Я взяла ключ с ладони графа и прижала к груди.

— Влад… Как же мне теперь благодарить тебя?

Граф приподнял одну бровь:

— Не вижу особых проблем. Ночи еще достаточно длинные, к тому же впереди их много…

Сегодня брат выглядел немного лучше. Граф выполнил мою просьбу: у одной из стен камеры был брошен небольшой матрас, а из цепей осталась только одна — на ноге узника. Помня о вчерашней вспышке брата, я старалась вести себя сдержанно, что, однако, было непросто, учитывая две потрясающие новости, которые я должна была ему сообщить.

После первых общих фраз о здоровье и самочувствии я рассказала, что граф сделал мне предложение.

— Из-за беременности? — печально спросил брат.

— Нет, Гэбриел, я не беременна. Я бы ответила, что по любви, но ты не поверишь в его любовь.

Брат покачал головой и тяжело вздохнул:

— Я хотел бы предостеречь тебя, но… полагаю, ты пришла ко мне не за советом? Ты ведь все уже решила, верно?

Я утвердительно кивнула.

— Что ж, — брат выпрямился, — похоже, упрямство — наша фамильная черта. Ты уже большая девочка и в состоянии сама выбирать свою судьбу. Я пытался защитить тебя, но в результате чуть не погубил. Я больше не стану вмешиваться. Не хочу, чтобы моя ненависть к Дракуле испортила тебе жизнь.

Весьма странно для брата. Я не настраивалась на такую легкую победу. Неужели мое ранение сломило его?

Я достала из-за корсажа ключ и показала его брату:

— Гэбриел, граф сказал, что я могу отпустить тебя. Но прежде чем я сделаю это, ты должен дать мне клятву, что больше никогда, ни при каких обстоятельствах не будешь покушаться на его жизнь.

Брат стиснул зубы и отвернулся. Его кулаки сжались.

— Это условие Дракулы?

— Нет, граф просто дал мне ключ. О клятве тебя прошу я.

— А если я откажусь?

— Тогда ты останешься здесь. А я буду ходить к тебе каждый день и умолять передумать. Прости, Гэбриел, но я больше не хочу видеть смертельных схваток между моими самыми любимыми людьми.

Брат помолчал, потом повернулся ко мне:

— Хорошо, сестренка. Я клянусь. У меня больше не будет конфликтов с твоим… будущим мужем. Ради тебя.

Через некоторое время я провожала брата у ворот замка. Он все еще неважно себя чувствовал, но никакая сила не заставила бы его остаться в доме заклятого врага. На мое счастье в день покушения в лесу была найдена лошадь Гэбриела, привязанная к дереву. На ней он и смог сейчас уехать. Иначе, боюсь, он предпочел бы топать пешком до ближайшей деревни, чем взять коня из графской конюшни.

***

Спустя неделю доктор позволил мне ездить в карете, и мы с графом отправились ко мне домой, в имение моего отца. Необходимо было соблюдать хоть какую-то конспирацию (не могла же я у всех на виду раскатывать с посторонним мужчиной, тем более имеющим такую неоднозначную репутацию, как граф Дракула), поэтому пришлось нанять почтовую карету, а самим закутаться в длинные плащи. Графа жутко забавлял подобный маскарад, и он придумал легенду, будто мы тайные шпионы Его Величества, находящиеся на очень секретном и опасном задании. Эту историю он рассказывал во всех тавернах, где мы останавливались на ночлег; завсегдатаи слушали, раскрыв рты, а хозяева испуганно косились и отказывались принимать оплату.

К нашему поместью подъехали поздно вечером, остановились у задней калитки. Я провела графа в дом через черный ход, стараясь по пути ни с кем не встретиться. В доме было темно и тихо — видимо, отец уже отпустил прислугу, только струился свет из приоткрытой двери его кабинета. На цыпочках я подошла к комнате, заглянула в нее и негромко позвала отца. Он резко обернулся, узнал меня, радостно вскрикнул и бросился обнимать. Видимо, иногда папу все же посещали упреки совести, потому что он старался не смотреть мне в глаза и не спрашивал, как же мне «гостилось». Через минуту охов, ахов и бессвязных восклицаний папа заметил графа, скромно стоящего у стены, и совсем разволновался.

