– То есть, твой начальник почти прямым текстом предложил тебе сбежать?

– Именно так, – кивнул Гром. – Я ему в своё время сильно помог с… э-э… одним дельцем, так что он таким образом вернул мне долг. И да, я же не дурак! Знаю, что надо бежать не просто из предместий или самого города, а надо рвать когти за границу. А тут – на тебе! – война на пороге. Вот я, знаешь, и решил, что пожру как следует за счёт государства, получу дармовое шмотьё, оружие, а потом сбегу, пока нас будут везти на фронт. Как тебе идейка, а?

По моей кислой мине было понятно, что я об этом всём думаю.

– Да ла-адно тебе, братишка, – хлопнул Громмер меня по спине. – Как будто ты ни от чего не бежишь, записываясь в армию.

– Ни от чего я не бегу. У меня, в отличие от некоторых, жизнь сложилась отлично. Отец сейчас владеет многими заведениями в городе, он передал в моё управление таверну, так что с деньгами проблем никаких нет. А ещё дома меня ждёт красавица жена, которая носит моего ребёнка.

– Жена? Ребёнок? Много же я пропустил, однако. Я, значит, скоро стану дядей, а ты у нас – предприниматель, владелец трактира. Хороша перспектива! И всё-таки, какого хрена тебя потянуло на войну? Вот подохнешь ты, не приведи Афинор, и ребёнок твой никогда не увидит отца, жена останется вдовой, а родители лишатся единственной радости в своей жизни. Они ведь всегда тебя любили, братишка, а меня совсем не жаловали. Прирежут меня – плакать станешь разве что ты, с твоим-то добрым сердцем и широкой душой. А вот порубят в капусту тебя – в трауре будет ходить половина Лувенора.

– Пока ты отсиживался на каторге, многое изменилось. Ахариам и Вейхум не зря заключили мирное соглашение. В последней войне силы были равны, и никто не знал, чем закончится эта бойня. Сейчас же, судя по донесениям разведки, дела обстоят для нас плохо: северяне заручились поддержкой королевства Дерветил и каким-то чудом сумели подкупить диких кафу. Ты можешь себе представить такую машину для убийства? На тебя несётся почти трёхметровая мохнатая тварь, которую оседлал какой-нибудь северянин с пехотной пикой. Никаких шансов! А что, если отряд из такой вот "кавалерии" нападёт на мирное поселение? Что, если объединённая армия Дерветила и Вейхума дойдёт до стен нашей столицы? Тогда мне точно не вырастить сына.

Гром не ответил, лишь усмехнулся и повёл меня к столу, сидящий за которым офицер записывал рекрутов в пехоту.

Отстояв здесь двигалась ещё медленнее, чем на площади. Ещё бы, ведь там было всего лишь что-то вроде контрольно-пропускного пункта, первая линия, а здесь, как выяснилось, дела обстояли несколько серьёзнее. Этот офицер оказался рангом повыше, да и вопросы задавал существенно более важные:

– Дата рождения? – сходу спросил он у меня, не поднимая глаз с пергамента на столе.

– Тысяча шестьсот девяносто восьмой год, пятнадцатое число месяца Тёплых ветров.

– Где проживаете? Род деятельности?

– Западные предместья Лувенора, поместье Веллеров. Сам я владелец таверны, но всю свою жизнь готовился именно к службе в армии.

– А-а, Веллер! Как же, как же, знаю вашего батюшку. Он изрядную долю своих доходов пожертвовал на нужды королевства, в том числе и на содержание армии. Думаю, что для вас проблем с выбором типа войск и части проблем не будет.

– Благодарю, – смущённо кивнул я. – Если вам не трудно, запишите вместе со мной и моего брата – Громмера Веллера. Не хочу, чтобы этот здоровяк далеко от меня отходил. За ним, знаете, нужен глаз да глаз.

– Да уж, вижу, – офицер покосился на крюк Грома, которым тот как раз решил почесать свою густую бороду. – Как он меч-то в руках держать будет? Может, ему лучше во флот?

– А я левша, – соврал брат. – Не бойтесь за меня, меня никому не одолеть, ни северным дикарям, ни этим мохнатым кафу.

– Ладно, – кивнул офицер. – Вот что… я записываю вас к сержанту Адреасу Кроули, он как раз просил набрать к нему кого-нибудь покрупнее. А покрупнее вас, пожалуй, я сегодня никого не видал, господин Громмер.

