Выслушав сотника до конца и ни разу не перебив, князь с усмешкой ответил:

— Что ж, никто и меня ни разу не заклеймил предателем. Пусть княжна сама выберет себе мужа. У нее будет время. После завтра мы уезжаем, а завтра ты должен быть на последнем совете. У вас осталось немного времени, сотник.

Пройдя почти в плотную с Олегом, едва не зацепив того плечом, князь зашагал в сторону терема.

«Скоро уезжаем… очень скоро...». В голове Олега пульсировала только одна мысль. Он не боялся князя. Вельтар человек слова и в спину не ударит, а честного поединка Олег не страшился. Зато он очень боялся расставания с Оланой, одна мысль об этом сводила его с ума. А вот и она. Княжна летящей воздушной походкой торопилась к Олегу.

— А вот и я! Видишь, как быстро? Сегодня весь вечер наш. — ее глаза лучились счастьем.

— Да, моя хорошая. — он схватил ее за руку и они побежали подальше от терема. Он обязательно скажет ей о скором отъезде, но не сейчас, потом, позднее.

Они долго бродили по городу взявшись за руки. Олана совершенно не обращала внимания на то, что им на встречу попадались и дружинники, и княжеская прислуга. Она кивала им головой, но даже на короткое мгновение не отпускала Олега. Смеясь, рассказывая друг другу забавные истории, они подошли к древнему дубу, который раскинул свою крону над невысоким холмом не далеко от вечевой площади. Даже сейчас, без листвы, он был могуч и великолепен. Олана прислонилась спиной к его необхватному стволу. Посмотрев задумчиво в сторону, она вдруг резко взглянула на Олега.

— Ты о чем-то постоянно думаешь. Что тебя мучает?

Глаза Олега наполнились тоской, а в груди защемило сердце. Он опустил голову, но через мгновение поднял снова, с грустью посмотрев на девушку.

— Сегодня я узнал, что послезавтра мы возвращаемся в Светлогорье.

— Но когда?… — лицо княжны сделалось белее снега.

— Пока тебя не было. — тихо уточнил Олег. — Завтра будет последний совет, на котором я должен присутствовать, а на другой день — отъезд.

— Ты говорил, что вы пробудите две седмицы. — упавшим голосом произнесла княжна.

— Так решил князь и я вынужден подчиниться. — выдавил из себя застывший как статуя сотник.

— Да… ты прав…, но это невозможно… — голос девушки дрожал, она смотрела почти умоляюще.

— Я вернусь! — очнулся Олег. Он ласково взял ее за плечи и горячо зашептал: — Я обязательно вернусь. Даже если завтра ничего не решат, я вернусь сам, один. Ты нужна мне, я… люблю тебя.

Олана, замотав головой, зажала ему рот своей маленькой ладошкой.

— Молчи… Не говори и не обещай ничего.

Ее глаза наполнились слезами. Она боролась сама с собой. С какой радостью, и каким счастьем она слушала бы сейчас его признания, его нежный сильный голос, и утонула бы в его объятьях и ласках. Но она боялась поверить. Поверить этому такому близкому и такому незнакомому человеку, что он не обманет ее, не забудет, готов будет добиваться ее во что бы то ни стало, не отступится перед трудностями. Разрываясь на части, терзая себя сомнениями и противоречиями, она в изнеможении прижалась к его груди, ища у него же поддержки. Олег крепко обнял Олану, гладя ее плечи и целуя волосы, выбившиеся из под съехавшей назад шапки.

— Милая моя, хорошая, солнышко ты мое ненаглядное… — сколько ласковых слов готово было вырваться из его груди, какое множество скопилось их за эти бессонные ночи, наполненные думами о ней.

— Ты скажешь мне это… и еще многое, только вернись, обязательно вернись…

— Я вернусь, любовь моя, обязательно вернусь…

Олег уже который час сидел у печи, не отрываясь смотря на огонь, и лишь изредка нагибаясь к дровам, чтобы подбросить их в жаркое чрево. Он еле дождался утра, чтобы снова оказаться у терема. После почти часа ожидания его окликнула незнакомая девушка. Она поведала ему, что княжна не сможет выйти сегодня из терема. Пожав плечами на расспросы, она так же незаметно удалилась, оставив парня в полном недоумении. Олег хотел было кинуться к терему, но что-то подсказывало ему, что делать этого нельзя. И вот уже время приближалось к обеду, а Олег отказывался реагировать на происходящее вокруг него, упрямо уставившись на огонь. Дружинники обходили его стороной, стараясь не тревожить — они впервые видели своего командира в таком состоянии. Наконец, сотник танагорской дружины Турах, не выдержав, тронул его за плечо.

