Он внимательно посмотрел на меня и протянул руку.

– Мы ведь друзья?

– Вероятно, – я пожал ему руку и ухмыльнулся. – Раз.

– Что? – не понял он.

– Ты мне руку пожал первый раз. И спасибо сказал.

– Вот черт! – теперь он вспомнил наш разговор на поляне у «Павшего воина».

И через миг оба заливались смехом. Маги появились неожиданно в открывшемся портале. Мрачные и озадаченные, они посмотрели на нас с неодобрением, прервав веселье.

– Мы рады, мальчики, что у вас все в порядке, но что вы тут делаете? – заметил строго О’Шэннон.

– Так мы о времени встречи не договорились.

– Уже не актуально, Руари, – мрачно обронил О’Келли. – Магра обзвонила всех. Гар Далах не ответил. Его нашли мертвым в доме.

Мы с Брайаном стояли с вытянувшимися от изумления лицами.

– И отчего он умер?

– Сердечный приступ.

– Погодите-погодите! Вы хотите сказать, что этот старик вечером бодро скакал по Магической Гильдии, наложил на нас с Брайаном заклятие сна, утром укокошил четырех вампиров, а придя домой, вдруг бах и помер?

– Он был в хорошей форме, Руари. А убить его мог некромант.

– Доказать это возможно?

– Причастность Салливана – нет. А на руках и одежде Далаха нашли пыль со склепа и капли вампирской крови.

– Что сказал на это ваш магистр?

– Сказал, что, пока не будет доказательств, делать ничего нельзя.

Я выругался так, что не только Магра сделалась пунцовой, но и у обоих магов заалели кончики ушей.

– Руари!

– Простите, миссис Даген… – я уставился на носки ботинок. – Но, черт побери, один маг уже мертв. Дальше что?

– Ты нам будешь помогать, Руари?

– Буду. Но только чтобы об этом были в курсе только вы трое. Четверо, – я на миг обернулся к Брайану. – Я сказал вашему напыщенному гусю-магистру, что умываю руки. Пусть и остальные думают так же.

– Что будешь делать?

– Не знаю. Надо еще в паре архивов покопаться. Не в Гильдии.

– Это в каких? – удивился Брайан.

– Потом расскажу. Если что-то найду.

Мы попрощались и разошлись.

Завитки тумана плыли вдоль каменных надгробий. Огоньки свечей слабо трепетали в красных поминальных фонарях. Свет половины Луны пробивался через быстро плывущие низкие тучи, и где-то совсем недалеко, ближе к южным холмам, лило. Обойдя последним кладбище Святого Патрика, самое большое в Клонмеле, и убедившись, что на нем также все спокойно, я достал телефон и набрал номер.

– Да?

– Джил, привет, это Руари.

– Привет, – отозвалась она после некоторой паузы, и я разобрал в ее тоне обиду. – Думала, уже не позвонишь. Ну или Брайан тебе мой номер не передал…

– Передал, просто мне некогда было.

– Ты мог бы просто позвонить и узнать, как у меня дела. Учитывая, при каких мы обстоятельствах расстались.

– Ты отца боишься? Не беспокойся. В ближайшее время он ничего не будет предпринимать.

– Откуда ты знаешь? Ты даже не догадываешься, какой он. Он только и ждет, когда закончится отведенный мне год. И никто ничего сделать не сможет.

– Посмотрим. Но я не для этого тебе позвонил. У моего друга сегодня вроде как вечеринка в честь открытия паба. Пойдешь?

– Сегодня? Это во сколько?

– Сейчас. Я тут рядом. Через пять минут буду.

– Я не успею собраться.

– Я подожду.

Я дожидался неподалеку от дома. Джил показалась минут через пятнадцать. На ней были зеленые чулки, рыжий плащ, из-под которого едва виднелась короткая желтая юбка. Всю ее окутывал неповторимый вересково-медовый запах, словно и не жила в этом ужасном доме.

– Привет, Джил.

Я поймал ее руку. Наклонился, чтобы поцеловать в щеку, но она отстранилась. Ее ладонь, мягкая, теплая и нежная, дрожала.

– Что-то не так? – спросил я.

– Нет, извини… Просто… – она смутилась. – Вы ведь друзья с Брайаном?

– А что?

– Мы с ним в одном классе. Просто он сказал, чтобы я была с тобой осторожней.

– Да? Это в честь чего? – удивился я.

– Особенно в полнолуние.

