— Так вы нам почитаете? — настаивала Марианна.
Снова лицо его озарилось беглой, скупой, но полной значения улыбкой, которую Марианна уже успела узнать и полюбить.
— Если вы вытерпите мое чтение.
— Полковник, я с трудом выношу чтение Эдварда, но ваш дар чтеца никогда не отрицала.
Это новое открытие помогло Марианне еще более сблизиться с мужем. Теперь у них появилось еще одно совместное занятие: по вечерам оба садились у камина, Герцог и Молли укладывались у ног хозяев, и полковник начинал чтение. Нередко они приглашали и Элинор, но та, не желая нарушать уединение супругов, обычно отговаривалась какими-нибудь делами или находила себе занятие в обществе матери и Маргарет. Муж и жена сидели у огня вдвоем, а верные стражи поместья мирно лежали у их ног; и это, быть может, как ничто иное убеждало Марианну, что она в самом деле стала хозяйкой в Делафорде.
========== Глава 9 ==========
Счастливое замужество сестры, как и отсутствие мисс Стил с ее невыносимой болтовней об Эдварде, несколько развеяли и смягчили любовную тоску Элинор — пусть и не настолько, чтобы она сочла себя вполне довольной жизнью. Однако Элинор старалась отвлечься от своих горестей, постоянно находя себе все новые занятия — и это выходило недурно: ведь, кроме матушки, ей теперь требовалось обмениваться письмами с миссис Дженнингс, а также, хоть и без всякой охоты, с той самой мисс Люси Стил, расставанию с которой она только радовалась. Неожиданный брак полковника с Марианной наделал в кругу миссис Дженнингс немалого шуму, и теперь новость стремительно распространялась по Лондону и окрестностям.
От миссис Дженнингс Элинор получила в письме самые горячие поздравления — и отвечала на них столь же горячими изъявлениями благодарности, не забыв упомянуть и о том, что обе сестры тепло вспоминают ее лондонское гостеприимство. Читая восторги миссис Дженнингс и ее пожелания новобрачным, Элинор не удержалась от легкой улыбки удовлетворения: она вспоминала о том, как сама, пусть и не предвидя того, поспособствовала этому союзу.
Письмо Люси было куда тяжелее и читать, и на него отвечать. В шаблонных изъявлениях дружбы и поздравлениях Марианне, исходящих из уст мисс Стил, совсем не чувствовалось искренности. Люси даже позволила себе намекнуть, что подобные скоропалительные браки обычно призваны скрыть какой-нибудь скандал — хоть по тону ее слов понятно было, что ничего серьезного она не подозревает, а лишь завидует Марианне, которая уже достигла гавани семейного благополучия, в то время как сама Люси по-прежнему вынуждена скрывать свою помолвку. Об этом предмете Люси писала много и подробно: большую часть послания посвятила она тому, как часто пишет ей «мистер Ф.», что за очаровательная женщина миссис Феррарс — суровая только на вид, а на самом деле добрейшей души человек! — и как Люси надеется, что всего через какую-нибудь неделю нежной дружбы с этой милейшей пожилой леди осмелится открыть ей свою тайну и получить согласие на брак с ее сыном. В заключение Люси заклинала Элинор немедленно уничтожить письмо, чтобы оно не попало в чужие руки — ибо никому не доверяет она так, как своей дорогой мисс Дэшвуд! Обращение «дорогая моя мисс Дэшвуд» густо испещрило строки этого письма — двух полных листов, исписанных убористым почерком.
Больно было получить такой удар, а отвечать на него еще больнее. Однако, понуждаемая долгом вежливости, Элинор составила приличной длины ответ, не погрешив в нем ни против любезности, ни против истины. На преувеличенные восторги Люси она отвечала разумными и трезвыми замечаниями, в ответ на витание в облаках мягко предлагала ей придерживаться фактов, но ничем не выдала свою затаенную горечь. Даже когда Элинор писала, что Люси не стоит возлагать слишком большие надежды на доброту и любезность миссис Феррарс, что, узнав о тайной помолвке мисс Стил с ее сыном, почтенная леди может отнестись к ней совсем иначе — в словах ее не было и тени недоброжелательности.
