Саэки предпочёл бы не слышать жалобного хруста собственных костей. Адская боль пронзила тело. Кислород выбило из лёгких. Больно. Черт возьми, как же больно. Перед глазами расплывались чёрные круги. Почему-то послышалось, что кто-то играет на флейте. Союзник или враг? Это… Какая-то техника? Голова кружилась.

— Габи, — прошептал он. Ему бы хотелось, чтобы это звучало не так жалко и беспомощно.

Но Саэки не был Саске. Саэки не был Наруто. Саэки не был героем. И Саэки не был особенным.

Нет. Нет! Ему нельзя терять сознание! Только не сейчас, когда он прижат к дереву, а песок сжимает его тело всё сильнее с каждым вздохом. Очень некстати вспомнилось, как на днях Габриэль точно так же схватила воробья. Тогда всё закончилось хорошо. Может, если Саэки будет трепыхаться достаточно сильно, то выберется. Может, если Наруто произнесёт какую-нибудь пафосную речь, Габриэль сама отпустит его.

— …Отпусти немедленно!!!

Голоса доносились до него, как через толщу воды. Лёгкие горели. Песок обвился вокруг горла, оставляя красные отметины. Мальчик невольно вздрогнул. Отдельные песчинки хаотично скользили по шее и лицу, щекоча раздраженную кожу, и Саэки, наверное, сошёл с ума, но в их движениях было что-то невероятно ласковое, а шорохи, создаваемые при трении песка об одежду, сливались в утешающий шёпот, как будто… песок был наделён разумом и извинялся за то, что должно произойти, заранее вымаливал прощение. Или так на Саэки действовал недостаток кислорода.

Габриэль снова съежилась, закрыв глаза, и обняла голову руками. Как бы хотелось раздвоиться. Стать Саэки, который подойдёт и предложит травяной чай. Как бы хотелось, чтобы всё могло решиться так просто. Чтобы для её успокоения было достаточно простой человеческой заботы.

— Почему? –пробормотала она, ногти почти врезались в кожу, но на пути встречали лишь песок. — Почему?!

Саэки запоздало осознал, что её взгляд обращен к нему. В левом глазу — всё ещё её собственном, привычно голубом — крылось нечто уязвимое. Саэки не знал, о чем именно она его спрашивала, и у него не хватало сил на уточнение. Он выжидал. Пытался прочувствовать ситуацию и понять, какие слова ей нужно услышать.

— Ты такой же… — лихорадочно шептала Габриэль, её голос срывался. — В конце концов ты тоже…

Почему бы ей хоть раз не закончить свою мысль? Это бы существенно упростило Саэки задачу. Её ноги вновь подкосились. Наруто орал что-то — Саэки уже не соображал ничего. Сознание заволокло дымкой, цветные пятна вспыхивали то тут, то там. Обжигающая боль в районе шеи, груди и плеча ничего хорошего не сулила. Только бы остаться в сознании. Только бы остаться в сознании!

И тут же промелькнула мысль: «В обмороке легче».

Саэки крепко зажмурился. До крови прокусил щеку, стараясь вернуть ощущение реальности, но та расплывалась перед ним акварельными красками и утекала сквозь пальцы.

— Я могу помочь, — через боль выдохнул Саэки, надеясь, что едва слышные слова дойдут до её ушей. — Я потрачу все си-… всю жизнь, чтобы помочь тебе.

Песок всё ещё не затягивался вокруг шеи, но Саэки чувствовал дрожь песчинок, касавшихся покрасневшей кожи. Пожалуйста. Пожалуйста, поверь. В его словах нет ни капли лжи. Вдохнул побольше воздуха, собрав остатки сил. Она слушала. Это замечательно.

— Габи, я помогу, обещаю.

Отчего-то казалось важным произнести её имя так, как произносит только он. Как будто одно звучание способно достучаться до неё. Саэки надеялся на это.

Габриэль выпрямилась. В голубых глазах блеснули слезы.

— Сначала помоги себе, — раздался едкий, полный горечи голос. И Саэки потерял сознание.

Когда Саэки очнулся, вокруг было темно. Кто-то сжимал его руку в своей и тихо всхлипывал.

— Это невыносимо, — раздался голос матери. — Второй раз за месяц в больнице. Чем думает их наставник, отправляя кучку двенадцатилетних детей на такие опасные задания?

Последовал тяжёлый вздох, а за ним хрипловатый голос отца:

— Милая, мы с самого начала знали, что на этом пути его жизнь всегда будет в опасности.