Бросив меня, он принялся хлопотать вокруг дорогого гостя и хотел уже звать кухарку, но граф остановил его, сказав, что зашел буквально на минуточку, «решить не терпящее отлагательств дело», после чего немедленно уйдет. Папа предложил ему располагаться в кресле. Усевшись, граф поведал, что не может жить без «прекраснейшей мадемуазель Ван Хельсинг», которая покорила его своими бесчисленными достоинствами, что ему теперь и свет без нее не мил, и кусок в горло не лезет. Посему он просит руки мадемуазель и обещает ее любить, лелеять и потакать всем капризам. Отец поначалу растерялся, но потом взял себя в руки и сказал, что главное для него — счастье дочери, и, ежели она согласна (тут я кивнула головой), то он с радостью даст свое благословение.

Обсудив еще некоторые тонкости дела, граф собрался уезжать, но отец заявил, что не отпустит столь бесценного гостя на ночь глядя и достал бутылку коллекционного коньяка. Граф с тоской взглянул на меня, а я развела руками и отправилась спать. Моя комната находилась над папиным кабинетом, и, судя по голосам, мужчины сидели там до глубокой ночи.

***

Граф жил в городе, мы с отцом тоже (на доход от «двух деревень в триста душ» папа снял нам небольшой особнячок). В свете помолвка Владислава Дракулы произвела эффект разорвавшейся бомбы. Никто не мог поверить, что граф, известный любитель и соблазнитель женщин, женится, да еще так рано. Женщины завистливо шипели за моей спиной и елейно улыбались в лицо, но мне было плевать. Граф часто бывал у нас на правах жениха, а ночью подъезжал к задней калитке, я выходила к нему, и мы гуляли вдвоем. Отец сделался популярным, его постоянно зазывали в гости, где он вовсю расхваливал будущего зятя и сиял, словно новогодняя елка.

Все это веселье омрачало лишь одно событие: приехав из замка Дракулы, брат немедля подал в отставку и отбыл в неизвестном направлении, сказав папе, что собирается посмотреть мир.

Свадьба была назначена на июнь. Присутствовал на ней, наверное, весь город. На мне было шикарное, необыкновенно красивое белое платье, расшитое серебряными нитями и усыпанное бриллиантами, в волосах — живые цветы. После венчания все направились праздновать в огромный столичный особняк Дракулы, где уже давно дожидались накрытые столы.

В разгар бала муж куда-то отлучился, а ко мне подошла служанка и прошептала на ухо: «Миледи, вас ждет граф Ван Хельсинг в саду, просил выйти». Я взглянула на отца с бокалом вина в руке, окруженного другими почтенными вельможами и что-то увлеченно им рассказывающего. Нет, не он. Значит, Гэбриел? Мое дыхание перехватило, я бросилась в сад.

Брат стоял под деревом, одетый по-походному и поглаживал нервно поводящую ушами лошадь. Увидев меня, заулыбался, а я вскрикнула и кинулась ему на шею. Крепко обняв, он взял меня за плечи и принялся разглядывать:

— Как же ты прекрасна сегодня, сестренка!

— Ты вернулся! — обрадовалась было я.

— Нет, — брат покачал головой. — Но я не мог не увидеться с тобой в столь важный для тебя день. Увидеться и пожелать счастья!

— Ну, хоть на немного ты останешься? — я потянула брата за руку в сторону залы. — Там отец, там гости, пойдем со мной!

— Прости, Аликс, — брат слегка нахмурился, — но ты знаешь, как я отношусь к твоему мужу. Я хотел просто увидеть тебя, а теперь мне пора. Я отправляюсь путешествовать по свету. Может, где-нибудь там — он неопределенно махнул рукой — я найду свое счастье, может, когда-нибудь вернусь сюда. Так или иначе, однажды мы еще встретимся, — он поцеловал меня в лоб. — Прощай, сестра!

Брат вскочил на коня, помахал мне рукой и поскакал прочь. Я смотрела ему вслед, и две слезинки медленно ползли по моим щекам.

— Мадам Дракула? Не успел я жениться на вас, как вы уже сбегаете от меня к другому мужчине!

Как же он любит подходить бесшумно!

— Прости, Влад, но мне сейчас не до шуток. Гэбриел уехал, и, может быть, никогда не вернется.

Граф обнял меня за талию. Я положила голову ему на плечо.

— Ты будешь скучать по нему? — участливо спросил он.