— Он прав, — вздохнул Рогдан, протягивая руку в сторону ближайшего мешка. — Нужно согреться, нужно поесть. Макс, глянешь хворост?

— Гляну…

Найти растопку для костра оказалось не самым простым делом, так что я около двадцати минут бродил по округе, чувствуя, как остывает разгоряченное тело. Затем ко мне присоединился Хамальд, вместе с ним мы обнаружили и срубили небольшое деревце, после чего вернулись в лагерь. А еще через десять минут возле скалы наконец-то вспыхнул веселый желтый огонек.

— Можно одежду высушить. Портянки те же самые.

Озвученная Рогданом мысль показалась всем очень здравой, так что котелок с кашей очень быстро попал в окружение слегка пованивавших тряпок. Впрочем, никто из нас не обратил на это обстоятельство никакого внимания.

— Мили через две к речке выйдем, — сообщил заглянувший в карту Тараш. — Дальше по берегу, а на ночь в пещере заляжем. Если найдем.

— Сколько там еще идти?

— Шесть миль осталось. Или семь.

— О, боги…

Второй переход оказался сложнее первого — несмотря на то, что мы уже получили некий опыт и более-менее понимали, как нужно двигаться в подобных условиях, висевший за нашими спинами груз никуда не делся. Равно как и ветер, продолжавший изводить всех своими порывами.

Секунды и минуты постепенно складывались в часы, десятки шагов превращались в сотни и тысячи, ландшафт незаметно менялся, рядом возникла веселая бурная речка, затем впереди показалась маленькая сосновая рощица…

— Уже близко. Давайте, осталось чуть-чуть.

— Чтоб я сдох…

К месту назначения удалось выйти только вечером, но затраченные нами усилия того стоили — хотя рекомендованная разведчиком пещера на поверку оказалась не слишком глубокой, она хорошо защищала от ветра и гарантировала определенный уровень комфорта. Убедившись в этом, командир снова послал меня искать дрова, сам взялся за котелок, а всех остальных заставил разбирать вещи, подготавливая неуютную площадку к ночевке. В итоге минут через сорок мы уже сидели тесным полукругом, следили за костром и молча рассматривали темнеющее небо.

— Совсем света мало.

— Зимой еще меньше будет.

— Да, согласен.

— Что там, готово?

— Рано еще.

Говорить не хотелось. Думать о завтрашнем дне тоже не хотелось. Уставшие за день ноги неприятно гудели.

— Накладывай уже…

Никаких происшествий за ночь не случилось, однако это обстоятельство не помешало Тарашу уже на следдующее утро изменить регламент передвижения. Думаю, он собирался сделать это с самого начала, но затем решил немножко подготовить нас к трудностям и отложил все самое веселое на потом.

— Теперь один из нас всегда будет идти впереди. Как разведчик, без поклажи. Меняться будем каждые два часа.

— А груз?

— Раскидаем по остальным.

— Командир, мы же загнемся. Будь ты человеком.

— Никто не говорил, что охотиться легко. Не переживай, ты справишься.

Мы действительно справились, но именно этот день запомнился мне как самый жуткий и выматывающий за долгие-долгие годы. Таких нагрузок я не испытывал никогда — ни на Земле, ни в храме, ни во время экспедиции в долину. К счастью, во время завершающего отрезка пути настала моя очередь быть впередсмотрящим и казавшаяся бесконечной каторга внезапно прекратилась.

— Следи за движением, — выдал напутствие Хамальд, поднимая мой рюкзак. — Тяжелый, зараза… в общем, следи, кто где ходит. Если что, беги к нам и рассказывай. Все, пошел…

Безрадостное существование буквально сразу же сменилось вполне сносным и даже приятным — я с легкостью обогнал нагруженных мешками спутников, ушел вперед метров на триста, после чего начал делать широкие петли, забираясь на каждый пригорок, рассматривая окрестности и стараясь обнаружить потенциальную угрозу. Ветер, как по заказу, успокоился, из-за туч выглянуло все еще теплое солнце, так что наш поход стал казаться мне вовсе не таким уж сложным и выматывающим, как полчаса назад. Да, некоторые трудности однозначно имелись, но первые два дня меня не сломили, а дальше неизбежно должно было наступить привыкание. Как во время тренировок.