– А он не сказал, что я хороших людей не обижаю? После того, что произошло у «Павшего воина», мне это даже как-то странно слышать.

– Прости, пожалуйста, – она в смущении смотрела на меня. – Забудь.

– Пойдем?

Она кивнула.

Мы шли до «Кейт Райанз» молча. Внутри, в новом пабе Сида, было многолюдно, шумно и вовсю шло веселье. На маленькой сцене зажигал Кахан со своей бандой. Иногда выходили дочери Сида – близнецы, и тогда в атмосферу паба вплескивался жгучий огонь сетов. Стучали каблуки танцевальных туфель по дубовому настилу сцены, в ритм им постукивали о стойку опустевшие стаканы, из которых посетители только что опрокинули в глотки обжигающий выдержанный виски. В задорном хмельном угаре все пускались в пляс. Я протащил Джил за собой к стойке.

– О, Руари! Привет! – Сид кивнул.

Он потянулся за «Джеймсоном», чтобы налить, и замер, заметив, что я не один.

– Нам с Джил сидра, – крикнул я, перекрывая шум.

Сид бухнул перед нами на стойку два огромных пенных стакана «Балмерса». Я протянул один Джил.

– Не бойся, девочка, это почти лимонад! – крикнул Сид, склонившись к Джил и видя ее нерешительность.

Она поверила. А Сид заговорщически подмигнул мне. Впрочем, я тоже не почувствовал крепости после привычного «Джеймсона». Однако яблочный напиток коварно ударил в голову после нескольких глотков. По телу разлилась приятная расслабленность. Да и Джил больше не чувствовала себя неуютно и не смущалась, даже не заметив, что я обнимаю ее за талию. Мы выпили по пинте, и я потянул ее в гущу танцующих. От чистых переливчатых звуков арфы, от многоголосья флейт и скрипок, способных в один миг одной долгой нотой вызвать на глазах слезы или улыбку на губах, от баурана – огромного неустанно стучащего музыкального сердца задающего ритм, от души банды – глубокого баритона Кахана вибрировала каждая клеточка тела. И пульс, и каждое движение ног теперь ударяли синхронно общему ритму безумного веселья, царящего вокруг. Сжимая ладони Джил в руках, ощущая ее тепло, я видел, как молочная кожа щек девушки приобретает яркий румянец, как как вспыхивает в глазах азарт, изгнав из них обреченность и тоску. Мы еще несколько раз подходили к Сиду.

Как мы оказались в гардеробной хозяина, я уже не помнил. Кажется, возвращались из туалетной комнаты, когда нам в голову пришло поиграть в догонялки в хозяйских комнатах. Мы со смехом вломились в темное узкое пространство, завешанное одеждой. Джил отстала, запутавшись в длинной шубе. Но через миг я ее уже нашел и прижал к стенке. В ушах отдавался ритм баурана, а дыхание было разгорячено танцами, беготней и алкоголем. Наши губы встретились. Джил обняла меня за шею. На пол посыпались круглые пуговки с ее блузки. Я освободил ее грудь от кружевного лифа. Следом мои руки забрались ей под юбку, скользнули по чулкам выше, стаскивали шелковые трусики.

– Руари, что ты делаешь? – шептала она. – Не надо. Не надо…

Но отталкивать не стала. А я не стал останавливаться.

– Ах вот вы где! Ну натворили, детишки! – над нами стоял Сид с фонарем в руках и неодобрительно качал головой, но на губах его играла улыбка.

Джил прятала лицо у меня на груди, притворяясь спящей и пылая от стыда.

– Великий Патрик! Ри, ты, надеюсь, шубу моей жены не попортил заодно? – грубовато пошутил он.

– Сид! – упрекнул я. – А зачем Каре шуба? У нас же холодно никогда не бывает.

Сид чуть смущенно пожал плечами.

– Захотела. Женщины, они такие. Так что держи ухо востро, Ри. Одевайтесь, скажу жене приготовить для вас завтрак.

– Он ушел, вставай, – прошептал я.

Джил приподнялась, но я тут же притянул ее обратно, целуя припухшие губы.

– Руари, нас ждут, – она, смущенная, высвободилась.

Накинула на себя блузку, присела, отыскивая разлетевшиеся по всему полу пуговицы. Я оделся. Поднял злосчастную каракулевую шубу, на которой мы валялись полночи, встряхнул, покрутил и, не найдя изъянов, повесил обратно на вешалку. Джил сунула пуговицы в кармашек юбки, принялась натягивать свои чулочки.