят такие ужасные вещи, а он думает о своих глупых чувствах, которые, может, и не искренние вовсе.

Слова Ино действительно помогли меньше беспокоиться. Как аромат лаванды, который поначалу раздражал и беспокоил его, а потом ненавязчиво пробрался во всё закутки сознания, убаюкав мучившие его сомнения.

Саэки решил хотя бы притвориться, что ему всё равно. В ближайшее время нужно сосредоточиться на тренировках. И обязательно навестить Хинату. Найти наставника, с которым можно упражняться в медицинских техниках. А там... Пусть всë идёт своим чередом. Возможно, через несколько лет в нём проснётся долгожданная весна — та самая. Неподдельная. Искренняя. Та, что останется с ним навеки.

Саэки не знал, что оттепель его души наступит гораздо раньше. Ввалится в госпиталь, поддерживая Рока Ли за плечи. И упадёт в обморок от усталости.

Комментарий к Лаванда Этой главы не должно было существовать, но пусть будет

====== Камелия ======

Камелия (розовая) – «Тоскую по тебе».

– Даровать джинчуурики титул Казекаге? Вы спятили!

Спятили – это единственное слово, которое Габриэль могла подобрать. Стоя под десятками пристальных взглядов, она хотела провалиться сквозь землю. Баки даже ничего объяснять не стал: просто втащил в просторное тёмное помещение, где единственный источник света был направлен прямо на неё, как на животное в цирке, а все вокруг гудели и перешептывались, глядя на её неловкие попытки прикрыть глаза. Действительно цирк какой-то.

– Женщина у власти? Что о нас подумают другие Деревни? Суна развалится раньше, чем девчонка достигнет совершеннолетия.

– Однако в других Скрытых Деревнях среди Каге были и женщины. Цунаде Сенджу, помните её? Недавно она стала Пятой Хокаге.

– Все прекрасно осведомлены о делах в Конохе. Но эта, – выразительное молчание, как будто одно только имя Габриэль произносить было мерзко, – эта даже не получила чунина. О чем речь?

– Думаю, никто не станет спорить, что на данный момент она сильнее любого шиноби в нашей деревне.

– Ей тринадцать. И она совершенно не умеет контролировать Биджу внутри себя. Как вы планируете обучить еë политике?

Слова пощечинами обжигали кожу. Почему они говорят о ней, как о товаре на рынке, как будто её тут и не было?

«Смирись. Твоё мнение не учитывается».

– Но вряд ли кто-то посмеет напасть на деревню, когда еë возглавляет чудовище, о котором люди наслышаны после попытки захвата власти в Конохе.

Чудовище. Верно.

Еë руки по локоть в крови. Она неопытный, психически раздавленный подросток. Даже чунина ещё не получила. А на неё хотят нацепить белоснежную мантию Каге, совершенно не заботясь о том, что она может её запятнать.

В свои тринадцать лет Габриэль чётко уяснила, что должность Казекаге в её случае – не честь, а самое суровое наказание. Её просто ставили перед фактом. Как будто делали одолжение. Нашли способ привязать к ненавистной деревне на неопределённо долгий срок.

– Поговорим начистоту, – несколькими часами позже Канкуро сурово прищурился, сцепив руки в замок. – Они не верят, что ты можешь измениться. Я тоже. Тебя выбрали только потому, что тобой легко манипулировать.