Девочка пугливо заглянула в окно. Убедившись, что их не слышат, она сказала шепотом:

— Вы можете передать послание моему папе? Только говорите тише, пожалуйста, мама очень рассердится, если узнает!

Лео заулыбался, словно почувствовав родственную душу.

— Конечно, передам! А где живет твой папа?

Девочка достала из складок длинного платья сложенный вручную из белой бумаги конверт и протянула ему.

— Здесь на обратной стороне я написала адрес. Опустите это письмо в почтовый ящик с правой стороны от ворот, только так, чтобы никто не видел, даже охранники. И не говорите никому, что встретили нас с мамой здесь. Никому-никому, хорошо?

Лео принял из ее рук конверт и озадаченно спросил:

— Ты чего-то боишься?

— Очень боюсь, сеньор, — с грустью призналась девочка. — Если папа найдет меня, то навсегда заберет от мамы, и я больше не увижу ее. Я не могу остаться без мамы! Но папу я тоже люблю и ужасно по нему скучаю. В письме я написала ему об этом.

— Я передам ему твое письмо, не сомневайся.

— Спасибо вам большое! — детское личико просияло от радости. — Но это секрет! Не говорите ничего моей маме!

— Не скажу. Я умею хранить секреты.

— Клянетесь?

— Клянусь.

— Как здорово! — девочка пришла в восторг. — Вас послал сам Ал… Бог! Ура, папа получит мое письмо!

Она резво убежала с веранды, вприпрыжку спустилась по ступеням и помчалась куда-то по улице, слившись с компанией озорных деревенских ребятишек.

Перед тем как убрать конверт в рюкзак, Лео задумчиво повертел его в руках и обнаружил на обратной стороне вместе с адресом надпись: «Папе от Хадижи».

Тем временем в доме Флоринда, собираясь на дежурство, с беспокойством поглядывала на Жади, которая до сих пор сидела в прострации.

— Жади, я волнуюсь. Ты весь день сама не своя, как тебя оставлять одну? Может, позвать Таис?

— Не надо, донна Флор, — бесцветным голосом произнесла Жади, глядя в одну точку. — Со мной все в порядке.

— Я вижу, как в порядке! Жади, — женщина села рядом с ней и ласково погладила по голове, — зачем ты так убиваешься? Мне больно на это смотреть.

— Донна Флор, это моя жизнь, — марокканка подняла голову и посмотрела на нее взглядом, полным боли и страдания. — Вся моя жизнь будто пронеслась у меня перед глазами. Мои мечты, моя любовь… Все это оказалось… пустым.

— Но почему же, девочка моя? — с сочувствием воскликнула Флор.

— Потому что, — Жади вытерла рукой набежавшую слезу, — Аллах явил мне истину. Он показал мне, что представляет из себя Лукас и его чувства ко мне.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Это было так странно… Он, юный Лукас, которого я встретила когда-то давно, которого я полюбила, который полюбил меня, сидел передо мной и… не узнавал. Но он каким-то образом помнит меня!

— Да что ты?! — поразилась Флоринда.

— Да! Он рассказывал, что ему снится женщина в чадре. Снится, как она танцует, что его манят пески, что его завораживает все восточное. Говорил, что любит эту женщину, еще не зная ее, что она его судьба. Что я его судьба, понимаете?! Но я… — Жади всплеснула руками. — Я сидела напротив него. В этом простом платье, с загрубевшими от работы руками без маникюра и золота, с мелкими морщинами на лице, не скрытыми косметикой, с волосами, не покрытыми шелковым платком. Он не видел меня, не замечал… Говорил вроде бы обо мне, но на самом деле — о красивой восточной сказке из своей головы. Вот кто я для Лукаса — бесплотная фантазия, красивый образ, не более. Я настоящая со всеми моими слабостями и проблемами ему не нужна! Он хочет любить танцующую куклу в костюме, расшитом бисером! Аллах, как я несчастна!

— Жади! Не надо, не рви свое сердце! — прослезилась вместе с нею Флор.

— Донна Флор! — Жади бросилась ей на шею, громко всхлипывая и сотрясаясь от рыданий. Марокканке казалось, что с этими слезами выходит вся боль, вся многолетняя тоска, терзавшая ее душу.

— Не надо, не надо, — утешала ее женщина. — Жади, нельзя жить, все время оглядываясь назад. Как бы плохо, как бы больно ни было, надо идти вперед. Сохрани в памяти эту любовь и все хорошее, что она тебе подарила, и иди дальше, в новую жизнь.