Помимо писем, было у Элинор и еще одно занятие — развлекать матушку и младшую сестру. Впрочем, особые развлечения им не требовались. Маргарет, как и Марианна, с восторгом припала к библиотеке полковника Брэндона и теперь проводила все вечера за книгами — хоть ее интересовали книги иного рода, чем старшую сестру; а миссис Дэшвуд обыкновенно присаживалась в каком-нибудь светлом уголке со своим рукоделием и наслаждалась спокойствием и тишиной. Младшая дочь ее была благополучно пристроена, и единственным, что омрачало безмятежное довольство миссис Дэшвуд, оставалось беспокойство о судьбе Элинор.
По счастью, всякий раз, когда матушка об этом заговаривала, Элинор без труда удавалось ее отвлечь, переводя разговор на ее любимицу.
— Милая моя Марианна! — восклицала миссис Дэшвуд, всплескивая руками и сияя улыбкой так, словно Марианна и полковник, в полном блеске своего семейного счастья, стояли сейчас у нее перед глазами. — До чего же красивая вышла из них пара, правда, Элинор? Он такой статный мужчина, а она такая красавица! Поначалу я была недовольна тем, что они поженились так быстро, и даже не испросив моего согласия. Разумеется, полковник — человек чести, и я ни за что бы им не отказала, но все же… хоть бы ты, Элинор, уговорила их отложить свадьбу и получить мое благословение!
К облегчению Элинор, ответа от нее мать не ждала и не требовала; она продолжала:
— Что ж, полковник Брэндон извинился передо мной, как подобает джентльмену, и что мне оставалось? Пришлось их простить. В конечном счете, можно только радоваться, что все так обернулось. Бедная моя девочка! — должно быть, хотела поскорее стереть из памяти все воспоминания о Уиллоуби. В сущности, понимаю, зачем она так поспешила — чтобы никто больше не связывал ее имя с его именем. А знаешь, мне этот Уиллоуби всегда был подозрителен! Я еще тогда говорила: есть у него в глазах что-то этакое…
Элинор улыбнулась про себя, но спорить не стала. А матушка, делая стежок за стежком, продолжала свой монолог:
— Может, полковник — и не тот романтический возлюбленный, о каком мечтала Марианна, зато он точно ее заслуживает! И сама Марианна, моя голубушка, на новом месте так расцвела, похорошела, даже как будто округлилась, ты заметила?
Элинор, конечно, заметила — и многое могла бы на это ответить, но, разумеется, и здесь от комментариев воздержалась.
Вскоре после этого разговора за семейным ужином Элинор заговорила о том, что им с матерью и сестрой пора бы вернуться в Бартон-коттедж. Причиной этого она назвала нежелание обременять собой молодых супругов и нарушать их уединение — хоть тайный мотив ее был другой: Элинор стремилась увезти мать и сестру из Делафорда прежде, чем беременность Марианны сделается заметна и под просторными платьями. Выслушав ее доводы, как всегда, убедительные, миссис Дэшвуд согласилась, что им не стоит злоупотреблять гостеприимством полковника, и начались приготовления к отъезду.
Однако прежде, чем Дэшвуды покинули Делафорд, пришло новое письмо от миссис Дженнингс — письмо, принесшее Элинор жестокую весть. Помолвка, тайну которой она столько месяцев со скорбью и горечью хранила в своем сердце, теперь сделалась известна всему свету — по крайней мере, всем родственникам, друзьям и знакомым Феррарсов, Стилов и Дженнингсов; с тем же успехом новость о ней могла бы прогреметь по всему Британскому Содружеству. Старшая мисс Стил — так рассказывала миссис Дженнингс — в разговоре как-то неосторожно упомянула о том, что с Эдвардом Феррарсом обе они уже знакомы. Фанни и миссис Феррарс насели на нее вдвоем: Энн Стил недолго противилась — и выложила все без утайки. Ох, что тут началось! И крики, и плач, и обмороки. Обеих мисс Стил миссис Феррарс выставила из дома, объявив при том, что лишит Эдварда наследства, если он не откажется от своего обещания. «Все, все оставлю Роберту!» — восклицала она. А бедняжку Люси на прощание осыпала такими упреками, что та выбежала из дома в слезах. Что за этим последовало, миссис Дженнингс в точности сообщить не могла: она не стала разузнавать дальнейшее, а поспешила взяться за перо, чтобы изложить эту волнующую историю всем своим друзьям. В заключение миссис Дженнингс даже просила прощения за то, что поддразнивала Элинор неким «мистером Ф.». Но кто бы мог подумать? Право, ей и в голову не приходило! Вот так поворот! После такого она уже ничему не удивится!.. И так далее.