— Наворотил ты бед, парень. Себя вон у печи изводишь, и княжну страдать заставляешь. Ан нет, чтоб раньше головой подумать, прежде чем сердцу волю давать. Ведь сам знаешь, что не быть вам никогда вместе — уж больно разного вы поля ягоды.

Олег медленно поднялся со своего места и так взглянул на Тураха, что тот отшатнулся.

— Это ты так решил? — спросил он стальным голосом.

— Мне-то что? — попятился турах. — Только от судьбы не уйти.

— Лежа на печи — да. — тем же голосом продолжил Олег. — Только у меня с судьбой другие отношения и я сам буду решать с кем мне быть.

— Горяч ты, да глуп. А все потому что молод. Сколько таких на погребальных кострах в прах превратилось, вот и ты туда метишь.

— А о том только Корс ведает, звать кого к себе, али обождать. — вмешался Ждан. — А ты бы лучше не каркал подобно вороне. Турах отмахнулся от них и обиженно ушел в другой конец трапезной.

— Извини, брат, но дела есть дела. — подошел к Олегу Арах. — После обеда будет совет в тереме, тебе велено там быть.

— Знаю. — вяло отозвался Олег. — Спасибо, что напомнил. Лошадей проверить надо бы, завтра выступаем обратно.

— Быстро решения меняются. — усмехнулся Арах. — Что ж, все будет сделано. Только тут еще одно дельце. Рóгвод с нами просится.

— Кто? — недопонял Олег.

— Да я. — подал голос ханкас. — Или забыл, что меня Рогводом кличут?

— Прости, не сразу сообразил. Но вы же домой собирались? — удивился светлогорец.

— Ну собирались, да только что там делать в студу-то. Там сейчас такие ветра, что вам и не снилось. — пожал плечами ханкас. — Это в яринец у нас хорошо, а до него еще долго. Вот я и решил со товарищами к вам пристать. Мы еще ни разу у вас не были, так хоть поглядеть. Деньги есть, а повезет, так может к кому из купцов наймемся.

— Это вряд ли, а что до компании, то я сегодня же с князем обговорю.

Совет собрался в Малой палате. Правда надо заметить, что на самом деле это была достаточно вместительная комната с длинным столом посередине и лавками вокруг него. Стены были завешены доспехами, в основном мечами да саблями, а так же топорами и щитами. В углу, ближе к двери, располагалась печь. Единственное небольшое окошко едва освещало помещение, поэтому на столе красовалось два изящных подсвечника с зажженными свечами. Народу собралось немало, присутствовали почти все вельможи княжества, только светлогорцы были в прежнем составе. Дождавшись, пока приглашенные на Совет рассядутся, князь Радан сообщил цель собрания.

— Все вы знаете, что мы уже который день совещаемся малым Советом. Настала пора придти к окончательному мнению. — Радан сидел, привычно откинувшись в кресле во главе стола. На таком же кресле восседал Вельтар, окидывая внимательным взглядом собравшихся. — С полудня нашим землям угрожает князь Ларкóнии Ярдáр. Он давно лелеет мысль о захвате соседних владений и безраздельном могуществе.

В палате раздались негодующие возгласы, кто-то же просто кивал головой в знак согласия.

— А зубы он не пообламает?

— А об кого? Кто его остановит? — оборвал танагорский воевода, уже седой воин, всякое повидавший в жизни. — Маринти́йцы только за море держатся и ни во что не влазят. Кунáвцы — так тех кто бы сам защитил, земли много, а толку мало, Ролáния ничуть не лучше. Ханкасов вообще никто трогать не станет, их скалы и так никому не нужны. А захвати он Танагорию с Кунавией и Роланией — Мари́нтия сама падет. И останутся только Навáрия, да земли за Светлыми горами. — и воевода многозначительно посмотрел на князя Вельтара. Тот кивнул головой, дав понять, что готов ответить.