После этого мужчина за столом ещё раз прошёлся пером по нашим бумагам, поставил ещё одну печать, затем отдал нам документы и дал последние инструкции:

– В восточных предместьях сам король экстренно организовал тренировочный лагерь для рекрутов. Всю пехоту собирают там, муштруют как следуют, выбивают из них всю дурь. Тех, кто не в состоянии пару недель продержаться в лагере, отправляют выполнять другую работу, в зависимости от их умений: хлеб печь, мечи ковать, одежду шить и всё в этом духе. Те, кто служил ранее, без труда вольются в наши ряды. Обычно сержанты сами набирают бойцов себе в отряды, но вас вот этой самой бумагой я рекомендовал сержанту Кроули. Суровый такой мужик лет сорока, бритый наголо, узнаете его сразу: он один из немногих, кто владеет Абра'фальской техникой ведения боя.

– Это как? – спросил Гром.

– Стиль, недоступный вам из-за отсутствия кисти. Сержант Кроули мастерски владеет боем сразу на двух длинных мечах.

– Сурово, – согласился я. – Что ж, мы свободны?

– Так точно, – кивнул офицер. – Отправляйтесь в лагерь немедленно, общий сбор на закате.

Попрощавшись, мы покинули здание театра. Пока мы были внутри, погода немного улучшилась: уже темнеющую пелену туч пронзали яркие и острые, словно копья, лучи солнечного света. И это, пожалуй, тоже можно было расценивать как знак: сперва всё казалось беспросветным, но теперь на горизонте забрезжил лучик надежды. Надеюсь, что боги всё ещё с нами.

Я был готов к мгновенному отправлению на тренировки, чего не скажешь о моём брате. Я был одет в тёплые штаны, рубаху, солдатский камзол, врученный мне ещё во время прохождения службы для юношей, а сверху накинул непромокаемый плащ с глубоким капюшоном. Гром же был слегка похож на бездомного: грязные порванные холщёвые штаны грубого покроя, опоясанные обычной бельевой верёвкой, некое подобие соломенных сандалий и рваная конопляная рубашка невероятных размеров, слишком большая даже для моего брата. Идти нам предстояло ещё пару часов, и без должной одежды можно было замёрзнуть. Но, глядя на весело вышагивающего по заснеженной мостовой Грома, я решил, что обморожение ему точно не грозит.

Лувенор – необычайно красивый город. Разбитый на множество кварталов, он имел свою чёткую иерархическую структуру. К примеру, бедняки никогда не окажутся соседями тех, кто имеет хороший достаток, а простой купец не сможет попросить горсть сахара у какого-нибудь чиновника. Хорошо это или нет – решать не мне, да и точного ответа на этот вопрос я дать не могу. С одной стороны, разные слои общества друг другу не мешают. С другой, это как-то слишком уж выделяет неравенство между людьми. Крестьяне негодуют, богачи и титулованные персоны же лишь горделиво ухмыляются. Но даже несмотря на классовые различия, архитектура во всех районах сохранялась приблизительно в одном стиле. Дома стояли в основном двух- и трёхэтажные, выложенные мелким каменным кирпичом, а крыши укрывала лазурная или голубая черепица. Если между кварталами мощёные улицы были довольно широки, то внутри них в переулках можно было не разойтись с идущим тебе навстречу пешеходом. Многие дома, в основном на вторых этажах, соединялись друг с другом одним балконом, где по обыкновению выращивали декоративный плющ. Иной раз пройдёшь по переулку, а с такого балкона до самой земли свисает усеянная маленькими цветами зелень…

Впрочем, это лирика. Помимо жилых домов в нашем городе было огромное число иного рода построек. Среди двух десятков средних храмов выделялся один самый главный – храм Ордена Афинора, которым управлял так называемый совет старейшин, коими являлись самые знатные персоны королевства, воеводы а также высшие сановники. Там же располагается и обитель святой Инквизиции, последователи которой рьяно защищают мирных людей от хаоса тёмной магии.

Про театр я уже говорил. Раньше на его сцене выступали самые знаменитые труппы со всего материка, и редко было так, чтобы не случалось аншлага. Неподалёку от театральной площади находился "двор семи таверн" – место, где законы действуют не так сурово, как за его пределами. Каждый знает, что в этом огромном трактирном комплексе каждый прихожанин может раздобыть удовольствие себе по вкусу, чего бы он ни возжелал. Разумеется, большинство приходит туда за утолением жажды плотских утех. К счастью, мне довелось там побывать лишь один раз, да и то лишь для того, чтобы вытащить оттуда одного моего пьяного товарища. Впечатления, я бы сказал, не самые приятные.