— И для чего этот риск, скажи мне? Постоянно ждать его с миссий, не зная, вернётся ли он вообще… Да, работа прибыльная, но ведь были другие пути. Он мог стать обычным аптекарем. Подрос бы, открыл свою лавочку… Было бы всё, как у нормальных людей…

Она разрыдалась. Послышалось какое-то шевеление — наверное, папа обнял её. Саэки не мог ничего разобрать, да и голова кружилась так, что единственное, в чем он сейчас нуждался, — это сон. Он провел большим пальцем по шершавой мозолистой ладони. Мебуки Харуно вздрогнула.

— Бедный мой мальчик, — прошептала она. Сил на подачу каких-либо признаков жизни не было. Саэки понимал, что это эгоистично, но говорить с родителями не хотелось. Он уже наперёд знал или предугадывал, к чему приведут такие разговоры: ни к чему хорошему. Родители с самого начала не одобряли его желание поступить в Академию и стать шиноби. Считали, что в этой области он всё равно ничего не добьётся. От ругани удовольствия мало. Сознание медленно покидало его, и Саэки вновь провалился в беспокойный сон. Несколько раз за ночь он просыпался и тут же засыпал снова.

Утро встретило его яркими солнечными лучами и чьими-то жаркими спорами.

— Куда тебя понесло?! — Кричала Ино. — Перебинтованный вон ещё весь!

— Да ты сама посмотри, — в тон ей возмущался Наруто, — одни царапинки остались!

— Ну-ка тихо! — Гаркнул кто-то посторонний. В следующее мгновение дверь в палату открылась, и внутрь вошла немолодая женщина в белом медицинском халате. Её собранные в пучок волосы с седыми прядками были в полном беспорядке, и в целом женщина выглядела так, будто не спала уже неделю. Саэки заспанно протёр глаза и с усилием подавил зевок. Где-то в области груди и плеча неприятно ныло.

— Уже проснулся, — проконстатировала вошедшая. — Тем лучше.

Из-за её спины выглядывали физиономии Наруто и Ино, но как только женщина обернулась, их как ветром сдуло.

— Здравствуйте, Томоко-сама, — пролепетал Саэки, пытаясь приподняться и тут же морщась от пронзительной вспышки боли.

— Лежи, лежи, — нахмурилась она. — Некогда мне с тобой возиться.

Томоко была заведующей травматологическим отделением, отличалась особенно суровым нравом, и, хотя Саэки пересекался с ней всего пару раз, он её побаивался.

Без лишних слов женщина подошла, поднесла к нему руки, и её ладони охватило зелёное свечение. Саэки смирно лежал, не решаясь произнести ни слова, но Томоко заговорила сама.

— Тц, смещение. Даже повязки нормально не наложили.

Увидев непонимание в его глазах, она пояснила:

— Нехватка ирьенинов. Тобой занимались гражданские.

— А… Что со мной? — Всё же решился спросить Саэки.

— Ключицу сломал. До свадьбы заживёт.

Присутствие инородной чакры, слишком агрессивной, вызывало неприятное покалывание, ноющая боль отдавала в челюсть, но Саэки, стиснув зубы, не проронил ни звука (отчасти из-за страха перед Томоко).

Спустя пятнадцать минут ошарашенному мальчику сообщили, что его выписывают, что явиться на осмотр он должен через два дня и что «было бы славно», если бы Саэки «снова поработал в больнице добровольцем».

На выходе стоял Наруто, и Саэки неловко помахал ему.

— Всегда бы так, — без всяких предисловий начал Узумаки запальчиво, — лечили и выгоняли сразу. А то держат в этой больнице чуть ли не неделю. А я здоров! Даже царапин уже нет!

Саэки отшатнулся, когда Наруто пихнул ему прямо в лицо свои совершенно целые руки. Выглядел мальчик и впрямь здоровым, правда широкий пластырь на лбу несколько портил впечатление.

— А где Ино? — Спросил Саэки, оглянувшись. — Вы же ругались тут недавно?

Наруто неопределённо пожал плечами, страдальчески возведя глаза к небу.

— Ты сам как? — спросил он вместо ответа. — Выглядишь помятым.

— Нормально. Наверное. Чувствую себя так, будто меня пытали в гендзюцу.

Саэки считал, что он легко отделался. Правда, перелом ключицы по сравнению с травмой позвоночника — ничто. Однако морально Саэки чувствовал себя разбитым, словно все его надежды в один миг втоптали в грязь. Похоронили одним таким мощным слоем песка.