Вспомнив о тренировках, я чуточку расстроился — за последние дни график занятий претерпел существенные изменения, а результаты снизились. Произошло это по вполне объективным причинам, но факт оставался фактом — нарастить дополнительную мускулатуру к нужному сроку мне все-таки не удалось. Определенные успехи, конечно же, были, но текущие трудности с переноской снаряжения четко обрисовывали общую проблему.

— Интересно… а она вообще расти будет или уплотняться?

Становиться перекачанной горой мяса я не хотел — на мой взгляд, идеалом физического развития являлись гимнасты и скалолазы, а вовсе не бодибилдеры. Оставалось убедить в том же самом собственный организм.

— Ничего, со временем разберемся…

Улучшившаяся погода слегка оживила неприглядные скалы. Откуда-то вылезли прятавшиеся до этого момента птицы, потом я заметил рассевшегося на большом круглом валуне суслика, а еще через полчаса увидел двух оленей, гулявших по другому берегу реки. У меня на глазах животные свернули к воде, напились, после чего начали щипать редкую траву. Ветер дул в мою сторону, расстояние было достаточно большим, так что мне удалось остаться незамеченным — я минут пять наблюдал за идиллической картиной, но затем все же вспомнил о своей работе и отправился дальше.

Никаких слонов на горизонте не наблюдалось, вараки рядом отсутствовали, так что второй день нашего похода закончился столь же мирно, как и первый. Солнце ушло за горы, отряд добрался до намеченной точки и начал готовиться к ночевке, а усталый и замотанный Тараш решил озвучить еще одно нововведение:

— Макс, ты не врал, когда говорил, что в темноте видишь?

— Не врал, вижу.

— Хорошо?

— Очень хорошо.

— Тогда с сегодняшнего дня спишь рядом с часовыми. От дежурства я тебя освобождаю, но ты должен быть готов в любой момент проснуться и глянуть, что творится вокруг. Все ясно?

— Вполне.

Первый раз эта схема сработала уже через несколько часов — стоявший на вахте Рогдан растолкал меня посреди ночи, дождался, когда я немного приду в себя, а затем ткнул пальцем куда-то в сторону далекого Трезубца:

— Там. Видишь что-нибудь?

Я протер глаза, пару раз моргнул и сомкнувшаяся вокруг тьма начала расступаться. Прорисовались очертания скал и камней, далекие горы обрели фактуру и объем… а вместе с ними появилось кое-что еще.

— Волки, — шепнул я, рассматривая застывшего в тридцати метров от нас хищника. — Раз, два… трех вижу.

— Вот дерьмо, — обеспокоенно выдохнул товарищ. — Что делают?

— Стоят, ждут.

— Дерьмо.

Рядом с первой троицей возникли еще два звери. Вся пятерка неожиданно снялась с места, перебежала метров на десять в сторону и опять замерла, уподобившись жутковатой скульптурной группе.

— Пять штук.

— Я разбужу остальных.

— Подожди-ка…

— Стой… стой, придурок!

Не обращая внимания на яростный шепот Рогдана, я встал на ноги, сбросил мешавшую движениям куртку, а затем активировал призрачный меч и двинулся вперед. Порыв морозного ветра столкнулся с текущей внутри меня прохладой, вокруг левой руки сгустилась оранжевая дымка, за спиной возник призрак голодной бездны…

Волки дружно взвыли, а потом бросились наутек, мгновенно скрывшись в нагромождениях скал. Долина опустела.

— Вот и все, — сообщил я, отзывая меч и возвращаясь назад. — Если не дураки, то больше не вернутся.

Примолкший охотник осторожно кивнул и сдвинулся в сторону, пропуская меня к облюбованному месту.

— Услышишь еще что-нибудь, зови.

— Хорошо.

Как я и предполагал, остаток ночи прошел спокойно и без инцидентов. А утром, когда мы позавтракали и выбрались из-под защиты гостеприимных скал, то увидели то, ради чего уже почти месяц терпели разнообразные лишения и невзгоды.

В полумиле от нашего лагеря гулял слон. Худой, облезлый, но зато самый настоящий.