— Я так и сделаю! — Жади отстранилась и принялась судорожно вытирать лицо. — Вы правы, я пойду вперед! Предсказание исполнилось, судьба свершилась. Прошлое и будущее сошлись передо мной в образе одного человека, а я сделала свой выбор. Сделала. Я больше не могу смотреть назад, я должна смотреть вперед. И я буду это делать, чего бы мне это ни стоило!

— Умница, Жади! — ласково улыбнулась Флоринда. — Да поможет тебе Господь.

— Спасибо вам, — еле слышно прошептала Жади.

Флор поднялась на ноги.

— Ну, мне пора идти, скоро катер будет у пристани. Отдыхай и постарайся не расстраиваться так. Договорились?

Жади с улыбкой кивнула. Когда хозяйка покинула дом, Жади подошла к окну и выглянула наружу: Флор позвала за собой Лео, тот подхватил свой рюкзак, и они вместе побрели по сельской улице к пирсу, о чем-то беседуя. Жади ждала, что он обернется хотя бы раз, но он не обернулся.

Интуиция часто подводила Жади, однако в этот раз ее посетило необычное, почти сверхъестественное чувство. Марокканка поняла, что с ней говорит сама Судьба, и неотвратимость ее вердикта не столько причиняла боль, сколько внушала спокойствие. Душе больше не было смысла метаться. Этого человека Жади видит в последний раз.

========== Часть 70 ==========

Месяц спустя

Лукас издалека смотрел на то, как пенистые волны бьются о камни пустынного пляжа, разлетаясь сверкающими брызгами. Солнце в это время года не палило так жарко, как обычно, и зной больному не докучал. Его инвалидная коляска стояла рядом со скамьей, где сидела Маиза, то и дело поправляя шляпку, широкие поля которой безжалостно трепал морской ветер.

— Я так давно не был у моря, — с тоской сказал Лукас. — Мне кажется, я видел его в прошлой жизни.

— Ты зря столько времени отказывался от прогулок по набережной. Ты же слышал, что врачи рекомендуют тебе больше подвижности и свежего воздуха, — упрекнула его жена.

— Врачи… — Лукас усмехнулся и опустил глаза.

— Волнуешься перед скорой операцией? — Маиза взглянула на него словно украдкой, на самом же деле внимательно изучая выражение его лица.

— Не то чтобы волнуюсь, просто не вижу в ней особого смысла.

— Как не видишь? Почему?

— Шансы на улучшение очень небольшие, — Лукас поморщился, — да ты и сама знаешь. Не хочу тешить себя напрасными надеждами, чтобы потом не было больно от разочарования. Пора уже свыкаться с мыслью, что я теперь такой.

— Лукас! — с сочувствием покачала головой Маиза.

— Маиза, скажи, я очень нелепо выгляжу в таком виде? — он пристально посмотрел в глаза жене, не давая той ни единого шанса слукавить. — Только честно.

Маиза не выдержала его взгляда и отвернулась, сделав вид, что любуется морем.

— Нет, Лукас, ты не выглядишь нелепо.

— Но тебе было бы неловко встретить сейчас кого-то из знакомых. Поэтому я и попросил Малу сопроводить меня на пустынный пляж, где поменьше людей. Я вовсе не осуждаю тебя за это, мне и самому не хочется никого видеть.

— Лукас, — Маиза взяла его за руку, чтобы хотя бы немного приободрить, — послушай, ты должен сходить вместе со мной к психологу. Не отказывайся от того, чего не знаешь!

— Маиза, мы уже говорили об этом, — он тяжело вздохнул, но сжал пальцами ее руку в ответ. — Я не верю, что какой-то психолог может взять и вселить в меня радость. Он может быть самым замечательным специалистом, два часа говорить о том, как важно верить в себя и ценить каждый прожитый день, но сеанс закончится, и он пойдет домой на своих ногах, а я останусь в этой проклятой коляске. Между нами пропасть, которую не преодолеть. Маиза, я чувствую пропасть между собой и здоровыми людьми, как же ты не понимаешь?

— Лукас, но существуют группы поддержки! Ты увидишь, что оказался в таком положении не один! Знаешь, я… — Маиза сделала паузу, подбирая слова. — Когда я оказалась там впервые, я удивилась. Там были люди, разные. Кто-то передвигался на коляске, кто-то носил темные очки и пользовался белой тростью, одни общались на языке жестов, другие просто… отличались. И знаешь, что меня удивило?